Что происходит?

Я оборачиваюсь к Бэну, который подозрительно молчит уже больше двух минут, и замечаю, как играют его скулы.

— Бэн, куда мы едем?

— К тебе домой, — поясняет он, обернувшись ко мне.

— Но я ведь не говорила тебе адреса, — хмурюсь я.

— Говорила, — убеждает меня он и улыбка сползает с его лица.

— Нет, — протестую я.

Он закатывает глаза и останавливается на светофоре. Я отстегиваю ремень и в какой-то степени решаю, что не хочу иметь с этим парнем ничего общего, по крайней мере, сегодня. Как только я хватаюсь за дверную ручку — он закрывает машину.

— Бэн, мне плохо, я хочу выйти, — оборачиваюсь я к нему. Я замечаю, как мой голос фальшиво вздрогнул — он тоже.

— Потерпи, Алексис, — проговаривает он и машина трогается с места.

— Я серьезно, Бэн, меня сейчас стошнит, — зло проговариваю я, дергая за ручку.

Незнакомые дома поспешно встречают меня и так же поспешно исчезают в кромешной тьме.

— Потерпи.

— Потерпи? Куда мы едем, Бэн? — возмущаюсь я.

Он безмолвно тянется к бардачку и достает оттуда аптечку одновременно притормозив. Я наблюдаю за тем, как он достает оттуда шприц, и подступившая волна страха окатывает меня ледяной водой с ног до головы, сопровождаясь болью в левой руке, куда впилась игла.

Он укладывает меня на сиденье и заботливо прикрывает глаза. Только заботится он не обо мне, а о том, чтобы я не запомнила дорогу назад.

Глава 2.

В какой-то момент мне кажется, что это просто дурной сон. Что на самом деле я выпила и уснула, увидев во сне Бэна, с которым так давно хотела познакомиться. Но это был вовсе не сон.

Не сон, потому что, открыв глаза, я не видела привычно больших окон в своей спальне. Не сон, потому что рядом со мной не было обеспокоенной матери, потому что я не отвечала на звонки. Не сон, потому что я смотрю в белый потолок и отчетливо чувствую запах химикатов, схожий на аммиак.

С большим трудом я поворачиваю голову в право и замечаю, что лежу не на своей кровати. Этой кровати больше двадцати лет и кажется, что она из прошлого века, прямиком из психиатрической больницы. Немного ржавая и ободранная. Поскрипывающая под натиском моего тела.

Я пытаюсь встать с нее, но мои попытки тщетны, и я падаю на пол ощущая всем своим телом его холод и шероховатость. Вытягиваю руку к мобильнику, который лежит чуть дальше меня, на полу, но не могу дотянуться, потому что что-то останавливает меня. С трудом поворачиваю голову в другую сторону и замечаю, что моя левая рука прикована наручниками к батарее.

Руки начитают трястись, а с губ не срывается ни слова. Я осматриваю своего тело, немного исцарапанные ноги и руки, платье, в котором одета и которое вовсе не мое. Поднимаю чуть выше голову и смотрю на свои же волосы. Остриженными клочьями они лежат на полосатом матрасе кровати. Тянусь рукой к голове и понимаю, что длина волос стала выше лопаток, а не ниже, как было раньше. Но это не все. Они теперь другого цвета. Чисто блондинистые, а не русые.

Какого черта?

Я судорожно пытаюсь дотянуться до телефона, но чувствую лишь боль в левой руке, где железное кольцо впивается мне в кожу с дикой силой. Сажусь на пол иначе и вытягиваю ногу, но вместо того, чтобы притянуть его к себе, отталкиваю еще дальше и тихо всхлипываю болью, которая мучает мою левую руку. Лажусь боком, вытянувшись еще больше, и, сдерживая болезненные всхлипы, снова пытаюсь подтолкнуть его к себе.

 Телефон оказывается у подножья кровати, как только я снова пытаюсь подтолкнуть его к себе, и чувствую боль уже в локте. Выпрямляюсь и поднимаю его с пола переворачивая экраном к лицу, как понимаю, что я в полном дерьме.

Экран его пробит, а сим-карта изъята вовсе. Откидываю его на пол и поднимаю голову вверх, пытаясь унять свою панику. Недолго думая забираюсь на кровать и разглядываю наручники. Тяну руку, пытаюсь её вытащить из железного кольца. Не выходит. Мочу её слюной и пытаюсь снова, но из этого всего получаю только режущую боль по коже. Замечаю, как из-под железа начинает течь кровь и меня кидает в дрожь. Я не переношу чужой крови, но и от вида своей не всегда была в восторге.

Тяну снова, но резко дергаюсь, когда сзади меня со скрипом открывается белая дверь. Я оборачиваюсь к ней лицом и буквально вжимаюсь в угол кровати поджав под себя ноги. С ужасом наблюдаю за тем, как виднеется поднос с едой, а затем и тот парень — Бэн.

Он улыбается мне беззаботной улыбкой и закрывает дверь. Улыбается так, будто это нормально. Будто нормально проснуться непонятно где, прикованным к батарее и непонятно в чем.

— Доброе утро, Алексис, — проговаривает он, поставив поднос с едой на край кровати. Я не могу произнести ни слова, потому что мой голос скорее всего подавляет страх. Он снова улыбается и поправляет очки. Он выглядит как прежде. Как тогда, когда приходил ко мне в кафе. На нем белая майка и темные джинсы. Синяя рубашка в клеточку и челка снова спадает на лоб.

Я должна что-то ответить.

Говори, Алексис.

— Где я, Бэн? — тихо спрашиваю я.

— У нас дома, — снова улыбается он.

Я хмурюсь.

— Это не мой дом, — протестую я.

— Верно, — кивает он. — Это НАШ новый дом.

Я с опаской смотрю в его карие глаза и пытаюсь проанализировать его поведение. Он смеется или издевается?

— Где моя одежда? — снова спрашиваю я и он опускает взгляд на платье, в которое скорее всего он меня и одел.

— Я решил, что ты захочешь начать новую жизнь со мной в новом платье. Тебе не нравится? — в его голосе слышится нотка смятения. Он озадаченно рассматривает мой вид, а затем снова смотрит в глаза.

— Мне более комфортней в своей, — признаюсь я, пытаясь сделать тон чуть мягче. Он не слышит меня и сразу переводит тему.

— Я принес тебе завтрак, — указывает он на поднос.

Я опускаю взгляд и разглядываю стакан апельсинового сока, а рядом на тарелке лежат три блинчика, по которым стекает жидкий мед. Я чувствую, как мой желудок урчит, но болезненно сжимается при мысли, что это может быть отравлено.

— Ты проголодалась, — утверждает он.

— Нет, — качаю я головой, когда он берет в руку тарелку с блинчиками.

— Супруги не должны врать друг другу, Алексис, — хмурится он.

Супруги? Я кидаю быстрый взгляд на левую руку и замечаю на безымянном пальце обручальное кольцо. Что за чертовщина?

Он присаживается ближе ко мне и протягивает руку с блинчиком, пытаясь покормить меня. Я не открываю рот, поэтому он отстраняет руку и чуть сузив глаза смотрит на меня.

— Ну же, ты ведь не раз представляла, как я тебя кормлю в постели, каждый раз, когда я был в твоем кафе. Я все видел, — самодовольно улыбается он.