Игнатий Галлахер снял шляпу и показал большую, коротко остриженную голову. Лицо у него было массивное, бледное и гладко выбритое. Аспидно-синие глаза, подчеркивая нездоровую бледность, ярко поблескивали над оранжевым галстуком. Между этими двумя контрастирующими пятнами губы казались очень длинными, бесформенными и бесцветными. Он наклонил голову и двумя пальцами жалостливо потрогал редеющие волосы. Крошка Чендлер протестующе покачал головой. Игнатий Галлахер снова надел шляпу.

- Измотаешься, - сказал он. - Что такое жизнь журналиста? Вечная спешка и гонка, вечно ищи материал, а иногда так и не найдешь; а потом вечная погоня за чем-нибудь новеньким. Ну я и решил на несколько дней послать гранки и наборщиков к черту. А уж до чего же я рад, что попал на родное пепелище! Надо же когда-нибудь и отдохнуть. Я как-то сразу ожил, как только очутился в милом грязном Дублине... Ну вот, Томми, пей. Воды? Скажи, когда довольно.

Крошка Чендлер дал сильно разбавить свой виски.

- Пользы ты своей, юноша, не знаешь, - сказал Игнатий Галлахер. - Я чистый пью.

- Я обычно пью очень мало, - скромно сказал Крошка Чендлер. - Изредка маленькую или две, когда встретишься с кем-нибудь из старой компании; вот и все.

- Ну, - весело сказал Игнатий Галлахер, - выпьем за нас, за старые времена и за старую дружбу.

Они чокнулись и выпили.

- Я сегодня видел кое-кого из старой шатии, - сказал Игнатий Галлахер. - О'Хара что-то мне не понравился. Что он делает?

- Ничего, - сказал Крошка Чендлер. - Он совсем опустился.

- Хогэн как будто хорошо пристроился?

- Да, он служит в Земельном комитете *.

* Организация, возникшая в связи с деятельностью Ирландской Земельной лиги, целью которой была ликвидация лендлордизма, возвращение земли ирландскому крестьянству и борьба за гомруль. Однако в комитете процветало взяточничество, поэтому место там считалось весьма доходным.

- Я как-то встретил его в Лондоне, он, по-видимому, процветает... Бедный О'Хара! Спился, вероятно?

- Не только, - сухо сказал Крошка Чендлер.

Игнатий Галлахер засмеялся.

- Томми, - сказал он, - ты ни на йоту не изменился. Ты все тот же серьезный юноша, который, бывало, читал мне нотации каждое воскресное утро, пока я валялся с головной болью и обложенным языком. Тебе бы надо немного пошататься по свету. Неужели ты ни разу никуда не ездил?

- Я был на острове Мэн, - сказал Крошка Чендлер.

Игнатий Галлахер засмеялся.

- Остров Мэн! - сказал он. - Поезжай в Лондон или в Париж, лучше в Париж. Это пойдет тебе на пользу.

- Ты был в Париже?

- Еще бы! Я там повеселился на славу.

- А Париж правда такой красивый, как говорят? - спросил Крошка Чендлер.

Он отпил из своего стакана, а Игнатий Галлахер залпом осушил свой до дна.

- Красивый? - сказал Игнатий Галлахер медленно, смакуя букет своего виски. - Не такой уж он красивый, понимаешь. Нет, конечно, красивый. Но главное - это тамошняя жизнь, вот что. Нет города, равного Парижу по веселью, шуму, развлечениям...

Крошка Чендлер допил свой стакан и не без труда поймал взгляд бармена. Он заказал еще виски.

- Я был в Мулен-Руж, - продолжал Игнатий Галлахер, когда бармен убрал стаканы, - и я побывал во всех кафе Латинского квартала. Ну уж, доложу я тебе! Не для таких божьих коровок, как ты.

Крошка Чендлер молчал; бармен скоро вернулся с двумя стаканами; тогда он дотронулся своим стаканом до стакана своего друга и повторил его тост. Он начинал испытывать легкое разочарование. Тон Галлахера и его манера выражаться не нравились ему. Было что-то вульгарное в его друге, чего он раньше не замечал. Но возможно, что это просто оттого, что он живет в Лондоне, среди газетной толчеи и грызни. Прежнее обаяние чувствовалось под новой, развязной манерой держаться. И как-никак Галлахер пожил, он повидал свет. Крошка Чендлер с завистью посмотрел на своего друга.

- В Париже всем весело, - сказал Игнатий Галлахер. - Там умеют наслаждаться жизнью, и что же, скажешь, это нехорошо? Если хочешь пожить по-настоящему, надо ехать в Париж. И знаешь, парижане прекрасно относятся к ирландцам. Когда они узнали, что я ирландец, они меня чуть не задушили, да, да.

Крошка Чендлер вновь отпил из своего стакана.

- Скажи-ка, - начал он, - Париж в самом деле такой безнравственный город, как о нем говорят?

Игнатий Галлахер величественно поднял правую руку.

- Все города безнравственны, - сказал он. - Конечно, в Париже можно увидеть довольно пикантные вещи. Вот, например, на студенческих танцульках. Есть на что посмотреть, когда курочки разойдутся. Ты, надеюсь, понимаешь, о ком я говорю?

- Я слышал о них, - сказал Крошка Чендлер.

Игнатий Галлахер допил свой виски и покачал головой.

- Да, - сказал он, - что ни говори, а нет другой такой женщины, как парижанка, - по остроумию, по шику.

- Значит, это безнравственный город, - сказал Крошка Чендлер с робкой настойчивостью, - я хочу сказать, по сравнению с Лондоном или с Дублином.

- Лондон! - сказал Игнатий Галлахер. - Никакого сравнения. Спроси Хогэна, дорогой мой. Я немножко просветил его по части Лондона, когда он приезжал. Он открыл бы тебе глаза... Послушай, Томми, что ты все прихлебываешь, это тебе не пунш, пей сразу.

- Нет, право...

- Да брось, ничего с тобой не сделается. Что закажем? Опять того же?

- Ну... давай.

- Francois, еще по стаканчику... Закурим, Томми. - Игнатий Галлахер вытащил портсигар. Оба друга закурили и молча пыхтели сигарами, пока им не подали виски.

- Я скажу тебе свое мнение, - сказал Игнатий Галлахер, вынырнув, наконец, из облака дыма, за которым он скрывался, - мы живем в странном мире. Где уж тут нравственность. Я слыхал о таких случаях, да что я говорю слыхал, я знаю о таких... случаях...

Игнатий Галлахер задумчиво попыхтел сигарой и затем ровным эпическим тоном принялся набрасывать перед своим другом картины разврата, царящего за границей. Он перечислил пороки нескольких столиц и, по-видимому, склонялся к тому, чтобы присудить пальму первенства Берлину. Были вещи, за которые он не мог поручиться (он только слыхал о них), но многое он знал по собственному опыту. Он не пощадил ни чина, ни звания. Он разоблачил тайны европейских монастырей, описал нравы, бытующие в высшем обществе, и закончил тем, что рассказал со всеми подробностями скандальную историю про одну английскую герцогиню, причем подтвердил, что история эта достоверна. Крошка Чендлер был очень удивлен.