— Чего ты трусишь? Нас же нашли летчики. Выручат.

— Ловко у тебя все получается. «Нашли». Мало ли что нашли. Как к нам подобраться! Вот вопрос.

— И это решат.

Петру их положение рисовалось далеко не в таком розовом свете, каким его видела Марина. Он думал о том, что счастье Марины в том и состояло, что она так до конца и не поняла, какая опасность им грозила, если бы не попался в скалах грот. Они пробыли в ледяной воде горной таежной реки не более пяти минут. Всего пять минут. Всего-навсего. А если бы не грот, если бы они проболтались в воде час, два?.. Не выдержали бы. Мышцы свело бы судорогой, побило о скалы.

Петр достаточно наслышался подобных историй от геологов. Куда более сильные и выносливые люди и те пасовали в таежных реках.

Он сидел у входа в грот, глядел на бешеную реку, от которой несло холодом, на плотный полог дыма, затянувший небо. И тогда он заметил, что по быстрой воде плывут и не тонут крохотные комочки черной копоти.

«Значит, в верховьях тоже пожар, — подумал он. — Вовремя нас вернули!»

— Ну вот, я готова, — сказала Марина, появляясь у выхода из грота.

Петр оглянулся:

— Шамаханская царица.

— Комплиментики…

— Косых! Лодка!

— Вижу…

Посудина стремительно вынеслась из-за поворота, резко повернулась: видимо, попала в водоворот. Выскочила по инерции.

— В лодке только двое! — снова крикнул Ванин.

— Придется прыгать. Не сидится дома дурням. Я пойду первым. Черт его знает, куда пристрелочный выбросит.

Ванин повел машину кругами, набирая высоту, необходимую для прыжка. Они держались слишком низко. Прыгать с такой высоты было невозможно. Косых возился в кабине, готовясь к выброске.

— Они пристали к косе, — проговорил Ванин. — Машут нам руками. Видно, решили, что уходим.

— Пусть немного поволнуются. — Антон отключился от рации.

Косых огляделся, ориентируясь. Песчаный мыс с высоты трехсот метров представлялся узкой светлой полоской. На ней метались две крошечные смешные фигурки.

«Что, сердечные, припекло? — сердито подумал Косых. — Заречетесь путешествовать! Научит вас тайга уму-разуму… Пора!»

Соскользнув с крыла, он привычно отсчитал три секунды, дернул кольцо. Потом в тишине послышался тугой хлопок раскрывшегося парашюта. Парашютист закачался на стропах, будто на качелях. Затем его подхватил ветер, противоположный тому, что постоянно дул в вышине. И это не было неожиданностью. В зоне пожара всегда дуют сумасбродные ветры. Их направления невозможно предугадать.

Вихревой ветер, в поток которого попал парашютист, оказался очень сильным. Косых потянул за левые стропы парашюта. Спуск ускорился, но недостаточно. Парашютиста сносило от косы к тайге, где на опушке торчали зубья скал. Косых еще ускорил падение. Однако уто нисколько не улучшило положения. Его упрямо сносило к опушке.

«Ладно, — подумал он. — Опушка так опушка, скалы так скалы. Не впервой…»

Он был уже на уровне вершин деревьев, когда точно разглядел место своего приземления — ногу негде поставить в хаотическом нагромождении камня. Косых успел еще подтянуться на стропах, чтобы смягчить удар об острые углы камней, и охнул от боли в колене. Потом его поволокло по скалистой гряде.

Наконец парашют погас.

Косых не потерял сознания. Но он подумал, что лучше бы было, если бы туристы нашли его бесчувственным.

«Спасатель прилетел с неба, черт бы меня побрал, — зло размышлял он. — Чего же теперь делать будешь, спасатель? На помойку тебя, дорогой инструктор! Ах, черт! Вот неудача… Теперь, товарищ Косых, тебя самого спасать надо!»

Около парашютиста остановились запыхавшиеся Тимофей и Дзолодо. Они с удивлением смотрели на изодранный костюм, искаженное болью лицо своего спасателя.

— Ну, чего смотрите? — рассердился Антон. — Ну, приземлился неудачно. Отцепите парашют.

Тимофей присел и стал открывать замки парашюта. Шипя от боли, Косых давал указания, потом попросил отнести его к лагерю.

— Какой лагерь? — махнул рукой Тимофей. — Нам надо Марину и Петра выручать.

— Кто первый свалился-то?

— Марина. А Петр ее спасать кинулся.

— Спас?

— Они до грота на берегу добрались. Там и сидят, наверное. А у меня, как назло, мотор забарахлил. Никак не заводится. Может, вы поможете? Посоветуете, а?

— Не специалист я по моторам. А вас всех в тюрьму надо посадить! Вот что!

Очевидно почувствовав что-то неладное, Ванин спустился очень низко, на бреющем полете промчался над ними.

— Помахайте ему, — сказал Косых. — Пусть контейнер с продуктами сбрасывает.

Дзолодо побежал выполнять приказ.

— Это почему же нас всех — в тюрьму? — спросил Тимофей.

— За поджог, — отрезал Косых.

Тимофей опустил глаза. Такая мысль о причине пожара не приходила ему в голову. Он не смог бы поручиться, что на всех стоянках Марина достаточно тщательно заливала костры. Конечно, когда Марина с утра уходила на разведку волоков, он, Тимофей, делал это со всей тщательностью, но поручиться за Марину… Она слишком легкомысленна, чтобы предвидеть такие последствия. Откуда ей знать, что достаточно искры — и пал уничтожит километры леса. Это прежде всего его, Тимофея, вина. Доверил девчонке такое дело. Конечно, тут и спорить нечего — он виноват.

— Что молчишь? Было дело! Оставляли костры. — Косых подался вперед и застонал от боли. — Черт!

— Нога?

— Ступить не могу!

— Давайте я посмотрю…

Тимофей осторожно ощупал сквозь комбинезон ногу парашютиста, провел ладонью по кости:

— Похоже, что вывих…

— Медик?

— Отец врач.

— Мой был шорником. А я уздечки от нахрапника не отличу.

— Я видел, как он вправлял. Нужно сообщить пилоту. Он привезет врача.

— А еще целую экспедицию сюда не надо? Все на пожаре. На пожаре, который вы устроили… Коли вывих — сами справимся. Хоть это дело сделаете, прежде чем сядете на скамью подсудимых.

Послышался крик Дзолодо:

— Сбросил! Сбросил! Летит!

«Не разобрался, — подумал Косых. — Хорошо. Пусть улетает. На пожаре он нужнее. Мы-то уж как-нибудь выпутаемся. Помахать ему на прощание нужно, иначе догадается, что со мною неладно».

— Тимофей! Так тебя вроде? Переверни-ка меня на спину. Поосторожнее. Вот… Летчику помахать нужно. Пусть себе улетает спокойно.

— Рискованно…

— Поучи! Сами заварили кашу. Расхлебывай теперь за вас. И туда же… Учат… Помоги подняться. Я к дереву прислонюсь. Надо помахать. Пусть улетает. Он на пожаре до зарезу нужен.

Тимофей помог Косых подняться. Тот стал около дерева. Смотрел, как опускается парашют с грузом. Его опытному взгляду сразу стало понятно, что Ванин внимательно следил за приземлением и при вторичном сбросе постарался учесть снос верховым ветром. Груз сильно болтало. Оно и понятно — ведь парашютом никто не управлял. Однако груз опускался точно на косу, ширина которой не превышала и пяти метров. Ванин тем временем кружился с выключенным мотором, контролируя сброс, и, очевидно, старался разобраться в том, что же произошло с Косых.

Потом, когда Ванин увидел его, стоящего у дерева и приветливо машущего рукой, он, вероятно, решил, что все в порядке, покачал крыльями, улетел.

— Ну вот, а теперь будем думать, что нам с вами делать дальше. Начнем с контейнера. Тащите его к лагерю.

— Какой лагерь! Мотор чинить надо. Марину и Петра выручать. Сколько им в гроте сидеть? — проговорил с сердцем Тимофей.

Косых оказался не помощником, а обузой. Но сам он не мог и не хотел примириться с тем, что беспомощен. Не в его характере было такое.

— Тащите сюда контейнер. Палатку поставим. Вопросы есть? — резко спросил Косых.

— Как быть с мотором?

— Решим. Своевременно.

— У нас нет времени, — настойчиво продолжал Тимофей. Он глядел в сторону, отвечал сквозь зубы. — Вы можете сказать, как спасти наших ребят? Вытащить их из грота, если мотор откажет?

— Вести лодку на шестах.

Вздохнув, Тимофей с сожалением посмотрел на спасателя: