– Отлично! Я ему передам, – сказал Фиар и вышел, прикрыв за собой дверь. Покинув шахту, храмовник подошел к воротам и остановился.

– Нэр-дэс-Варнит сказал, что он пришлет тебе кого-нибудь на замену. Так что скоро ты сможешь отдохнуть, – обратился парень к занятому полировкой оружия часовому.

– Здорово! – обрадовался тот, прерываясь и, глянув на храмовника, кивнул в сторону ворот. – Открыть? Или так выйдешь?

– Не стоит беспокоиться, – покачал головой Фиар. – Я уж как-нибудь сам.

– Твое дело, – пожал плечами гном, возвращаясь к своему занятию, и уже тише добавил. – Вечно вы, храмовники, все сами да сами, когда-нибудь точно шеи себе посворачиваете. И ведь все ради других…

Фиар только криво усмехнулся под маской и, к чему-то примерившись, ринулся на частокол. Цепляясь руками и ногами неизвестно за что, парень стремительно взлетел по стене и пару секунд балансировал на ней. А затем легко и буднично спрыгнул на землю. Подойдя к лошади, храмовник легко запрыгнул в седло. Пару секунд он размышлял, а затем принялся что-то шептать себе под нос и водить рукой над воротами. Через минут дело было сделано, и парень двинулся в сторону деревни.

Прибыв туда, Фиар выбрал на окраине домик и оставил там Луну, а сам спрятался так, чтобы можно было одновременно следить за лесом и за старой шахтой. Где-то через полчаса бесконечно долгого ожидания из леса показался отряд гномов, везущий в лагерь деревья для подпорок. Некоторое время храмовник наблюдал за ними, а когда те достигли лагеря, на самой грани слышимости донесся перезвон колокольчиков. Фиар удовлетворенно хмыкнул – заклятье действовало как надо и теперь, когда кто-нибудь покинет старую шахту – он будет знать.

Еще раз довольно хмыкнув, храмовник покинул место засады и пошел к облюбованному им домику. Вряд ли хозяева будут против, если он проведет в нем ночь. И уж тем более они не откажутся забрать себе оставленный на столе золотой.

«Им от этого будет только прибыток, – думал парень, идя к дому. – А мне надо хорошенько выспаться, чувствую, завтра будет тяжелый день».

***

Душно…Темно… Почему здесь так темно? Почему я ничего не вижу? Может быть, я ослеп? Или что-то заркывает мне глаза? Например, повязка. Да-да, повязка отделяет меня от света. Надо всего лишь снять ее. Просто протянуть руку и снять…

Не могу… Давит. Неимоверная тяжесть давит. Всюду. Руки, ноги, грудь – все сжимают невидимые во тьме тиски. Почему я не замечал их раньше? Неужели привык? Но разве можно привыкнуть к чему-то подобному?

– Можно, – тихонько шепчет чей-то далекий голос. – Просто обычно для этого не хватает времени. Но привыкнуть можно ко всему. Даже к смерти.

– Что? Кто здесь? Отзовись, прошу тебя. Не оставляй меня одного!!! – еще один голос, только хриплый и надломленный, непохожий на первый. Неужели мой?

Хм, снова тишина. А я уже было начал от нее отвыкать. Видно, зря. Ну что ж, нет – так нет. Интересно, что имел ввиду голос, говоря о времени. Разве я здесь долго? Не знаю. Не могу определить. В голове какая-то муть. Ничего не могу вспомнить. Странно. Где же я?.. И кто…Я? Проклятье, никак не могу вспомнить! Но ведь я могу. Могу, я знаю!!! Надо лишь сосредоточиться. Совсем чуть-чуть…самую малость…сосредоточиться…

Боль… Дикая боль разрывает тело. Откуда она взялась? Может, пришла?.. Но почему именно сейчас?.. А может быть она всегда была здесь, но я ее не видел? Наверное, когда я стал думать, она выскочила из темноты и набросилась на меня. Она не хочет, чтобы я думал…или вспоминал? Возможно, все возможно. Но если это так, то мне надо вспомнить. Я просто обязан. Я обязан все вспомнить… Сейчас. Вот уже. Еще совсем немного…

А-а-а!!! Возвращавшаяся было память, махнула на прощанье хвостиком и безвозвратно исчезла. Причиной тому была боль, с удвоенной силой вгрызавшаяся в тело. Проклятье! Как же все-таки больно. Человек не способен такое вытерпеть! Это же настоящий кошмар… Стоп! Человек?! Значит я человек? Наконец хоть что-то. Значит, начало положено. Теперь остается всего лишь чуть-чуть поднапрячься. Самую малость…

Нет. Не выходит… Слишком душно, слишком темно… И давит. И эта боль… Они все мне мешают! Они не хотят, чтобы я вспомнил!! ОНИ все против меня!!! Но ничего, я все равно вспомню! Пусть не здесь и не сейчас, но все-таки вспомню! А сейчас мне надо выбраться отсюда. Выйти туда, где свет, где воздух, где нет боли… На волю… Я ХОЧУ НА ВОЛЮ!!! Выпустите меня отсюда! ВЫПУСТИТЕ!!!

Волна дикого первозданного гнева прокатывается по груди и выплескивается наружу потоком безумной ярости. Ярости, способной плавить землю и разбивать в песок скалы. Ярости отчаянной и слепой. Ярости, способной пожрать своего же создателя… И сейчас этот поток ярости с диким ревом набросился на тьму, на то, что давит и на боль. Набросился, чтобы откатиться назад и собраться для новой атаки. Еще более яростной и дикой. В который уже раз…

***

– Аргх!!! – застонал от дикой боли Фиар и вылетел из сна, словно бродяга-выпивоха из королевского дворца.

Очередной сон. Очередная боль и еще одно пробуждение. Все как обычно, но что-то все-таки было не так. Что-то такое… Нет, не во сне. В окружающем мире… «Точно! – подумал храмовник. – Что-то не так в окружающем мире. Но что?»

Парень сел на плаще и принялся внимательнейшим взглядом прочесывать сеновал, одновременно изо всех сил напрягая слух и пытаясь уловить, хоть что-то. Потратив на это минуту, храмовник начал было думать, что это ему всего лишь показалось, когда чутье опять взвыло. Чутье смогло предупредить лишь за пару мгновений до происшествия, но и этого Фиару хватило, чтобы, не поднимаясь, отскочить в сторону. А через мгновение земля вздрогнула, дом сильно тряхнуло и на то место, где только что сидел храмовник, рухнули несколько серпов и коса. Парень в который уже раз в своей жизни поблагодарил Владыку за предостережение и хотел было поднять с сена плащ. Но, делая шаг, лишь чудом сумел удержаться на ногах. Потому что земля опять вздрогнула, и дом еще раз тряхнуло. А потом еще, и еще. Старый сеновал дико скрипел и трясся, из щелей сыпалась труха, скопившаяся за долгие годы. Теперь уже забыв о плаще, Фиар счел за лучшее покинуть дом, пока на голову не рухнуло все здание, а не всего лишь пара серпов. Не убьет, конечно, но, тем не менее, приятного в этом мало.

Во дворе наблюдалась та же картина, что и на сеновале. Да, пожалуй, сейчас вся деревня едва ли не буквально ходила ходуном. Дико кричали животные в хлеву, крайне отрицательно реагирую на дрожь земли. Пожалуй, единственным, кто сейчас воспринимал все происходящее, как данность, был дед Кавка. Он просто сидел на лавочке перед домом и смотрел в даль. Никакого землетрясения для него словно и не существовало. Единственное, чем старик показал, что это все-таки не так, была фраза:

– Опять Ррлор гневается, – сумрачно заметил он, взглянув на выскочившего из сеновала храмовника, и снова замолчал, словно этими словами объяснялось происходящее.

Через некоторое время земля успокоилась, и мир вокруг вновь замер. К некоторому удивлению Фиара, ничего вокруг не рухнуло и даже не покосилось. Очевидно, вся деревня обладала изрядным запасом прочности. Это предположение косвенно подтверждали слова Кавки, раз он сказал опять, значит подобное уже случалось. «Интересно, – подумал храмовник. – А кто такой Ррлор?»

Парень с интересом посмотрел на Кавку. Еще вчера Фиар сильно удивился, когда, возвращаясь из засады, обнаружил здесь спокойно сидящего на лавочке старика. На вопрос: что он здесь делает, дед просто и с некоторым достоинством ответил, что он де уже слишком стар, чтобы от всякой нечисти драпать. И поэтому, когда та поперла из всех щелей, старик просто спрятался в подполе и тихонько сидел там, пока, по его мнению, все не успокоилось. Угроза того, что твари могут вернуться, действия на Кавку не возымела. Он просто пожал плечами и сказал, мол, от судьбы не убежишь.

В общем, занятный оказался старичок. Да и расспрашивать его не сложно. Он всегда четко отвечал на вопросы, не скатываясь до обычной крестьянской болтовни. Наверное, не хотел тратить остатки драгоценной жизни на всякие глупости.