Вот такой разговор состоялся между вожатой и учительницей. Ни в каких школьных отчетах о нем не напишешь, мало ли о чем люди говорят.

О таких разговорах и учащимся не следует знать, да они и не знают. Учащиеся учатся, хотя тоже кое о чем говорят.

К исключению Васи из пионеров отряд 5 «Б» класса готовился очень ответственно. Татке Малаховой определили самую важную роль — ведущей. Она должна была задавать вопросы, восклицать, негодовать, обличать.

— У меня болит живот, — отказалась Татка.

— Что он у тебя все время будет болеть? — спросила Аля. — Кочкина мы ведь не сегодня исключаем. Я знаю, почему ты отказываешься, — он тебе нравится!

— А если знаешь, то зачем даешь мне это поручение?

— Чтоб тебя проверить! Что тебе важнее: пионерская совесть или Кочкин?

Татка рот открыла и ничего не могла произнести: при чем тут совесть и при чем тут Кочкин?

— Будешь ведущей! — твердо сказала Аля.

— Не буду!

— Будешь!

Татка показала ей язык. Вот это пионерка! Вот это активистка, называется!

Публикация в газете «Пионерская правда» грянула как гром средь ясного дня. Письмо Васи Кочкина!

Первой его прочитала Татка Малахова будучи в библиотеке. Только что принесли свежий номер, она развернула его и — знакомая фамилия! Все сходится: и город, и класс, и школа.

«Воспитывать меня очень трудно… — читала Татка. — Неужели я безнадежен, товарищи читатели?»

Она поняла, что это крик души, и тут же побежала к Васе домой. Вдруг его уже нет в живых?

Но Вася был жив. Он смотрел мультик и очень удивился Таткиному приходу в выходной день.

Татка молча подала ему газету, которую в волнении унесла из библиотеки. Вася все понял: письмо опубликовали! Что-то этому обстоятельству он не обрадовался.

— Ты писал? — спросила Татка.

Вася развернул газету. Так и есть! Письмо называлось «Помогите!», хотя он писал без названия. Про поросенка выбросили. Жаль, с поросенком как-то веселее.

— Ага… Вроде я… — промямлил Вася.

— Ты правда такой несчастный?

Вася кивнул.

— И мама в Ленинград уехала, — сказал он. — Не узнает, как вся страна мне сочувствует.

— При чем тут твоя мама?

— Как это при чем? На конкурсе парикмахеров ей некогда и «Пионерскую правду» читать. На все письма придется отвечать папе.

— Почему папе? — Татка ничего не понимала. — Сам и отвечай!

— Что я могу ответить? Пошел по кривой дорожке… На учет скоро поставят.

— Мы тебя не отдадим на учет! — решительно и даже пылко произнесла Татка.

Вася не знал, как ему дальше быть. Лучше бы Татке правду сказать. Только какую правду? Ведь письмо-то не поддельное, его собственное.

— Ты можешь никому не говорить? — неуверенно попросил Вася.

— Почему? — удивилась Татка. — Если даже я никому не скажу, то и без меня все прочитают. Но если ты написал, значит, хотел, чтоб все читали?

— Так я спросонья написал. Что-то во сне мне приснилось страшное. Я соскочил среди ночи, схватил ручку и давай в «Пионерскую правду» все свои чувства изливать. А потом опять уснул — и ничего не помню. Письмо, видимо, мама опустила утром в почтовый ящик. Я и в «Правду» мог написать. А может, и написал.

Татка смотрела на него с изумлением.

— Я думал, письмо в дороге затерялось…

Тут Татка начала соображать, что Кочкин ее разыгрывает.

— Как ты мог думать, если забыл, что писал? — спросила она.

— Я тебе объясню… — сказал Вася. — Иногда что-то у меня в голове проясняется.

Татка встала.

— Нет, правда, объясню! — Вася испугался, что она сейчас уйдет. — Просто это трудно сделать.

Но объяснить он не успел, пришел папа. В руке у него были свежие газеты, которые он достал из почтового ящика. Вася сразу же увидел «Пионерскую правду».

Татка хотела тут же уйти, но папа не отпустил. И они втроем сели пить чай.

Про заметку Татка молчала, и Вася был ей благодарен. Но у папы была противная привычка читать за чаем газеты. И вот сейчас он взял газету, да не какую-нибудь, а «Пионерскую правду». Развернул. И, конечно, тут же увидел крупно набранный заголовок «Помогите!» и подпись «Вася Кочкин» с указанием города, школы и класса.

Папа не скрыл своего удивления.

— Это что? — И стал читать вслух: «Родители все делают, чтоб вырастить из меня человека. Но это им не удается. Папа из-за меня раньше времени поседел, у мамы появились морщины…»

Папа прочитал заметку два раза. Второй раз очень выразительно.

— Мама знает? — спросил он.

— Она сказала, что кошка скребет на свой хребет, — признался Вася.

— Правильно сказала, — одобрил папа.

Вася был согласен и с мамой и с папой. С хребтом у него дела обстояли неважно.

— Пародист на нашу голову, а? — обратился папа к Татке, считая, видимо, ее совсем своим человеком.

— А почему пародист? — спросила Татка.

— Так это же не письмо, а пародия! А что такое пародия? Это насмешливое подражание!

Наконец Татка все поняла.

— Вася, но почему ты написал? — спросила она. — Почему тебе в голову приходит все время что-то неправильное?

— Думал, в гости кто-то позовет с Камчатки. «Вася, дорогой, приезжай!» Хочу на Камчатке побывать.

— Уж точно: с тобой раньше времени поседеешь! — сказал папа и погладил лысину.

В школьном коридоре на втором этаже висел стенд под названием «У нас героем становится любой». На нем были наклеены фотографии и вырезки из газет, в которых сообщалось о том, что каждый, кто захочет, может стать героем, будь он хлебороб, кроликовод или ученый-физик.

На этом стенде кнопками была прикреплена газета «Пионерская правда».

Первые два урока в этот день прошли тихо-гладко. О заметке узнали только на большой перемене. К газете нельзя было подступиться.

К концу перемены в 5 «Б» прибегали даже семиклассники и спрашивали:

— Кто Кочкин?

Все показывали на Васю, скромно сидевшего в уголке:

— Вот Кочкин!

Трудно, очень трудно быть популярным!

В школу уже пришли три телеграммы: «Волнуемся за Васю!», «Сообщите о Кочкине!», «Поддержите Кочкина!»

В гости его, правда, пока никто не звал.

Старшая вожатая Тамара Трошина сияла. Всесоюзное мероприятие! Сейчас они прогремят на всю страну. Молодец, Кочкин! Такое душевное письмо написал, кто бы мог подумать. Хорошо, что они не успели исключить его из пионеров. Сейчас с полной уверенностью можно сказать: весь педколлектив, комсомольская, пионерская организации проявляли к Васе чуткость. Но, видимо, недостаточную. Тут нужно будет прямо признаться, самокритика никогда не вредит. Самокритика всем идет на пользу! Зато сейчас они не ударят в грязь лицом. Старшая вожатая чувствовала ответственность перед всей страной.

В школе был настоящий переполох. Звонили из районо, из облоно.

Светлана Ивановна писала отчет об индивидуальной работе с учащимися, в частности с Кочкиным. Она тоже самокритично отнеслась к себе и этим вызвала одобрение директора.

Глеб Григорьевич срочно собрал педсовет.

— Какие дети учатся в нашей школе! — сказал он задушевно. — Замечательные дети! А вы, Светлана Ивановна, не разобрались в Кочкине, не подобрали к нему ключик!

Светлана Ивановна была в задумчивости: как найти к Кочкину ключик?

Командир отряда 5 «Б» класса Аля Соломина тоже не дремала. Она собрала совет отряда. Нужно было обсудить письмо Кочкина и послать коллективный ответ в «Пионерскую правду».

— А вдруг Кочкин нарочно написал? — сказала Татка. — Может, он хотел, чтоб его позвали в гости на Камчатку?

— При чем тут Камчатка! — возмутилась Аля.

— Я тоже хочу на Камчатку! — сказал Дима Беляков.

— Да при чем тут Камчатка! — еще больше возмутилась Аля. — Ты, Беляков, все больше заражаешься от Кочкина!