Мы не женимся. У нас в принципе не существует такого понятия как свадьба и супружеский союз.

— То есть, вы живёте по отдельности?

— Нет. Конечно, у нас есть семьи. Но, помнишь я тебе говорил, что нашу, как и эльфийскую численность регулируют Стехриэны, — Эльфийка сосредоточенно кивнула, — основной механизм регулирования у эльфов это плотная привязка к Лесу, у нас же… у нас численность регулируется иначе. Наши супружеские союзы, как здесь говорят, бываю двух видов.

Первый — непостоянные или неначертанные, таки семьи называются просто парами и в них рождаются только полукровки и то не часто. Чаще всего они заключаются с представителями других рас, хотя бывают и между двумя драконами. В общем-то, неначертанный союз ничем особым от вашего супружеского соглашения не отличается. Разве что там надеваются специальные браслеты, которые запечатываются каплей крови друг друга. Снимаются они соответственно по обоюдному желанию или после смерти одного из пары.

Второй — начертанные союзы. Они постоянные и возможны лишь однажды за всю нашу весьма долгую жизнь. Разорвать начертанный союз невозможно. Узнать их можно тоже по браслету, только уже татуировке. Он чем-то похож на мой, — дракон продемонстрировал запястье, где по-прежнему темнели руны показывающие, что его клятва всё её в силе, — только шире и рисунок особый, я тебе потом покажу. Называются такие семьи половинками и только в них рождаются чистокровные, способные превращаться драконы.

— То есть нам никогда не быть вместе, и даже если мы… поженимся ещё раз у вас, в Горе, у тебя никогда не будет сына-дракона, — со всё более и более нарастающем ужасом спросила Дери. На ресницах её глаз замерли слёзы, но она честно сдерживала их усилием воли. Хотя и с огромным трудом. Одно дело предполагать то, что твой мужчина с тобой на время, другое — услышать это от него.

От осознания того насколько всё плохо эльфийка даже беспомощно опустилась на огромный камень, которые при их приближении к горам стали встречались всё чаще и чаще. Шиа присел перед ней на корточки и, взяв её ладони в свои и попытался успокоить, насколько это было возможно в данной ситуации.

— Маленькая, я бы очень хотел сказать, что ты моя половинка, но я не знаю ответа на этот вопрос. Но я тебя честно предупреждаю, последний шанс разорвать наши отношения у тебя будет, через семь лет, когда закончится условленный срок моего пребывания здесь. Если же ты поедешь со мной, то больше я тебя никуда не отпущу. А какой у нас будет союз начертанный или неначертанный мне, если честно, всё равно.

— Подожди… я могу быть твоей половинкой?

— В принципе, да.

— То есть среди половинок встречались и представители других рас?

— Реже чем драконы, но, да, встречаются.

— Так… Стоп! А какое отношение ко всему этому имеют Стехриэны? Ведь ты начал именно с них.

— А вот этого я, прости, не могу тебе сказать.

— Хорошо, не говори. Хотя, — Дери на минуту задумалась, — это и так понятно. Это Стехриэн подбирает половинки, ведь так?

— С чего ты взяла?

— Если бы это было обусловлено физиологией, то ты бы уже знал твоя ли я половинка, но ты не знаешь, то есть самостоятельно определить не можешь. А в этом случае остаётся только один вариант — Стехриэны.

— Вот объясни мне, как ты каждый раз умудряешься любое своё обещание не выполнить, но при этом и ничего не нарушить.

— Сама не знаю. То есть я права. — Эльфийка сказала это сосредоточенно и нахмурившись. А потом уже совсем другим, заинтересованным тоном, будто перебив саму себя, — Подожди, а какой им смысл сводить драконов с другими видами, ведь ты начал с того, что они контролируют рождаемость, но, по идее, должны контролировать ещё и, скажем так, качество потомства. А ведь если кровь другая, то дракон наверно получиться слабее.

Шиагрон, понял, что теперь его половинка (да, хоть он и сказал ей, что не знает, боясь дать лишнюю надежду, но сам был в этом уверен) долго не оставит эту тему. Вздохнув, он сел у ног эльфийки, облокотившись спиной частично на камень, частично на её ноги и удобно вытянувшись, начал объяснять.

— Ты рассуждаешь, как твои эльфийские предки. Это исключительно точка зрения остроухих.

— Шиа! Выбирай выражения!

— Прости. Твои ушки я обожаю, — Шиа примиряющее поцеловал девушку в ладонь, — честное слово. Ну, так вот, это эльфы придерживаются той точки зрения, что чем чище кровь, тем лучше. Наш же Стехриэн считает, что немного смелого эксперимента никогда не бывает лишним.

— Он сам тебе это сказал?

— Нет, на самом деле, это одна из теорий.

— То есть половинки подбираются как наиболее удачные сочетания признаков. А включение в этот список избранных представителей других народов — смелый эксперимент в пику соседу из Леса.

— Возможно и так. Всё закрываем тему. Ты и так вытянула из меня слишком много.

Дери хищно улыбнулась.

— Не вытянула, а додумалась, сопоставив очевидное. Ладно, закрыли, так закрыли. Но ты всё-таки можешь объяснить, зачем ты на мне сегодня женился? Мне уже просто интересно.

Дракон удивлённо обернулся, встретившись взглядом со своей женой (да, теперь уже женой):

— Дери, ты всё-таки странная женщина.

— Скорее нетипичная. И всё-таки?

— Маленькая, — ладонь и пальчики эльфийки вновь были нежно перецелованы, — ну что странного в том, что мне хочется пусть даже на время дать любимой женщине своё имя, иметь официальную возможность её защищать и называть своей… Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, и если для того чтобы все знали, что ты моя и я люблю тебя, мне надо жениться, я если понадобиться ещё сто раз тебя отволоку к этой светящейся книге.

Глядя на сидящего у её ног дракона и слыша эти слова… Дери, кажется впервые поняла, что такое настоящее счастье. Она улыбнулась ему светло и искренне:

— Родной, а со слова любимая ты не пробовал начать?

На что Шиа лишь искренне изумился:

— Маленькая моя, я тебе говорил это сотню раз.

— Если и говорил, то явно на драконьем. — Поддела она его, по-прежнему улыбаясь. — Ты часто на него в постели переходишь.

— То есть… — дракон не договорил, на секунду он удивлённо замер, а потом… просто сгрёб свою жену в охапку, усадив на колени и крепко прижав к себе, начал покрыл всё лицо быстрыми короткими поцелуями. В щёки. В губы. В глаза. В шею. Снова в щёки. В нос. Опять в губы. Быстрые. Короткие сумасшедшие. — Люблю. Ты поняла? — В перерывах между поцелуями шептал он. — Безумно люблю! Да как ты вообще могла подумать иначе? Глупенькая! Я же без тебя жить уже не смогу. Не отпущу, слышишь? Никуда не отпущу! Даже если не захочешь поехать к драконам со мной — силком увезу! — он хотел поцеловать её в губы последний раз и отпустить, но… просто не смог оторваться.

Поцелуй был сначала нежным, потом… безумным, всепоглощающим, заставляющим забыть обо всём, отдать себя, раствориться друг в друге, показать всю ту любовь, о которой они так долго молчали или не понимали. Сумасшедший. Безудержный. Искренний. Непредсказуемый. Как поток горной реки. Как солнце в зените. Он ломал привычные рамки, заставлял забыть обо всём мире, увидеть истину и… утонуть друг в друге.

Всё что существовало для них в эти мгновенья(?), минуты (?), часы(?)… это прикосновения, сводящее с ума желание принадлежать друг другу, раствориться, отдаться, раскрыться друг перед другом до конца, ничего не утаивая, ничего не приукрашивая… Ведь, когда ты любишь, принимаешь своего любимого таким, какой он есть, со всеми его недостатками, всеми поступками, которые он совершил в прошлом, всеми страхами, которые ему ещё предстоит преодолеть. И сам раскрываешься перед ним полностью, без остатка. Ведь ты — это он. А он — это ты. И ты знаешь, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не обманет твоего доверия, не причинит тебе намеренной боли. А он знает, что ты всегда сделаешь тоже для него. Это и есть любовь.

Они целовались и не могли и не хотели остановиться. Каждый раз обещали себе, что вот, вот сейчас я прикоснусь к её/его губам в последний раз и всё. И каждый раз этот «раз» оказывался предпоследним.