Подошли двое остальных членов группы. Самый старший, Энтони Полански, коренастый лысоватый мужчина средних лет, был руководителем их лазерной команды. Второй — Брюс Хопкинс, был для Эвелин на этой работе той самой неизбежной ложкой дегтя в бочке меда. Именно Брюс, высокий, привлекательный разведенный мужчина, решительно воспротивился тому, чтобы Эвелин включили в состав команды. Когда она только начала работать в фирме, Хопкинс попытался приударить за ней и до сих пор не мог забыть и простить Эвелин того сокрушительного отпора, который получил. Но он был прекрасным специалистом, поэтому ей приходилось терпеть его в качестве коллеги, стараясь не обращать внимания на постоянные едкие насмешки и язвительные уколы.

Вот и сейчас Брюс, не здороваясь, прошел мимо нее, а Энтони на секунду задержался возле ее стола.

— Хорошо устроилась?

— Да, спасибо. Даже успела познакомиться с Уитлоу.

Энтони усмехнулся:

— Ну и что ты о нем думаешь?

— Я уже сказала Филу — слишком суров.

— Постарайся не наделать ошибок, в противном случае ты узнаешь, насколько он суров.

— Он придирчив даже к пустякам?

— Ко всему, что касается его самолетов и его персонала.

Энтони прошел к кофейнику, а Эвелин подумала, что ее страх перед полковником, похоже, был вполне оправдан. Энтони работает над оборонными заказами уже больше двадцати лет, так что уж если Уиклоу и на него производит впечатление, значит, он действительно явление весьма неординарное.

В назначенный час они вышли на летное поле, где должны были проводиться испытания. Перед входом в контрольный отсек у них тщательно проверили удостоверения. Везде была охрана, и Эвелин подумала о том, что «Дальний прицел», наверное, не единственная новая модель, а одна из нескольких, разрабатываемых параллельно.

В Розуэлле работало много гражданских лиц, и все они были тщательно подобраны и всесторонне проверены. Уже сам факт, что она, Эвелин Лоусон, оказалась здесь, означал, что в ее прошлом не осталось ни одного белого пятна. Возможно, разведывательному управлению известно даже, какие хлопья она предпочитала в детстве на завтрак.

Контрольный отсек оказался шумным оживленным местом, комната была полностью заставлена рядами мониторов. Перед экранами сидело человек десять. Практически каждая часть «Дальнего прицела» претерпела существенные изменения по сравнению с первоначальным проектом, множество различных компаний и оборонных подрядчиков работали сообща, чтобы улучшить качество модели.

Тут же присутствовала группа пилотов, одни и летных комбинезонах, другие — в обычной военной форме. Когда Эвелин вошла в комнату, послышался восторженный гул, а один не в меру веселый пилот театрально прижал руку к сердцу.

— Я погиб! — громко объявил он собравшимся.

— Не обращайте на него внимания, мисс, — успокоил ее другой пилот, — это с ним уже третий раз за последнюю неделю, а ведь сейчас только вторник. Он такой любвеобильный — настоящий донжуан.

— Зато весьма симпатичный, — возразил веселый пилот. — Итак, что скажете, красавица? Как насчет законного брака? Мы поселимся в маленьком домике среди розовых кустов и заведем кучу очаровательных ребятишек.

— У меня аллергия на розы, — сухо ответила Эвелин.

— И на мужчин, — шепнул Брюс Хопкинс достаточно громко, чтобы она его услышала, но Эвелин сделала вид, что она глухая.

— Забудьте о розах, — великодушно разрешил шутник. Карточка на его груди гласила, что Эвелин имеет дело с майором Остином Дилом.

— Я уживчивый. И веселый. Неужели я не убедил вас, что нам будет хорошо вдвоем?

Глубокий голос прозвучал из динамика, и пилоты моментально прекратили болтовню, повернулись к мониторам. Эвелин сообразила, что камера — в кабине самолета позволяет видеть на экране все, что делает и видит пилот.

— Сегодня в воздухе четыре самолета, — пояснил подполковник Патрик Фернандес. — Два «Дальних прицела» и два R-26. R-26 — единственная машина, которая обладает достаточной скоростью, чтобы тягаться с «Крошками», которые должны были провести несколько стрессовых маневров, а за тем проверить систему наводки на цель.

Из динамика снова донесся голос, спокойный и внушительный, словно говорящий находился в соседней комнате, а не летел высоко над пустыней на сверхзвуковой скорости:

— Идите на предельной мощности!

Эвелин вздрогнула и руки ее покрылись мурашками.

— Иду на предельной мощности, — ответил другой голос.

— Это все и даже больше того, что можно выжать из двигателя, — шепнул ей Фил.

Она рассеянно кивнула, все ее внимание было приковано к монитору. На экране ей были видны только руки Уиклоу в длинных летных перчатках и его ноги с зажатым между ними штурвалом. Она точно знала, что это именно Уиклоу, а не пилот второго «Прицела» — было что-то совершенно особенное во всех его движениях.

Пилоты подвергли машину ряду маневров, датчики показали, что нагрузка на корпус достигла стрессового уровня.

Следующее испытание было на перегрузки. В динамиках раздались судорожные вздохи — это пилоты пытались набрать побольше кислорода, чтобы не потерять сознание. Окружающие обменивались безжалостными комментариями и шутками по поводу этого «хрюканья». Тренированные пилоты обычно выдерживают перегрузки до шести условных единиц, однако специальная тренировка дыхания иногда позволяет доходить и до девяти.

Том Уиклоу выдержал до десяти.

— Он потеряет управление, он теряет высоту! — задохнулся капитан.

Крупные капли пота выступили на лбу майора Дила.

— Не делай этого, ну ради меня! — бормотал он. — Хватит! Не надо!

— Выравниваюсь, — прозвучал невозмутимый голос, и Эвелин услышала, как по комнате пронесся вздох облегчения.

— Этот сукин сын прирожденный фокусник, — покачал головой капитан, — никто не может выдержать таких перегрузок. Сколько ему потребовалось?

— Нисколько, — ответил лейтенант, сидящий возле монитора. — Он прошел десять за четыре десятых секунды. Он проделывал это и раньше.

— Я могу выдержать только девять.

— Черт возьми, представляю, каким он был лет десять назад!