— Ну, знаешь ли, я не привык, чтоб мои какашки при выходе желали мне здравствовать, — хохотнул тот и поцеловал Костю куда-то в висок, стесняясь присутствующих.

Косте захотелось завалиться с ним в укромное местечко и спрятаться от всех проблем под теплым одеялом. Кстати, а где им ночевать, а главное, за какой хрен? Для Кости этот вопрос был весьма болезненным. Он снова взглянул на Аглаечку. Как все же ему повезло встретить девушку. Он теперь даже мысленно не называл ее троллем или гоблиншей и видел ее по-другому, ведь более доброго и отзывчивого существа он не встречал за всю свою жизнь. Ну не везло ему как-то на добрых и отзывчивых! И теперь еще взваливать на нее заботу о себе, и Вольке, не говоря о преследующих их демонах, позор какой! Костя привык сам решать свои проблемы, да и сколько можно жить за ее счет? Он совсем не удивился бы, если б Аглаечка, опечаленная двойной подставой — любимого и друга, о них позабыла. Она же местная принцесса. Вон как стелется перед ней трактирщик. Или не из-за происхождения, а оттого, что чувствуется в девушке какое-то благородство, несвойственное той же Агатке, злобной старой ведьме? Лицо Аглаечки между тем жалобно скривилось, она отпила воды со стакана и, взяв себя в руки, собралась дать хозяину распоряжение о ночлеге. Но того с хитрой миной перехватил Волька. Они недолго пошептались и трактирщик, пританцовывая от предвкушения, подошел к своей хозяйке и уже без танцев, тяжело дыша, взвалил ее на плечо и потащил наверх, махнув на безмолвный вопрос Аглаечки: «Все включено!».

— Я ему ягод продал… — пояснил Волька.

— Очень полезных, — предположил Костя.

— Очень, очень полезных. Так что ужин и ночлег оплачены, — заверил всех Волька. Подмигнув Косте: «И мы, охотники, не так просты!», — он потащил его в «очень особенные апартаменты».

— Дорогой, отнеси детишек баиньки и начинай согревать постельку, — заявила полковница. — Мою, желательно. И с молочком там не балуйтесь: сегодня оно понадобится мне.

Шериф, недовольно бурча, подхватил уснувших любителей молока и легкой походкой понес в их комнату.

— Сменишь меня на дежурстве перед рассветом, — сказала Аглая, когда женщины остались наедине. Доминика кивнула и махом допила свой бокал.

— Не кажется ли тебе странным, Аглая, что в один момент мы лишись и мага, и дракона, нет ли тут злого умысла со стороны иномирца? — спросила она.

— Не думаю, — ответила та. — Мне кажется, дар его тяготит и пугает, но Охотника невозможно провести — он верит ему.

Доминика улыбнулась:

— Какое же ты еще дитя, Аглаечка! Наш охотник влюблен… А в таком состоянии он способен отправить нас к праматери, заботливо спрашивая у любимого: не сбил ли копыта, не счесал ли рога. Кстати, что за ягоды он продал трактирщику?

— Кто знает… — рассеяно сказала Аглаечка. — Вряд ли они навредят, Охотники прекрасно в этом разбираются. Не они наша забота, а демоны.

— А если колдунишка не поможет? Есть ли какое другое средство? — спросила полковница. — Может следует обратиться к совету родов?

Аглаечка махнула рукой:

— Их соберешь! Мама где-то далеко, тетя Радея как всегда охотится на диких, эта, как ее, со шрамом, — Аглая наморщила лоб, припоминая, — политика ее не очень интересовала, а глав родов она больше знала как маменькиных товарок. «Собутыльниц!», — поправил бы ее сердитый папочка.

— Антея бы помогла, — кивнула Доминика. — Не припомнишь ли ты чего-нибудь полезного из наставлений княгини?

— «Бей первая, я разберусь»… «Все мужики — козлы»… Все не то! — обижено сказала Аглаечка. — Почему к своей жизни нельзя подойти с чужой мудростью? Бедный мой Кэсси!

Доминика плеснула себе еще винишка и ее глаза заблестели:

— Кстати, я слышала о замечательном народном средстве поиска сбежавшего любовника. Нужно взять… следы его молочка, поймать и натереть ими самую большую и уродливую жабу, желательно из говорящих. Говорящие, они не только путь лапкой покажут, но и пошлют в нужном направлении…

— Да не были мы любовниками! — всплакнула Аглаечка. — Я хотела, чтоб была свадьба, чтоб наши родители благословили и порадовались за нас… Чтобы мы обменялись клятвами любить друг друга вечно!

— Э-э-э! Не знаю, что это за обряд, но с жабой мне понравился больше… Пойду, посмотрю, что-то мужа долго нет, — и Домика смылась, не выдержав чужого отчаяния.

Аглаечка расположилась на сене. Дом затихал, его огни погасли и звезды стали светить ярче и откровеннее. Она пристально вглядывалась в небо и думала, какая из них прячет ее сокровище, когда над ней нависла тень.

========== Часть 9 ==========

Костя с опаской ступил в обитель порока и разврата, как он уже мысленно окрестил апартаменты, снятые Волькой, по пути к ним. И лестница показалась ему дорогой в ад, а сам Волька — демоном-поработителем. Очень наглым демоном, который жадно ел его глазами, ущипнул за попу, оказавшуюся перед ним, и нагло облапил, едва закрылась дверь. Прямо у этой двери и облапил, распластав на ней Костика как лягушку. «Как я допустил это?» — подумал Костя, растерянно отвечая на поцелуй. «Почему разрешаю раздевать себя и, главное, откуда у ласкового и сговорчивого Вольки столько дерзости?» Если учесть то, что ноги Костика были словно из желе, уместный вопрос. Он совершенно не мог сопротивляться, уступая инициативу и открываясь полностью, растерянно хлопая глазами и плавясь от… любви? Что за чушь! Просто он сломал очередной лук. Причем он мог поклясться, что чертов Волька не пожалел, и сам подложил свой любимый лук под Костину задницу, когда тот карабкался на ящера. Ну не могло же так тотально не везти?! Это все коварный умысел хитрожопого охотника — вот! А он — только жертва своей клятвы. Но за слова: «Кто платит, тот и заказывает музыку», — его же слова, услышанные и повторенные Волькой, другой бы получил в зубы, и никакие спальни с пышной кроватью под пошлым балдахином и пары от горячей, ароматной воды из соседней ванной не избавили бы обидчика от ответа. А тут Костя покорным баранчиком шел на забой.

Самое обидное было то, что Волька все эти страдашки читал на лице Кости как с открытой книги и… продолжал делать свое черное дело: намывать жертву в ванне с пенкой, тащить на мягкую кровать, поливать маслом… еще поливать маслом.

— А вот это лишнее! Бля, ты меня поджарить решил? — возмутился Костя.

— Заткнись, я нервничаю, — отмахнулся Волька, растеряно глядя на жирную лужу. — Ничего счас массажик сделаю…

— Э, массажер свой держи в руках!

Но Волька залип на блестящей струйке стекающей между Костиными полупопиями. Он потрогал ее пальцем и Костя нервно махнул жопой.

— Ты еще палочкой потычь, извращенец!

— Да-да, — невпопад ответил Волька, — сейчас, дорогой, — и ткнул, конечно, своей «палочкой», а кто бы удержался?

— Ой-ой-ой! — взвыл Костя, больше от страха, потому что Волькин «массажер» скользнул мимо его отверстия, которое хитро поджалось, не сдавая и пяди врагу.

— Котенька, ты что? Болит? — лицемерно посочувствовал Волька, прицеливаясь заново, пыхтя, царапаясь и слюнявя Костино ухо. Костя взвыл еще громче, теперь по-настоящему испугавшись неловких движений партнера. Он извернулся ужом и схватил Вольку за горло:

— Ты мужиков когда-нибудь трахал, чудовище? — ласково спросил он.

— Ага! — радостно кивнул Волька, пребывая в невменяемом состоянии и даже под угрозой смерти не отпуская его задницу, вцепившись двумя руками.

— Так что же ты творишь, сволочь любимая? — иронично спросил Костик.

— Прости, прости, дорогой — нервы… то-се… мне, правда, так жалко, так жалко! — бормотал Волька, потираясь об него, как кот.

— Я вижу, как тебе жалко, — Костя обвиняющее ткнул пальцем в крепко стоящий Волькин член. — Короче, ложись.

Волька обижено надулся:

— Ты же обещал!

— Мужик сказал — мужик сделал! — буркнул Костя и, матерясь, как сапожник, принялся доказывать, что он таки мужик, садясь на Вольку сверху и пытаясь пропихнуть в себя ливерную колбасу, по недоразумению называвшуюся членом. И когда весь в поту, исцарапанный в хлам обезумевшим от привалившего счастья Волькой, он, наконец, с муками впихнул в себя самый кончик, ночную тишину прорезал жуткий крик.