– А кто наезжал на него?

– А то некому! - Она опять повернула ко мне лицо. - Что-то ты все расспрашиваешь? Да все про одних и тех же… - Я припомнил, как боязливо озирался Юрик, когда передавал мне номера.

– А этот придурок…

– Он не придурок. Он опасный человек. Юрик своих, кто не в чести оказался, убирает. Специализация…

– Я думал - Рустам.

– Этот бережется, за ним далекий следтянется… Он и телохранителем у «больших» людей побывал, все они теперь покойники. Наказывал, кого укажут… Повоевал на Юге и Востоке, не сам, конечно, - его дело развязать, первую кровь пролить…

Я поставил мысленную галочку, чтобы потом переправить ее на крестик.

– Сейчас он руки больше к коньяку и девкам прикладывает. А в деле - только головой, Сабир придумывает. Рустам организует. Сабир его боится.

– Заметил уже.

Из-за большого дерева на том берегу вышел на небо разбойник месяц. В воде что-то плеснуло, побежали круги, в них задрожало, поломалось его отражение, заплескали осенние звезды.

– Неужели рыба? - удивился я.

– Как же, - усмехнулась Лариса. - Тут и лягушку уже не найдешь. А ведь в этой реке меня батя плавать учил, она такая светлая была, дно солнечное, каждую песчинку видно. И вся в зелени по берегам. Тогда вообще все светлое было, даже люди…

– Я помню, - тихо согласился я.

– И батя мой. Он…

– Я кое-что знаю.

– Я не об этом. Он ведь один меня вырастил. И пионерская организация. Мама в милиции служила, погибла при исполнении служебного долга. Наверное, я поэтому и поступала в милицейскую школу…

Наверное, не только поэтому. Совершенно случайно я видел результат психологического тестирования Л. Гридиной, где была выделена строка, характеризующая ее «обостренное чувство справедливости».

– А ведь ты разведчиком хотел стать, я помню.

– Да ведь и ты в бандиты не метила. Вот и сошлись наши пути-дорожки.

– Я и не сомневалась в этом. - Она встала. - Пойдем, поздно уже. Юрик заждался.

Мы вернулись в гостиницу. У дверей своего номера Лариса остановилась.

– Ты поосторожнее, Леша, ладно? - И вдруг протянула руку. - Возьми на счастье, - и положила мне на ладонь теплый красный камешек.

– Что это?

– Не помнишь? Мы с Максимычем пришли проводить тебя, когда закончилась смена, я расплакалась, и ты меня утешил, подарил этот камень. Ты в Пещерах его нашел.

– Надо же, - меня это неожиданно и вовсе уж ни к чему тронуло, - сберегла.

– Кстати, это рубин.

– Вот как? Знал бы наперед, нипочем бы не отдал.

– Государству бы сдал, самую малость честный?

– Стало быть, так. - Я положил камешек в карман. - Спасибо тебе. Порадовала. Как бы мне свои номера от машины выручить?

– Господи, ну и зануда бессердечный. Тебе бы все дела. А женщина…

– А женщина потом. Так что с номерами?

– И не мечтай, - мстительно отрезала Лариса, отпирая дверь. - Завтра ты сам от них откажешься.

Информация от Котяры: «Сергеев А. Д. - профессиональный опер. Уволен из органов в связи с отказом исполнить свой служебный долг во время октябрьских событий. Не скрывает своих симпатий к коммунистам. Решителен, смел, опасен. Работал в системе охраны коммерческих структур, в частном розыскном агентстве. К правоохранительным органам взаимная неприязнь. Настоящее местонахождение и место работы неизвестны».

В отношении номеров Лариса оказалась права.

Утром ко мне пришел Рустам, плюхнулся в кресло и, доставая из «дипломата» коньяк и закуски, заявил:

– Такое дело, человек. Большая неприятность. - Он разлил коньяк по стаканам. - Какой-то пьяный лихач сбил на шоссе человека. Говорят, даже малого ребенка. И бабушку.

– Стало быть, всю семью, - возмутился я. - Жестокий какой.

– Пьян был. Слушай дальше: свидетели записали его номер, и цвет, и все другое.

– Номера, конечно, мои? - ужаснулся я. - И все другое - тоже? Даже размер моей обуви…

– …В точности совпадает…

– …И паспорт с правами в милицию отнесли?

– Так, человек, все так. Но мы тебя не дадим обидеть, если…

– Поиграли - и довольно. - Я сменил тон. - Зачем этот примитивный шантаж? Я дал согласие работать. Правда, мне не совсем ясно, в каком качестве. Я не строитель, не коммерсант…

Рустам встал, подошел ко мне и тихо, злобно, блестя золотом зубов, сказал:

– Потому что я тебе не верю.

Я пожал плечами.

– В чем же проблема? Я тебя тоже не люблю. Разлука будет без печали.

– Так просто? Ты позавчера родился, а вчера детсад кончил? - Он снова сел в кресло, откинулся на спинку. - Вот условие. Очень простое. Вот «дипломат». Вот адрес. Завтра тебя там встретят хорошие добрые люди. Угостят и положат что-то в «дипломат», пока ты будешь кушать. Привезешь «дипломат». Отдашь Сабиру - получишь зарплату. Потеряешь «дипломат» - потеряешь жизнь. Но не сразу. И не легко. Все хорошо понял, я вижу. По твоим глазам.

Стало быть, есть над чем подумать, да, Серьги? Спасибо тебе, Рустам, спасибо, человек. Хотел я тебя об этом просить, а ты сам предложить догадался. Это тебе зачтется при окончательном расчете, так и быть. Я ведь не только немного честный, но и чуточку добрый.

Хорошую комбинацию можно проиграть, многоплановую. Проверить сам факт утечки оперативной информации из управления, а значит, и возможный и вероятный каналы, и от придурка избавиться, да с большой перспективной пользой.

Я вышел из номера и важно сказал тоскующему в коридоре Юрику:

– Поехал кота проведать. Можешь не сопровождать. Отдыхай.

– Максимыч, - задушевно сказал я, спустившись в подвал и принимая на руки обрадованного Поручика, - в честь старой дружбы - не посмотришь зажигание? Еле добрался до тебя. - Сбить зажигание я сумел, но перестарался и действительно чудом доехал.

– Хороший кот, - сказал Максимыч, подтягивая брюки. - Мышелов. Не мурлычет только. А ты бы просто сказал: выдь, Максимыч, бабе позвонить надо, замужней, по интиму. - Он взял у меня ключи от машины. - А вот чем ты сейчас занимаешься, кроме баб, ты мне так и не рассказал.

– Дератизацией.

– Потому и кота с собой привез?

– Нет, потому сам приехал.

Максимыч усмехнулся и вышел.

Я связался сначала со Светловым, сообщил место и время акции, его задачу,

– Ты с ума сошел! Ты же раскроешься!

– Нет, посади вот на этот номер, - я назвал ему телефон, - толкового парня. Пусть его зовут Петя. Все, привет тебе - враги окружают! А ты мне ствол пожалел…

Федорыч тоже был на месте и, похоже, прослезился.

Передав суть разговора со Светловым, я попросил его открыть первый канал, пустить информацию.

– Нащупал?

– Щупаю, кое-что есть. Да, посоветуй Светлову хорошенько потрясти Кузьменкова Юрика, когда возьмут. Расколется, за свою шкуру семь чужих, не моргнув, отдаст. И пусть, Светлов поднимет нераскрытые убийства в среде наших клиентов.

– Как ты там? - не выдержал Федорыч.

– Блеск. Пятизвездочный отель. Охрана. Круглосуточная. Бесплатный стол. Телки крутейшие. Да, поцелуй Женьку, скажи, что я ее простил.

– Не плачь, Серый, мы за тебя отомстим. - Видно, Женька вырвала-таки трубку. Но я свою уже положил.

Дорогой я не скучал, Думал о Лариске, о Гридине, с которым уже несколько раз побеседовал доверительно и по душам, о чем Лариса, конечно, не догадывалась, думал, как обычно, еще вот о чем: кто, каким образом и что я с ним сделаю, когда получу ответ на первый вопрос.

Вычислить его я смогу в том случае, если сведу (если успею свести) в одну точку три линии. Там, где они пересекутся, там он и сидит, ждет. Дождется.

По первой линии я еще и еще раз проанализировал структуру управления, доступ определенных должностных лиц к конкретной информации, пунктиром ее обозначил. Второй пунктир - поочередно открываемые каналы утечки сведений, простой метод исключения. А третий - самый достоверный по моему мнению и самый несерьезный по мнению официальному - пунктир психологический. Предатель - он всегда и везде предатель. Это болезнь такая, неизлечимая. Мания. Ему обязательно надо кому-то изменить, все равно кому - хоть женщине, хоть Родине. Кое-что тут у меня тоже складывается.