Но было кое-что еще, точнее, не было.

Не было душной и неестественной тишины, вязкого воздуха с кислым запахом и пустоты в животе.

Вокруг был реальный мир. И как только Лида это осознала, все остальное стало простым и понятным: она была на границе. В том нереально-реальном, отчасти пугающем, отчасти знакомом мире, полном загадок и несуразностей.

Как она туда попала, тоже было интересным вопросом.

Сама по себе, вне всяких сомнений, загреметь по ту сторону границы Лида не могла. Уж тем более ее туда не перенесла Дени или, смешно даже подумать, Мельник!

Кто-то еще. Кто-то незамеченным проник в дом, перенес Лиду в мир, из которого она не должна была вернуться. Если бы это был живой человек или полуночник, снежный зверь Лиды поднял бы лай и ничего бы не случилось.

Но этого не произошло.

В этот раз, значит, «гостем» было что-то эфемерное, нереальное даже для Дени. Возможно заклятье, возможно что-то еще…

Глаза сомкнулись, девушка больше не могла слепо таращиться в потолок. Рука соскользнула с золотистой шерсти, бессильно упала на кровать. И еще попытавшись встряхнуться, Лида поняла, что все бесполезно, и она падает, падает, бесконечно падает в поджидающую ее бездну.

Сквозь сон Лида слышала звонок будильника, тихий голос Тимофея, лай Дени, но открыть глаза не могла. Брата и отца дома не было, домовой покинуть территорию дома не мог, поэтому не было никого, кто мог бы разбудить Лиду.

Участок остался закрытым, до участковой никто не смог дозвониться, и в результате в доме Скворцовых появился встревоженный Саня. Дверь ему открыл домовой, встревоженным клубком подкатился под ноги, прося:

- Пожалуйста, скорее, она не просыпается!

Но и голос Сани участковую не разбудил. Мужчина ее не смог дозваться, словно она попала под чье-то наведенное заклинание. Не помогли ни походные меры в виде нашатыря и холодной воды, не помогли и тяжелые меры в виде заклинаний домового.

Оперу пришлось звонить старшему родственнику и говорить о том, что случилось небольшое ЧП, и участок Скворцовой будет на сегодня закрытым.

Геннадий Аксенович только головой покачал у себя в кабинете:

- Что за ЧП, Саня?

- Спит и не просыпается, у меня с собой сканера нет, но этот сон определенно не естественный.

- Наведенный? Или опоили чем-то?

- Не знаю. Тут нужно анализ крови хотя бы взять, а я даже если и сделаю, все равно бесполезно. Тут нигде нет хорошей биохимической лаборатории.

- Разбудить ее можешь?

- Не смогу, уже не получилось. Хотя я уже все попробовал, что в голову пришло.

- Сань, там говорят, мельник на участке есть.

- Настоящий? - не поверил опер, считая пульс спящей девушки.

- Точно. Будь добр, сходи к нему. И участок на сегодня закрывать нельзя. Там свои проблемы. В общем, давай даже сделаем по-другому. Мельнику я сам сейчас позвоню.

- Номер знаете?

- Нет, но найду, - начальник бедовой участковой рассеянным жестом потер переносицу. - Тут, в общем-то, надо-то позвонить лишь главе их администрации. С тем мы давно знакомы, не одно дело вместе делали, он и подскажет. Ты посиди на ее участке. Врать, что она вышла не надо, говори, что плохо себя чувствует, а ты ее подменяешь. Документы я тебе отправлю завтра с утра почтовой машиной. Официально будешь помощником ее на время подготовки и проведения праздника леса.

- Геннадий Аксенович, а как же…

- Делай все, что сочтешь нужным. Если понадобится помощь - звони, ясно? Говорить тебе, чтобы ты без самодеятельности обошелся - не буду. Не маленький, сам знаешь, что можно, а что нельзя. И, Саня, никому вообще не говори, что случилось с Лидой на самом деле, хорошо?

Мужчина хмуро кивнул сам себе, потом ответил:

- Да, я все понял.

- Тогда иди на участок, я позабочусь, чтобы тебе позвонили минут через десять. А Мельнику позвоню сразу же.

- Спасибо.

Убрав мобильный в карман, Саша посмотрел на волнующегося домового.

- Начальник Лиды сейчас Мельнику позвонит. Если он согласится помочь, тогда придет. Никого кроме него, незнакомого, чужого, в дом не пускай. Я пойду на ее участок, подменю. Геннадий Аксенович сказал, что ее, кажется, подсидеть кто-то хочет, поэтому не будем давать поводов для служебок. Как тебя зовут, кстати?

- Тимофей, мы, - перешел домовой от волнения на старый язык.

- Хорошо, Тимофей. Ты умеешь пользоваться телефоном?

- Да. Матушка… научила нас.

- Отлично, так будет даже проще. Если чужого увидишь, кто около дома будет ходить, или поймешь, что что-то нехорошее он сделать пытается - звони мне, на номер Лидиного участка, я постараюсь сразу же после этого прийти. Знал бы, что тут такое творится, - посетовал Саня, - прихватил бы пару ребят покрепче, есть у меня хорошие знакомые, которые не отказали бы. Ладно, Тимофей, Лиду оставляю на тебя, а я пошел.

Домовой послушно кивнул, но подумал мимолетно о том, что матушка рада бы не была тому, что опять кому-то из-за нее приходится обращаться за помощью к Мельнику. А еще, то ли она него обиделась, то ли почему-то он на матушку рассердился, но на пироги, когда его звали, не пришел.

Ежели это Мельник обиделся, то на помощь он может и не прийти. Тогда надо будет звонить этому самому оперативнику, который пришел с утра и вызывать на помощь человеческих врачей.

Но то ли это не Мельник, а матушка обиделась, то ли обида была не настолько сильная, как Тимофей посчитал, но Мельник появился, верхом на своем келпи примчался, торопился, значит, сильно. Вид у него недовольный был, словно у медведя-шатуна не вовремя из спячки поднятого.

- Где она? - спросил гость, спешиваясь и снимая сумку, притороченную к седлу.

- В спальне у себя, барин, спит и не просыпается.

- Веди, - велел мужчина, - сейчас посмотрим, сама она сладким сном решила себя потешить, или помочь кто осмелился.

Доведя гостя до комнаты матушки, Тимофей тихо вернулся на кухню.

Мельник, войдя в спальню, остановился на пороге. На стене висели несколько фотографий в рамках, одна из них и привлекла его внимание. Несколько минут, наверное, он смотрел на девушку и парня, стоящих в обнимку.

А потом повернулся к кровати. На лице Лиды было спокойное выражение, пульс был замедленен, дыхание было слегка прерывистым. Жара не было, скорее, наоборот, у девушки была понижена температура. Не настолько, чтобы забили тревогу человеческие врачи, но Мельник к ним не относился. То, что он видел, ему не нравилось.

Использовать силы второго, полуночного мира около людей он не любил, зачастую человеческое неверие приводило к искажению результатов, но здесь и сейчас Фомы неверующего рядом не было.

Тонкая граница между миром реальным и миром полуночников откликнулась легко, шагнула навстречу, распахивая свои объятия. И Мельник с трудом удержался от крепкого словца. Вокруг девушки в воздухе порхали тонкие черные «реснички». Тонкие эфирные следы от чего-то, что принадлежало миру полуночников.

Сон был не настоящим, а наведенным. Кто-то очень не хотел, чтобы участковая проснулась. Или же, все было еще куда хуже, чем Михаил посчитал. Граница откликнулась слишком легко, словно сюда ее уже вызывали.

Присев на край кровати, Мельник наклонился к лицу спящей. Граница не может уйти просто так, она оставляет след, который хоть и стирается, но его можно обнаружить, главное знать, куда именно смотреть.

Естественно, Михаил знал.

Если не приглядываться, тонкую паутинку на побелевших губах можно было даже и пропустить. Мельник, хоть и испытывал некое чувство смущения, приглядывался внимательно.

Паутинка было не чисто-черной, скорее серой. Словно девушка не просто побывала на границе, но и смогла вовремя ее покинуть. У самой Лиды таких возможностей не было, Михаил знал это точно, не могло их быть у ее домового или отца.

Мог Димка приобрести после зова русалки немного экстрасенсорные способности - это был вопрос, что-то могло поселиться в его душе, приоткрыв дорогу миру полуночников. Но вряд ли этим чем-то могло быть умение переходить между мирами.