Как только спуск был закончен и биологи — первая группа исследователей — вышли из корабля, Карцев отсигналил «Добро» для самостоятельной экспедиции «Лодки» на Луну. Восемь часов спустя Павел посадил ракету на спутник Геи.

Луна была копией нашей Луны до мельчайших подробностей: трещины, кратеры, навалы камней. Отличалась лишь тем, что быстрее вращалась вокруг оси на встречном движении по отношению к Гее. Радиосвязь между «Орбели» и «Лодкой» возникала каждые пятнадцать часов. Когда же Луна и Гея поворачивались «спиной» друг к другу, связь обрывалась.

После посадки «Орбели» разговаривал с «Лодкой» шестнадцать минут.

— Как вы видите Гею? — спрашивала Зоя Левчук, коллега и приятельница Виктора.

— Как раскаленную сковородку, опрокинутую на звезды, — ответил Виктор, сидевший у аппарата.

Зоя обиделась на такое сравнение.

— А вы, — отпарировала она, — похожи на клецку, плывущую в молоке.

— Еще посмотрим, — откликнулся Виктор в том же духе, — что интереснее: клецка или ваша сковорода!

Зоя ответила:

— Не хотите ли ушицы из местной рыбы?..

Это были последние слова, принятые космонавтами с «Орбели». Павел уже облачился в скафандр и толкал Виктора локтем: кончай болтовню.

Виктор отложил наушники и тоже полез в скафандр.

— Зойка приглашает на стерляжью уху, — сказал он. — Наверно, биологи вернулись с уловом.

— И ты уверен, что у них — стерлядь?.. — спросил Павел.

Подъемник опустил их на каменистую почву. Видимо, что-то случилось с клетью или уж так Луна встретила космонавтов, но когда Павел и Виктор оказались внизу, они лежали на полу клети и, кажется, на какое-то время потеряли сознание.

— Ты что? — спросил Виктор, придя в себя.

— А ты?.. Осторожнее, собьешь мне антенну!

— Нас ударило о поверхность!..

— Что-то не в порядке с лебедкой, — предположил Павел.

— По твоей части… — буркнул Виктор. — Пошли!

Скоро они забыли о происшествии — они наткнулись на след посадки межпланетного корабля. Кто-то побывал на Луне раньше их. Об этом свидетельствовал выжженный в грунте круг. В центре его углубления, выщербленные плазмой при посадке и при старте, — обычная картина посадки тяжелого корабля.

— Это да-а… — тянул Виктор. Пораженные, космонавты стояли у края ракетодрома.

— Кажется, экспедиция была здесь вчера. Радиоактивность повышена!

— Кто же здесь был?

— Инопланетный корабль!

— Прилети «Орбели» чуточку раньше…

Космонавты поспешили к ракете передать известие на корабль. Вот поднимется суматоха!

В подъемнике Виктор сказал:

— У меня остановились часы.

— У меня тоже, — ответил Павел. — Наверно, стали при падении клети.

Но и в ракете часы стояли — на пульте, в каютах, за исключением атомных, показывавших земное время. Была и другая странность: на шкалах приборов лежал серый налет.

— Посмотри, — обратил внимание Виктор. — Пыль…

Но все это пустяки по сравнению с тем, что произошло позже: «Орбели» на вызов не отвечал.

Тщетно бился у аппарата Виктор:

— Зоя! Дмитрий Никитич!..

Приемник молчал.

В чем дело? Космонавты вслушивались в гудение аппарата. Ни слова!

Зловещая дымная Гея висела в обзорных экранах.

— Дмитрий Никитич!.. — взывал Виктор.

— Стартуем!.. — предложил Павел.

Они стартовали немедленно. Залива, полоски зелени, близ которой опустился «Орбели», не было и в помине. Расколов хребты и вырвавшись к морю, на месте приземления корабля сплошным потоком двигалась лава.

— …Ну что ж, Виктор Михайлович, — говорит Павел, — пять лет с глазу на глаз — не осточертеем друг другу? Как у тебя с графиком психологической совместимости?

График у Виктора был хороший. У Павла тоже хороший. Виктор знал неплохо товарища: Павел был энергичен, даже напорист. Добрый юмор, иногда переходивший в иронию, в общем, для Виктора был приемлем. Виктора не пугали пять лет в ракете. А вот Павла они тревожили: ему надо было искать выход для своей энергии и, пожалуй, объект для юмора, нужно было какое-то дело.

— Установим режим, — предложил Виктор. — Физкультминутка, работа, музыка.

— Работа… — с сомнением Павел покачал головой.

— Оранжерею возьмешь? — подсказал Виктор.

— Возьму! — сразу же согласился Павел, смекнув, что с оранжереей можно возиться хоть сотню лет.

— А я начну исследовать лунные минералы. Но это — временно, потом что-нибудь придумаем.

— Придумаем! — Павел отшвырнул карту. — К черту пылевые туманности!

Виктор заметил его энергичный жест, вздохнул с облегчением. То, что Павел согласился работать в оранжерее, было хорошим признаком: там не соскучишься. Виктор с удовольствием взял бы оранжерею сам.

Потянулось размеренное бортовое бесконечное время. Каждое утро подъем и женский веселый голос:

«Внимание, начинаем утреннюю зарядку. Спокойнее, поднимемся на носки вдо-ох!..»

В одиннадцать часов — вторая гимнастика.

Каждый месяц меняли пленку. Дни тянулись однообразно, но мириться было все-таки можно. — Лишь однажды событие потрясло экипаж затерявшейся в космосе «Лодки».

В каюту Виктора без стука ворвался Павел:

— Какой сейчас год, Витя?..

— О чем ты? — не понял Виктор.

— Я спрашиваю, — нетерпеливо перебил Павел, — какой год по земному календарю?

— Две тысячи двести пятнадцатый, — пожал плечами Виктор. — Апрель. На Гее мы были в конце января.

— Ты уверен, что год две тысячи двести пятнадцатый?..

— Чего ты хочешь? — спросил Виктор.

— Витька, без всяких шуток, — часы показывают две тысячи двести девятнадцатый год.

— Не может быть!

— Пойдем посмотрим!

Часы показывали две тысячи двести девятнадцатый год. Это были атомные часы, они могли ошибиться за триста лет на одну секунду. Ошибка в четыре года была немыслимой.

— Когда на Луне остановились часы и когда мы их пускали по атомным, ты смотрел год? — спросил Виктор.

— Нет, не смотрел. Не обратил внимания.

Виктор поглядел на товарища. Оба ничего не могли понять.

— Фокус какой-то… — пробормотал Виктор. — И все с часами! Но куда делись четыре года?..

Друзья стояли у безмолвных часов. Обоим было не по себе. Четыре года канули у них за плечами, растворились бесследно.

Событие обсуждали несколько дней, но так и не пришли ни к какому выводу.

Опять занялись повседневкой. Виктор рассказывал, какие на Луне чудные ильмениты: поставить линию автоматов — титановая проблема на Земле была бы разрешена.

— За морем телушка — полушка… — Павел захлопывал «Садоводство» и уходил в оранжерею: у него дозревали персики.

На седьмом месяце полета во время дежурства — дежурили и теперь: сидели у застывшего пульта и думали о своем — Виктор заметил, как стрелка гравитометра дрогнула и пошла по окружности. На экране локатора появилось светлое пятнышко. Виктор смотрел на него, с первого взгляда чувствуя необычное: пятнышко появилось не в той стороне, где его можно было ожидать. Что-то, обладавшее массой и скоростью, догоняло ракету. В этом тоже было необычайное: «Лодка» шла со скоростью пять шестых абсолютной скорости света. То, что обгоняло «Лодку», имело еще большую скорость.

«Метеорит?.. — подумал Виктор. — Никогда еще метеориты не имели такой скорости. Корабль?.. Но корабль — вообще металл — дает на экране яркий всплеск…»

— Павел!.. — закричал Виктор, слыша, что Павел в камбузе, — дверь в рубку была полуоткрытой.

— А!.. — откликнулся тот, почуяв тревогу в голосе Виктора.

Виктор не отрываясь смотрел на стрелку гравитометра и на экран: за минуту точка заметно переместилась, стрелка гравитометра неудержимо шла по шкале.

— Что ты? — Павел вошел в переднике, с мокрыми по локоть руками, увидел оживший экран, замер на месте. Что-то массивное, быстрое догоняло ракету. — Корабль?.. — спросил Павел.

— Не пойму, Паша! — возбужденный Виктор повернулся к нему. — Такая скорость! И курс… Посмотри, какой курс!

Это, пожалуй, было удивительнее всего. Светлая точка двигалась по диаметру круга — траектория тела совпадала с траекторией «Лодки»!