Исследователь, которого мы цитируем близко к тексту, не замечает, что слово, выбранное за основу названия народа, игравшего видную роль в судьбах Европы, с таким же успехом может обозначить имя любого другого славянского народа - везде есть это слово "ляда", "ледо"! Почему же именно поляки, многочисленный, повторим, народ оказался "обитателем пустоши"? И вообще, возможно ли такое в образовании названий племен? Если и возможно, то подобное надо признать крайностью. Имена племен чаще всего образуются от имен племен же или от имен богов. Это показывает фракийский экскурс в историю. Поляки - не обитатели пустоши, пусть даже самой прекрасной и плодородной, и никогда ими не были! Лях, ляхи - это правильное название, впоследствии, как водится, искаженное наслоениями и переосмыслениями.

Вернемся же к древней форме "ляхи".

Известно, что во Фракии жило племя лаии. О нем говорят античные источники. Если латиница сдваивает "и", то это может означать только одно: первое "и" должно произноситься с придыханием. Лаии это и есть ляхи. Жили они отнюдь не на пустоши, а в плодородных долинах первой своей родины и вынуждены были покинуть их из-за римской экспансии и нашествий пришлых орд. Венгерское имя Лайош - тому свидетельство, оно означает выходца из племени лаиев!

Но можно ли доказать это, исходя не из созвучия, хотя и полного, удивительно точного, а из фактов истории или, точнее, из истории верований народа? Ведь верования удивительно устойчивы, и к ним именно и надо обращаться в самых трудных случаях.

Сначала выслушаем польского автора Яна из Михочина. Это так называемая Ченстоховская рукопись, датированная 1423 годом:

"Наши старики, старухи и девушки не молятся о том, чтобы стать достойными восприятия святого духа, но в эти три дня, когда надлежало бы предаваться размышлениям (троицын день, духов день...), сходятся старухи, женщины и девушки, но не в храм, не на молитву, а на пляски; не к богу взывать, но к дьяволу: Issaya, Lado, Hely, Iaya".

В 1423 году пережитки языческих верований в Польше еще так сильны, что Ян из Михочина разражается затем гневным призывом предать на вечные муки стариков, старух, женщин и девушек, верящих старым, поименованным выше богам. Этот документ показывает, что христианство победило далеко не сразу, и даже через пятьсот лет в Польше народ верил старым богам. К счастью. Потому что не будь этой веры и не будь подобных документов, автору этих строк не удалось бы вернуть полякам древнейший период их истории, героический и неповторимый.

Обратим внимание на бога, который поименован Ладо. Сопоставим это имя с именем другого языческого божества поляков Ileli, Ilely, которое упомянуто в подобном же документе. Совпадение корней может удивить, если только забыт очевидный факт: у племени часто был свой племенной бог. Был он и у лаиев-ляхов. И если поляки унаследовали имя славного фракийского племени, то само это племя еще во Фракии называло себя именем своего племенного бога: лаии верили богу лаиев. Имена богов произнесены, и остается только добавить, что и богиня Ладо известна прежде всего в Средиземноморском регионе и затем только на новых землях поляков. "Никаких препятствий к признанию праславянской древности Лады нет", - пишет Б. А. Рыбаков в своей монографии "Язычество древних славян".

Лель и Лада знакомы славянам раннего периода очень хорошо. Об этом говорит сербское имя Льельо, хорватское Льелё, русское Ляля. Ритуальные костры в честь Лели-Леля в Болгарии называли холелиями. "Не было ли перенесено еще в древности название праздника в честь весенней Лели... на сопровождающий празднество костер, символизировавший разгоравшееся тепло природы?" спрашивает Б. А. Рыбаков в книге "Язычество древних славян".

В дополнение к этому нужно отметить, что во Фракии еще исстари, до засвидетельствованных письменными источниками поздних походов в эту землю славян, был обычай разжигать ритуальные костры.

Древние греки пришли на землю пеласгов-лелегов. Лелеги - древнейшее племя, имя его сохранилось в произведениях древнегреческих авторов. Правомерно предположение, что Лель, Леля и было племенным божеством лелегов. Затем оно перешло к другим фракийским племенам. Нельзя не обратить внимание на созвучие "лелеги-лаии". Если оставить без внимания суффикс и окончания, то корень тот же, что и в имени Лель, Илели.

Росомоны. Упоминание этого племени Иорданом дало повод к жарким спорам, суть которых будет ясна из последующего. В книге Б. А. Рыбакова "Киевская Русь и русские княжества" события изложены эпически спокойно: "Среди племен, временно служивших Германариху, упомянуты "росомоны", самовольно покинувшие готов. Два росомона, мстя за свою сестру, Сунильду, ранили конунга мечом".

Напротив, в одной из работ А. И. Попова рассказ Иордана вызвал целый шквал категорических заключений и рекомендаций: "В нашей отечественной научной литературе нередко привлекалось имя одной племенной или родовой группы, связанной с готами и носившей название росомоны. Привлекало это имя исследователей (историков) тем, что в нем заключается слог "рос", а это давало смелость некоторым авторам объявлять его "русским", то есть будто бы славянским.

Подобное утверждение не может быть признано правдоподобным, так как личные имена росомонов, указанные в сочинениях писателя VI в. Иордана, ничего общего со славянством не имеют; в частности, имя женщины этого рода, упоминаемое этим автором, - Сунильда (или Сванегильда) - чисто германское. Это показывает лишний раз рискованность поспешных заключений с помощью случайных этнонимических созвучий - вроде росы (русы) - росомоны - роксоланы, выдвигаемых некоторыми авторами в качестве якобы серьезных аргументов для оправдания тех или других исторических построений". В том же духе А. И. Попов продолжает и далее, и нельзя не признать его правоту: действительно, ни один из историков не приводил никаких аргументов, кроме упомянутых выше созвучий. Предоставим теперь слово самому Иордану.

"Германарих, король готов, хотя, как мы выше сообщили, и был победителем многих племен, призадумался, однако, с приходом гуннов. Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени, по имени Сунильда, за изменнический уход от короля, ее мужа, Германарих, движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного. Узнав о его несчастье, Баламбер, король гуннов, двинулся войной..."