— Дорогая моя Джессика, у тебя нет ничего общего с этим человеком: какой-то кочующий цыган! Ну, надо признать, он симпатичный, даже обаятельный. Но уже через год ты и не вспомнишь о нем!

— Я никогда не забуду о том, что он посчитал меня предательницей! Он мне доверился!

— Глупенькая девочка, ты ведь ничего подобного не сделала! Ты просто отправилась туда, чтобы предупредить его, и уж так случилось, что мы сразу поехали вслед за тобой.

— Но он будет думать…

— Очень скоро он перестанет думать!

— Ах, отец, только не говори так! Я хочу, чтобы ты спас его!

— Я? Ты считаешь, что в моей власти спасти его?

— Когда я была маленькой, я всегда думала, что ты в силах сделать все, если только захочешь! Я даже думала, что ты способен вызвать дождь, если решишь, что так нужно.

— Мое милое невинное дитя, но теперь-то ты знаешь, что это совсем не так!

— Теперь я знаю, что ты не властен над природой, но остальное все в твоих силах, если ты этого захочешь!

— Мне лестно, что моя дочь столь высокого мнения обо мне: она очень умна и почти права. Но теперь ты, по крайней мере, знаешь, что я не умею управлять погодой? Точно так же обстоят дела и с законами!

— С этим я не могу согласиться! Законы создают люди!

— Ага, значит, меня могут превзойти только небесные силы, а со всем остальным, ты полагаешь, я способен совладать?

— Папочка, дорогой мой, чудесный, умный папочка, ты же можешь что-нибудь сделать!

— Дорогая моя доченька, никакие уговоры, пусть даже приправленные лестью, не смогут заставить меня спасти человека, который сам сознался в убийстве!

— Но это нельзя назвать убийством: он был обязан спасти эту девушку! Он благороден. Ты помнишь, когда мы столкнулись с цыганами? Мы были там вдвоем, и он не позволил, чтобы нас обидели? Возможно, он спас нам жизнь!

Некоторое время отец молчал.

— Есть способы повлиять на суд, — сказала я.

— Взятка? Подкуп? Такое действительно существует. И ты хочешь предложить мне, законопослушному англичанину, совершить эти преступления?

— Ты мог бы что-нибудь сделать ради его спасения? Если бы суд узнал, что Джейк убил этого человека, защищая девушку от насилия, разве этого не приняли бы во внимание?

— Какой-то цыган… и племянник местного сквайра…

— Вот в этом-то и дело! — возмущенно воскликнула я. — Предположим, племянник сквайра убил бы цыгана, собиравшегося совершить насилие над его женой?

— Я понимаю твою точку зрения.

— Если этого человека повесят, я буду несчастной всю жизнь!

— Ты говоришь глупости! Ты всего лишь ребенок, хотя, должен сказать, временами мне приходится сомневаться в этом. Сколько тебе? Одиннадцать?

— Почти двенадцать!

— Господи, сохрани нас! Что с тобой будет к восемнадцати?

— Ну, пожалуйста, отец…

— Что, дорогая Джессика?

— Неужели ты не сделаешь для меня… самое нужное из того, что мог бы сделать? Ты поможешь спасти этого человека?

— Я мало что могу сделать.

— Но что-то ты можешь?

— Мы могли бы найти эту девушку и, возможно, выставить в качестве свидетельницы.

— Да, да! — охотно согласилась я.

— Я отправляюсь в Ноттингем! — Я бросилась к отцу на шею:

— Я знала, что ты поможешь Джейку!

— Я еще не знаю, что смогу сделать! Пока меня втянули в действия, которые, как я полагаю, могут оказаться бесплодными, — все это по велению моей властной доченьки!

— Значит, ты едешь в Ноттингем! Отец, я поеду вместе с тобой!

— Нет.

— Да! Ну, пожалуйста!.. Мне тоже нужно там быть. Неужели ты не понимаешь, что я обязана быть там!

Джейк должен узнать, что я его не предавала! Если он в этом не убедится, я уже никогда не смогу чувствовать себя счастливой. Никогда в жизни! Так что я еду с тобой в Ноттингем.

Взяв меня за плечи и слегка отстранив от себя, отец посмотрел мне в глаза. Я заметила, как слегка опустились уголки его губ.

— Я привык считать себя хозяином в собственном доме. С тех пор как я имел неосторожность обзавестись дочерью, положение дел изменилось!

Я бросилась ему на шею, и он крепко обнял меня. До чего же все-таки хорошо быть такой любимой!

На следующий день мы выехали в Ноттингем. Отец рассказал все матери, и она решила сопровождать нас. Когда я поведала ей во всех подробностях о случившемся, она загорелась желанием спасти цыганя Джейка, почти таким же сильным, как мое.

Мы отправились в карете, и путешествие заняло у нас несколько дней. До суда, по предположениям отца, оставалось около недели, а нам было необходимо время, чтобы выработать план действий.

Наступили сумерки, а мы были в семи-восьми милях от Ноттингема. Лошади спокойно трусили, как вдруг кучер резко остановил карету.

— В чем дело? — крикнул отец.

— Знаете, сэр, там кто-то на дороге, и, похоже, у него неприятности!

— Сейчас мы все выясним, — заявил отец. Мать сжала его руку.

— Все будет в порядке, — успокоил нас отец, доставая из-под сиденья ружье.

— Лучше было бы проехать мимо, — проговорила мать.

— Возможно, кто-то и в самом деле попал в беду.

— А может быть, это просто хитроумная ловушка? Эти «джентльмены с большой дороги» способны на Все!

Выглянув, я увидела, как к нам, прихрамывая, приближается какой-то человек.

— Я попал в беду! — воскликнул он. — Меня ограбили, лишив и коня, и кошелька!

Отец вышел из экипажа и внимательно осмотрел человека.

— Садитесь в карету, — пригласил он.

Мы с матерью потеснились, дав место незнакомцу. Когда он уселся, отец скомандовал:

— Давай, погоняй…

Незнакомец был весьма изысканно одет. Он тяжело дышал, и трудно было ожидать какой-нибудь каверзы с его стороны. Он был настолько растерян, что некоторое время даже не мог говорить.

— Я ехал по дороге, — наконец, начал он, — когда меня остановил какой-то человек и начал расспрашивать, как добраться до Ноттингема. Я стал объяснять ему, но, пока говорил, из кустов появилось еще трое, и окружили меня! У них были ружья. Пригрозив мне, они потребовали, чтобы я спешился и отдал им кошелек. У меня не было выбора: я отдал им все, что они требовали! Забрав также лошадь, они уехали. Спасибо за то, что вы подобрали меня: я пытался останавливать другие экипажи, но они проезжали мимо!

— Все подозревали какой-то подвох, — объяснил отец. — Грабители стали просто бичом! По-моему, законопослушных граждан следовало бы охранять тщательнее.

В ответ мужчина кивнул.

— И куда же вам нужно было попасть, сэр?

— Мой дом расположен неподалеку от Ноттингема. Если бы вы могли подбросить меня до города! Там меня хорошо знают и я смогу найти кого-нибудь, кто отвезет меня домой, я буду вам несказанно обязан!

— Мы отвезем вас прямо до дома. Это далеко от города?

— Примерно в миле.

— Будет проще отвезти вас прямо туда. Вы только показывайте дорогу.

— Вы очень добры, сэр. Я и моя семья никогда не забудем вашу любезность!

— Путешественники обязаны помогать друг другу, а на дорогах пора бы навести порядок.

Наш спутник понемногу начал приходить в себя. Он сообщил, что его имя Джозеф Баррингтон и у него свое дело в Ноттингеме.

— Кружева, — пояснил он. — Как вам, должно быть, известно, Ноттингем — центр кружевной промышленности в стране.

— Но живете вы за городом?

— Да, знаете ли, жить возле фабрики не слишком приятно, а в предместье удобно, да и до города совсем не далеко. Простите, а сами вы издалека?

— Мы из Кента.

— Ага, значит, с юга. Д вам доводилось раньше бывать в Ноттингеме?

— Нет. Теперь у меня появились там дела, а дочь с женой сопровождают меня.

— Что ж, у вас получается приятная поездка. Будьте добры, попросите кучера свернуть здесь. Если ехать прямо, то как раз попадете в Ноттингем, а вот эта дорога ведет к моему дому.

Через некоторое время Джозеф Баррингтон указал на свой дом. Он производил впечатление, большой, построенный на склоне холма, так, что из него, должно быть, открывался прекрасный вид на окрестности.