Все началось со странного стечения обстоятельств. Ну взять хотя бы тот факт, что именно в то утро мне понадобилось сходить в банк – оприходовать пару чеков. Сложись мои планы иначе, и я мог бы вообще не оказаться в тех краях.

Но судьбе было угодно, чтобы я оказался. Погода в то утро выдалась как по заказу. Наслаждаясь ярким солнцем и свежим ветерком, я свернул с Лексингтон-авеню на Ист 37-ю стрит и, пройдя еще сорок шагов, увидел пятиэтажное здание из желтого кирпича, чистенькое и аккуратное, по обе стороны от входа в которое стояли кадки с декоративными растениями. Я вошел. В холле, размером не больше моей спальни, – пестрый ковер на полу, камин без огня, те же растения в кадках и привратник в униформе, который немедленно ощупал меня подозрительным взглядом.

И когда я уже открыл рот, чтобы дать ему отпор, – тут-то, собственно говоря, все и началось. Не успел появившийся с улицы верзила в темно-синем пальто и фетровой шляпе, просквозив мимо меня, направиться к лифту, как двери лифта отворились, и оттуда вышла девушка. Итак, в этом карликовом холле нас стало четверо – почти толпа.

– Моя фамилия Гудвин, – обратился я к привратнику. – Мне необходимо повидать Лео Хеллера.

Выражение его лица изменилось. Пристально глядя на меня, он прохрипел:

– А не тот ли вы Арчи Гудвин, который работает у Ниро Вульфа?

Готовая уже выйти на улицу девушка остановилась как вкопанная у самого порога и оглянулась. Верзила высунул голову из лифта, не дав дверям закрыться.

Привратник тем временем продолжал:

– Я видел вашу фотографию в газете. Скажите, вы можете добыть для меня автограф Ниро Вульфа?

Нет, этот человек определенно не понимал, чей автограф ему следовало просить. Впрочем, я не эгоист.

Верзила, стоявший в автоматическом лифте, наконец позволил дверям закрыться. Но девушка по-прежнему не двигалась с места, и мне не хотелось ее разочаровывать, утверждая, будто я – это не я, что оказалось бы неизбежным, выполняй я в тот момент для Вульфа какое-либо секретное поручение.

Однако давайте на минуту оставим девушку стоять там, где она стоит, и я все же объясню, что привело меня в то утро в дом Лео Хеллера.

А привело меня туда, главным образом, элементарное любопытство. Дело в том, что накануне, часов в пять пополудни в офисе Ниро Вульфа раздался телефонный звонок. Поговорив и повесив трубку, я отправился на кухню выпить воды и сообщил Фрицу, что собираюсь наверх немного поскандалить.

– Слушай, может, не стоит портить ему настроение? – запротестовал Фриц, который был в этот момент занят процедурой снятия мяса со свиной головы для блюда под названием fromage de cochon[1]. Но глаза его заблестели. Он прекрасно понимал, что без моих так называемых «скандалов» уже давно бы настал день, когда на нашем банковском счету не оказалось ни единого цента. В том числе и для выплаты ему жалованья.

Минуя этаж, где находились спальни, я поднялся по лестнице на три пролета вверх – на крышу. Здесь было царство десяти тысяч орхидей, покрытых десятью тысячами квадратных футов окантованного в алюминий стекла. Стеллажи занимали три комнаты, и прежде, попадая сюда, я замирал на пороге – от изобилия красок буквально захватывало дух. Это великолепие и сейчас не оставляло меня равнодушным, поэтому я двигался, стараясь глядеть прямо перед собой, чтобы не расплескать боевого задора.

Впрочем, все оказалось напрасно. Я застал Вульфа в подсобке с саженцем одонтоглоссума в руках, который он рассматривал с налитыми яростью глазами. Рядом стоял Теодор Хорстман, садовник. Его губы были плотно сжаты.

Когда я приблизился, Вульф перевел на меня разгневанный взгляд и с ненавистью выдавил:

– Трипсы![2]

Я уже понял, что подвернулся под руку далеко не в самое лучшее время, но отступать было некуда, и я подошел ближе.

– Чего тебе? – прохрипел он.

– Понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но я обещал мистеру Хеллеру, что поговорю с вами, – вежливо, но твердо начал я. – Он звонил…

– Это мы обсудим позднее. У тебя все?

– Но я должен сообщить ему ответ. Речь идет о том самом Лео Хеллере, который творит чудеса при помощи теории вероятностей. Он сказал, что расчеты указывают на причастность одного из его клиентов к серьезному преступлению. Пока это лишь подозрение, и он не хочет ни о чем заявлять в полицию, не будучи окончательно уверенным в своей правоте. Он просит нас провести расследование. Может, мне съездить туда и разузнать подробнее, что за работа? Вдруг наклевывается выгодное дельце? Это недалеко, на Ист З6-й стрит. Хеллер не стал бы беспокоить нас из-за…

– Нет! – рявкнул он.

– Между прочим, мои барабанные перепонки не застрахованы. Что «нет»?

– Убирайся! – он замахнулся на меня побитым трипсами саженцем. – Никогда! Никогда и ни на каких условиях я не стану работать на этого человека! Ни за какие блага на свете! Убирайся!

Я повернулся и быстро, но с достоинством удалился. Попытайся он запустить в меня саженцем, я бы, конечно, пригнулся, и тогда достаточно тяжелый горшок угодил прямо в гущу цветущих калантесов. Боже, что бы тогда началось!

В кабинет я спускался с улыбкой. Реакция Вульфа на мои слова оказалась именно такой, как я ожидал. Что касается трипсов, то они лишь подлили масла в огонь. Имя Лео Хеллера окружал ореол славы, статьи о нем часто появлялись в журналах и воскресных газетах. В свою бытность профессором математики в колледже Андерхилл, он начал, просто ради забавы, применять мудреные формулы теории вероятностей к различным явлениям – от результатов бейсбольных матчей и скачек до видов на урожай и результатов президентских выборов. Однажды, просматривая свои выкладки за последние несколько лет, он был приято удивлен, обнаружив, что предсказал верный результат в 86,3 случаях из 100. Он написал об этом статью, и вскоре на него посыпались самые различные заказы от самых различных людей. Нередко ему удавалось угодить клиентам. Как-то раз он указал женщине из Йонкерса, где искать потерянные ею тридцать одну тысячу долларов. Та нашла их, следуя его инструкциям, и заплатила Хеллеру две тысячи гонорара. С этого момента он решил оставить преподавание и целиком посвятить себя новой специальности – применению теории вероятностей к решению человеческих проблем.

С тех пор минуло три года. Дела Хеллера уверенно шли в гору. Поговаривали, что сумма его дохода выражалась шестизначной цифрой; что он возвращал без ответа всю корреспонденцию, принимая только тех, с кем условился о встрече лично; и что на свете уже не осталось ничего, что он не попытался бы предсказать с помощью своих формул. Конечно, он просто отнимал хлеб у прорицателей и гадалок, но полиция и окружной прокурор закрывали на это глаза, справедливо рассуждая, что у него как-никак было высшее образование, в то время как в одном Нью-Йорке орудовала по меньшей мере тысяча гадалок даже без среднего.

Никто не знал, по-прежнему ли Хеллер выбивал 86,3 очков из 100, но в том, что он не шарлатан, я имел случай убедиться лично. Семь недель назад президент одной крупной корпорации нанял Вульфа выяснить, кто из его сотрудников продает секреты конкурентам. Я в то время занимался другим расследованием, и Вульф поручил сбор информации Орри Кэтеру. Орри проделал большую и кропотливую работу, но клиент оказался весьма нетерпеливым, и с первыми же добытыми нами сведениями побежал к Лео Хеллеру. Тот поколдовал над своими формулами и выдал ответ – назвал имя одного из вице-президентов корпорации, который тут же во всем признался. Поскольку подавляющая часть использованных Хеллером исходных данных была собрана Орри Кэтером, клиент с готовностью согласился оплатить наш счет, но Вульф был так обижен, что велел мне никакого счета не посылать. Впрочем, это указание я спокойно проигнорировал, ибо был абсолютно уверен, что Вульф сам о нем пожалеет, когда немного остынет. Мне также было ясно по некоторым брошенным им фразам, что он до сих пор имел зуб на Лео Хеллера, и поэтому, даже если бы в радиусе мили от Тридцать Пятой улицы не оказалось ни единого трипса, о выполнении для него какой-либо работы не стоило и заикаться.