– Что ж, начнем все сначала, Гэбриэл Бретт?

– Бессмысленно ссориться, если мы будем видеться чуть ли не каждый день, пока я не закончу реставрацию вашей картины.

– А что будет потом? – спросил он. – Вернетесь на городской асфальт?

Она пожала плечами.

– У меня есть и другая работа, не забывайте. Когда закончу вашу картину, возьмусь за следующую.

– Прекрасно. Это значит, что вам придется остаться, пока все не закончите.

– Я останусь до тех пор, пока не буду убеждена, что отец полностью выздоровел и может справляться без посторонней помощи.

– Тогда я надеюсь, что Гарри даст себе побольше времени на выздоровление, – улыбнулся Адам, погом вдруг нахмурился. – Но как это отразится на вашей собственной работе?

– Я уволилась. В качестве причины ухода сослалась на болезнь отца, но вообще-то мне пора двигаться дальше. – Гэбриэл философски усмехнулась. – Может даже, решу завести собственное дело. У меня масса связей. Джереми до сих пор вел со мной дела через фирму, но, вероятно, согласится и на непосредственные деловые отношения, если я начну работать самостоятельно.

– Вы с ним это еще не обсуждали?

– Нет. Он в Штатах. Скажу ему, когда он вернется на этой неделе.

– И сразу же примчится, чтобы увидеться с вами?

– Думаю, он будет ждать, когда я примчусь к нему.

– Тогда он дурак, – сказал Адам и встал. – Кофе хотите?

– Да, с удовольствием. – Она взглянула на часы. – Хотя мне не хотелось бы очень задерживаться…

– Вы устали?

– Нет. Но я предпочла бы вернуться засветло.

– В таком случае, – сказал Адам, – я отвезу вас прямо сейчас, и кофе приготовите вы.

– Прекрасная мысль, – сказала она и улыбнулась ему. – Боитесь, как бы кто не украл Генриетту? Мне кажется, вы в нее влюбились, Адам Дайзарт.

Он засмеялся и взял ключи от машины.

– Лучший способ поддерживать романтическую связь – это обожать на расстоянии.

– Вы все еще страдаете из-за Деллы?

– Нисколько. – Адам проводил ее до выхода, запер дверь и открыл перед ней пассажирскую дверцу. – Я почти ни разу не вспомнил о Делле с тех пор, как нашел картину. И вас, – подчеркнуто добавил он.

Когда они приехали, в доме было уже темно.

– Обычно в это время я включаю свет во всем доме, – сказала она как бы мимоходом, – так что обождите минутку.

Адам заглянул в темный вестибюль.

– Я думаю, что мне надо пойти с вами.

Он стал спускаться следом за ней по ступеням, каждая из которых издавала громкий скрип под его весом.

– Шумное у вас здесь местечко. Не мешают вам спать этот скрип и стон по ночам?

– Есть немножко, – призналась она.

Адам присел на край стола и стал смотреть, как она готовит кофе.

– У меня дома тоже есть балки, но они не в такой степени стереофоничны, как ваши. Видимо, не такие древние.

– Некоторые части этого дома существуют с семнадцатого века, – сказала Гэбриэл. – Здесь я чувствую себя нормально только на кухне. Другого уюта здесь маловато, мебели нет почти никакой. Не знаю, как с этим мирится папа.

– Может, Гарри просто привык. Он говорил мне, что вырос здесь.

Она кивнула.

– Тетя Лотти взяла его к себе, когда ему было восемь лет, – после того, как утонули его родители.

– Несчастный случай во время прогулки на яхте?

– Нет. У бабушки во время купания в море свело судорогой ногу. Дедушка попытался спасти ее, но оба погибли.

Адам выдвинул для нее стул, а сам уселся напротив. Его лицо хранило серьезное выражение.

– Печальная история.

– Да, и мне не стоило заговаривать об этом, – с чувством сказала она, но потом улыбнулась. – Хорошо, что мне осталось жить здесь в одиночестве еще только две-три недели. Мой радиоприемник отлично глушит неприятные звуковые эффекты.

– А у вас есть к нему батарейки на тот случай, если отключат электричество?

Гэбриэл в ужасе посмотрела на него.

– Я об этом не подумала. Завтра вечером, когда закончу работу, обязательно куплю.

– А как у вас со свечами, факелами и тому подобным?

– Этого добра много, – заверила она его, улыбаясь. – Но с вашей стороны было очень любезно подумать об этом.

– Вопреки вашему мнению обо мне, я могу быть очень и очень любезным, – с нажимом сказал Адам.

Она с любопытством воззрилась на него.

– Для меня вообще тайна, почему такой завидный во всех отношениях жених, как вы, Адам Дайзарт, до сих пор остается невостребованным.

– То же самое я могу сказать и о вас, мисс Бретт, – отпарировал он. – В вашей жизни до Джереми наверняка были и другие мужчины.

– Один или двое, – скромненько сказала она, и Адам засмеялся.

– По самой крайней мере! Вы умная, привлекательная женщина, Гэбриэл. Разве брак вас не интересует?

– Нет. Он не получился у моих родителей, может не получиться и у меня. Кроме того, сейчас модно быть не замужем, когда тебе за тридцать. – Гэбриэл приподняла одну бровь. – А у вас какая отговорка?

Адам откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой.

– Я не могу позволить себе роскошь иметь жену. По крайней мере пока.

Гэбриэл недоверчиво уставилась на него.

– Да будет вам. У вас великолепный дом, карьера, устойчивое финансовое положение. Что вам еще нужно?

– Не говоря уже о такой мелочи, как то, что я еще не нашел женщины, на которой захотел бы жениться, я экономлю каждый пенс, – сказал Адам, к ее удивлению.

– Я не покажусь бестактной, если спрошу, для чего вы это делаете?

– Ничуть. Когда «Фрайарз-Вуд» перейдет ко мне по наследству, я хочу быть в состоянии выплатить сестрам их долю его рыночной цены. Не то чтобы они ждали этого от меня. Лео и Джесс, две моих старших сестры, замужем, причем весьма удачно. Возможно, Кейт больше нуждается в деньгах, но ни за что на свете в этом не признается.

– А ваша четвертая сестра?

– Она вообще-то двоюродная сестра, но моя мать растила ее с самого рождения. Моя тетя Рейчел очень прилично ее обеспечила.

– Все равно вам надо накопить еще немалые деньги.

Адам поднялся из-за стола.

– Мне пора. Спасибо, что поехали со мной сегодня.

– Это вам спасибо. Я ни за что не хотела бы пропустить возможность познакомиться с мисс Генриеттой! – Гэбриэл перестала улыбаться, встретив напряженный взгляд темных глаз Адама.

– Вы наконец простили меня? – неожиданно спросил он. – Я имею в виду отсутствие у меня хороших манер в подростковом возрасте.

– Скорее отсутствие интереса, – поправила его она.

Когда она встала, Адам взял ее за руку.

– Сейчас я заинтересован.

– Во мне или в моем искусстве в качестве реставратора? – Он смотрел ей в лицо сверху вниз, и такая ситуация была новой для Гэбриэл. Она привыкла к тому, что ее глаза находились на уровне глаз Джереми Блита и других знакомых мужчин. – Вы были бы так же заинтересованы, если бы я была все еще толстой и прыщавой? – спросила она, надеясь легкомысленным тоном скрыть свою реакцию на его прикосновение.

– Вероятно, нет, – честно ответил Адам. – Но вы бы тоже не провели день в обществе не менее прыщавого дылды подростка, каким был тогда я. – Он привлек ее к себе и поцеловал. – Мне хотелось сделать это весь день. Точнее, каждый день с того момента, как мы снова встретились, – пробормотал он и поцеловал ее еще раз и с такой страстью, что у нее перехватило дыхание.

– Я так и думала, – сказала наконец Гэбриэл прерывающимся голосом, откинув назад голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Поцелуй с пожеланиями доброй ночи между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию – довольно безвредная вещь.

– Для вас – может быть, но мне он причинил серьезный вред, – прошептал Адам. Наконец он отпустил ее и отступил назад; глаза его загадочно блестели. – Мне надо идти – пока я еще могу.

С величайшим трудом удержавшись от того, чтобы просить его остаться, Гэбриэл подошла к двери и открыла ее.

– Спокойной ночи, Адам, и спасибо за сегодняшний день.

– За весь?

Их взгляды встретились. Она медленно кивнула.