К состязаниям по военизированному бегу старики отнеслись сравнительно равнодушно. Правда, когда по всем статьям - и по бегу в противогазе, и в состязании на бревне, в штыковом примерном бою, и в проползании через препятствий - юнги начисто обставили затонских, старики бтали беспокоиться. Честь Затона была задета. Но совсем Загорюнйлись затонские патриархи, когда начался футбольный матч.

Легкие, худощавые, быстроногие фигуры юнгов в черных трусах и полосатых сине-белых тельняшках стремительно неслись по зеленой площадке, тесня, обводя и сбивая с толку затонских, которые играли в оранжевых футболках. И, как всегда бывает, если какая-нибудь команда явно сильнее, зрителям стало казаться, что оранжевых на поле меньше, чем бело-синих. Затонских сразу прижали к воротам. Старики Привставали, стучали палками о доски трибуны, хватались за седые свои головы, в сердцах швыряли шапки оземь и кричали игрокам затонской команды сперва еще ласково: "Сережа, голуба, шибче, милуша, давай, давай!" Потом стали подбадривать крепче: "Ну, ну, не сдавай, Петька, рви с ходу, дай ему!" И наконец, махнув на все рукой, уже отпускали во всеуслышание совсем обидные замечания: "Эх, мазилы-мученики!.. Куды ты, к шуту, подаешь? Раззява-кукла! Балда окаянный! Забыл, где ворота? Дурила!.." Ничего не помогало. Затонские проигрывали. Веки легко и точно передавали друг другу в ногу мяч, и половина поля от ворот юнгов до центра почти все время пустовала, зато у ворот, где стоял голкипером долговязый Ходуля, все время клубился песок, молниеносно перемещались бело-синие тельняшки и суетились без толку оранжевые футболки. Лешке Дулькову пришлось туго. "Господи ты боже мой, и откуда только этого длинночертого выискали?" - возмущался старик Швырев.

- Дубина стоеросовая! Чтоб ему пусто было! - честили старики злосчастного Ходулю, который только и успевал вынимать мячи из своей сетки.

Разгром был полнейший. В центральной ложе начальник школы гонгов капитан первого ранга Иванов-Тарпанов, положив на барьер руки, поблескивая на солнце широкими золотыми нашивками у обшлагов, легонько усмехался, довольный, и поглядывал на соседей. Рядом с ним, то и дело снимая кепку и вытирая платком вспотевший лоб, страдал директор Судоремонтного Леонтий Семенович Гордеев. И при каждом забитом мяче на директора искоса и сердито поглядывал секретарь городского комитета партии товарищ Плотников.

К перерыву счет достиг цифры, для футбола почти астрономической, - 9 : 0 в пользу юнгов. А впереди был еще один тайм. И в нем сорок пять минут и бог еще знает сколько голов...

Синегорцы сидели внизу все рядом на одной скамье и пребывали в полнейшем отчаянии. Игроки ушли в раздевалку. Мальчишки свистели затонским и с недоброжелательным уважением смотрели на гонгов.

В перерыве проводили соревнования по гранате. Позади футбольных ворот был вырыт небольшой и узкий окопчик. В отдалении мелом по траве была наведена черта, с которой участники должны были метать гранаты в ровик.

- Гранатометчики, на линию! - вызвал судья.

К белой черте вышли двое затонских парней и двое юнгов: Палихин и Сташук. Перед каждым участником положили по десятку учебных гранат. Это были небольшие деревянные булавы, смахивающие на бутылки.

Первым метал Сережа Палихин. Он уверенно подошел к черте и - раз, раз быстро, одну за другой метнул все десять гранат. Шесть из них попали точно в окоп. Седьмая ударилась о край и случайно не скатилась, отскочила в сторону. Тремя гранатами Палихин промахнулся.

Место его на черте занял Белянин, лучший гранатометчик Затона. Медленно нагнулся он, не снеша перебрал гранаты, выложил их аккуратненько в рядки, взял одну, крайнюю, размахнулся и метнул. Граната упала точно в окоп, даже краешка рва не задев. Так же уверенно бросил Белянин и вторую гранату. А за ней третью. На трибунах ожили.

- Ну, ну, Белянин, сажай, доказывай дальше!

Белянин только головой повел - дескать, не сомневайтесь, все будет в порядке. Метнул четвертую - и промазал. Он досадливо покачал головой, долго прицеливался, метнул... граната упала на край рва, подумала немножко и скатилась в окопчик. На трибунах, где сидели затонские, облегченно вздохнули. Четыре есть! Белянин удачно бросил еще две гранаты. Синегорцы на своей скамье ерзали и чуть не подпрыгивали от возбуждения. Белянин, сильно размахнувшись, метнул еще одну гранату, но он, видимо, волновался, и граната легла далеко за рвом. На трибуне затихли. Белянин прокинул еще гранату даром. Оставалась последняя. Долго целился Белянин, наконец решился и пустил гранату. Она упала прямо в ров. Итак, результат Палихина был побит. Белянин уложил семь штук из десяти.

Теперь настала очередь бросать Сташуку. Своей танцующей походкой, чуточку вперевалку, вышел он на линию, быстро прикинул расстояние от черты до рва, взял гранату, примерился и бросил. Граната упала, не долетев до рва. В рядах затонских злорадно зашумели. Начальник школы гонгов с беспокойством задвигался на своем стуле. Но Сташук не смутился. Он расправил выпуклую грудь, Плотно обтянутую матросской фуфайкой, помахал рукой, словно разминал ее, цепко ухватил новую гранату и, качнувшись вперед всем телом, метнул ее. Она упала точно в ров. Сташук нагнулся, взял в правую руку гранату, прихватил левой еще две и стал метать, перекладывая из одной руки в другую. И граната за гранатой падали в ров. Восемь гранат подряд положил на место Сташук и только на последней срезался: бросил слишком близко.

Результат его был восемь из десяти.

Теперь бросал Фомин, один из лучших физкультурников Затона. Но то ли волновался он, то ли уже устал сегодня, так как участвовал в военизированном беге и был расстроен неудачей, но лишь первые три гранаты он перебросил, четвертая упала, не долетев до рва, и только остальные шесть попали в окопчик. И выходило снова так, что юнги и здесь побили затонских. Директор Судоремонтного сконфуженно тер затылок, избегая смотреть на товарища Плотникова.

И вдруг внизу, там, где сидели затонские ребята, раздался низковатый мальчишеский голос:

- А можно я кину?

На трибунах зашумели, зрители вставали. Кто это там? И все увидели, как с нижней скамьи трибуны поднялся паренек в фуражке, с буквами "РУ" на пряжке пояса, маленький, коренастый. Он твердой походкой прошагал к красному столу у футбольных ворот, где сидели судьи.

- А я можно кину?

- Вы же не записаны в число участников. Вас никто не выставлял.

- Мы, мы выставляем! Пускай кидает! - закричали со скамьи, где сидели синегорцы.

Затонские старики приподняли позором пригнутые головы:

- Этот еще чего вылез? Срамиться только. И так уж утерлись.

Но на трибунах сотни голосов закричали:

- Разрешить!.. Пускай бросает! Допустить!..

Судья пожал плечами, посоветовался с другими людьми, одетыми во все белое, потом скомандовал:

- На линию!

И Капка вышел на линию.

Он стоял, маленький, плотный, упрямо вобрав подбородок в шею, чуточку избычившись. Десять гранат валялись перед ним в траве, белая черта протянулась около его ног.

- РУ! РУ! РУ! - хором кричали со своих мест юнги. - Подрасти маленько, а то не видать.

- Давай, давай, Капка, не слушай! - подбадривали свои.

Капка засучил рукав гимнастерки на левой руке. Гранаты он аккуратно сложил влево от себя рядком. Поплевал на руку, наклонился. Долго выбирал гранату, взял одну, прикинул ее на руку, отложил, взял вторую, и эта ему не понравилась. Наконец Капка остановился на гранате, которую он и поднял для первого броска. На трибуне затихли. Товарищ Плотников с веселым интересом разглядывал маленькую фигурку Капки.

Начальник школы недоумевал, директор Судоремонтного хмурился, беспокоясь, как бы не вышло конфуза.

Капка взял гранату не совсем по правилам и прицелился ею так, словно держал биту, играя в городки. Потом он отступил на шаг, откинулся всем телом, резко шагнул вперед и метнул гранату левой рукой. Граната ударилась о самый краешек окопа, легонько качнулась и... медленно откатилась в сторону. Валерка припал головой к плечу Тимсона и закрыл глаза, чтобы ничего на свете больше не видеть. Тимка что-то промычал с ожесточением. Директор Судоремонтного пересел на другой стул, так как прежний треснул под ним. Капитан первого ранга Иванов-Тарпанов легонько усмехнулся уголком губ. Товарищ Плотников покачал головой.