Первым, что увидели трое полисменов, ворвавшись в квартиру — была горка крэка[1] на голом деревянном столе посреди комнаты и двое негров, которые, сидя, тщательно отмеряли наркотик и рассыпали его по маленьким пакетикам.

Оба подскочили на ноги с криками негодования:

— Это что ещё за хрен сюда припёрся?

— У вас есть ордер, чтоб сюда соваться? Трое детективов двигались быстро и уверенно, словно уже прорепетировали весь этот номер заранее. Ридзик с Галлахером ткнули носами обнаруженную парочку в стенку, приставив к головам торговцев наркотиками пистолеты. Оба мужчины были лысы — их волосы сбриты до кожи — потому-то они и звались Бритоголовыми.

Один из Бритоголовых обернулся к Ридзику:

— Дерьмо, — выругался он, вперив в Ридзика полный ненависти взгляд.

— Только не выпендривайся, говноголовый, — Ридзик отошёл, а Галлахер приковал обоих наручниками к водосточным трубам.

— Ну вот, — сказал Стоббз, — вы, засранцы, арестованы, — он вытащил из кармана карту Миранды[2]. — Имеете право не отвечать на вопросы.

Оба Бритоголовых решили не отвечать.

— Любое ваше слово может быть использовано против вас на суде. У вас есть право посоветоваться с адвокатом, прежде чем мы станем задавать вам вопросы, и на его присутствие на допросах.

Ридзик слонялся по комнате, в дальнем конце её обнаружилась дверь, закрытая, быть может, запертая.

— Если средства не позволяют вам нанять юриста, он может быть предложен вам до начала допросов, — продолжал читать Стоббз. — Если же вы решитесь отвечать на вопросы сейчас, в отсутствие адвоката, вы, тем не менее, имеете право прервать допрос в любое угодное вам время.

Арт Ридзик повернул дверную ручку и, распахнув дверь, воодушевлённо переступил порог, но немедленно влетел обратно в комнату, преследуемый оглушающим грохотом пистолетного выстрела.

— Черт возьми! — возопил Галлахер.

Оба Бритоголовых попытались броситься на пол, что оказалось нелёгким делом, учитывая тот факт, что руки их оставались прикованными к трубам над головой.

Полисмены сгруппировались. Ридзик услыхал отчётливый звук перезаряжаемого пистолета. Он метнулся в двери и выпалил, лишь чудом не попав в третьего Бритоголового, выскочившего через боковую дверь в коридор. Стоббз и Галлахер последовали за ним. Но отнюдь не Ридзик. Он отправился в сторону главного входа в квартиру.

— Арт! — заорал Галлахер. — Какого хрена ты…

— Эй, мужик, — крикнул один из прикованных. — А как же мы?

Ридзик встретил стрелявшего на лестнице возле квартиры и выпустил по нему пару зарядов, однако тот ускакал по лестнице на другой этаж. Появившиеся Стоббз и Галлахер поскакали вслед за ним. Но отнюдь не Ридзик. Он запрыгал по лестнице вниз, подальше от неприятностей.

— Вот сукин сын! — закричал Стоббз. — Вот только поймаем этого засранца — и я лично прослежу, чтобы этого Ридзика…

Но его слова потонули в треске выстрелов, возникших в сумраке лестничной клетки у них над головой. С дребезгом разлетелась дверца пожарного крана, осыпав полисменов стеклянными осколками.

— Он меня с ума сведёт, — проскрежетал зубами Стоббз. Галлахер так и не понял, имел ли он в виду Бритоголового или Ридзика.

— Аида, — поторопил Галлахер. Фараоны вынырнули из своего укрытия и рванули наверх, одолевая по четыре ступеньки зараз.

Тем временем стрелявший взобрался аж на крышу дома. Но прежде чем направиться к пожарной лестнице, которая зигзагами спускалась вниз, словно уродливый шов, он несколько задержался, дабы пальнуть по Стоббзу и Галлахеру, возникшим в проёме дверей. Оба повалились на липкий толь.

Бритоголовый покарабкался вниз по металлическим ступеням, высматривая через плечо Стоббза и Галлахера. Хотя вообще-то ему лучше стоило бы глядеть вперёд, ибо первый признак присутствия в недалёком соседстве Ридзика он почувствовал лишь тогда, когда тёплый ствол револьвера уткнулся ему в затылок.

— Замри, сучонок, — прошептал Ридзик. Бритоголовый медленно поворотил голову и обнаружил улыбающегося Арта.

— Бляаааа, — сказал Бритоголовый.

— Только не нужно нервничать, — сказал Ридзик. — Я этим на жизнь зарабатываю.

Вскоре и Галлахер со Стоббзом сползли по лестнице, Галлахер веселился.

— Ай да Арт, ай да сукин сын. А мы-то думали, у тебя нервы сдали.

— Это ты мог такое подумать, Том, — отвечал Ридзик невинным тоном, — но вот лейтенант Стоббз никогда бы так не подумал. Он-то сразу усёк, что я собираюсь сделать. Верно, лейтенант?

Стоббз медленно покачал головой, убирая оружие в кобуру:

— Напомните ему о его правах, Ридзик. А как этих ребят сдадим, у меня будет ещё работка для вас обоих.

— Сомневаюсь, что такая же весёлая, — сказал Ридзик.

Арт Ридзик и Том Галлахер стояли в зале прилетов международных рейсов аэропорта О'Хейр ровно в 7 часов пополудни. Таможня была переполнена, и сотни людей пробивались сквозь огромное помещение, волоча свой багаж к выходу.

— Пойду проверю, сел ли этот самолёт, — сказал Галлахер, направляясь к справочной.

— Отличная мысль, — пробормотал Ридзик. — Валяй. Его взгляд немедленно обратился в сторону привлекательной белокурой стюардессы. Она толкала перед собой складную тележку с чемоданом. А Ридзик всегда обожал путешествовать.

— Эй, привет. Как делишки, милая?

Холодный взор её голубых глаз не задержался на нем.

— Мотай отсюда.

— Спасибо. Огромное спасибо. Отличная мысль, — ответил он бесстрастно, в то время как она, миновав его, прошествовала к выходу.

Вернулся Галлахер:

— Самолёт прилетел. Он должен появиться с минуты па минуту.

— У-гу, — Ридзику удалось оторвать взгляд от круглой попки стюардессы. — Слушай, а ты видал рапорт Стоббза про этих Бритоголовых?

— Да, — сказал Галлахер. Ридзику это не понравится. — Он написал, что твоё поведение было «надлежащим».

— Боже мой, — сказал Ридзик, вытаскивая пачку сигарет из кармана рубашки. — Надлежащим? И все?

— Слушай, Арт…

— Ясно, Том, — Ридзик закурил. — Если бы я полез по ступенькам вслед за вами, ребята, этот дерьмоголовый Давно бы уже смылся.

Он с силой выдохнул:

— Просто Стоббзу не нравится, что ты его все время подкалываешь. Он от этого дураком выглядит.

— Но я ведь сделал работу, верно?

— Арт, — сказал Галлахер, — пожалуйста. Дело в особенностях твоей личности. Стоббзу они не нравятся.

— Особенности личности? А он сам. У него личность рекламной тумбы.

— Слушай, я понимаю, что ты его не любишь, но не дёргайся. Все-таки именно он составляет отчёт о твоей пригодности, если помнишь.

Ридзик отвернулся, глянул на толпящихся вокруг людей:

— Как тут забудешь.

— Послушай моего совета. Не порти ему настроения. Ридзик бросил недокуренную сигарету на пол и раздавил её каблуком.

— Ладно, ладно, какие дела. А какого черта нас в это вот сунули? И чего этот комуняка делает в Чикаго?

— Потому что тот комуняка, которого этот комуняка заберёт домой, сидит на шее у нашего отдела, — терпеливо стал объяснять Галлахер. — Это просто одна из тех чудесных штук, что произошли в мире поддержания правопорядка за то время, пока ты был отстранён от дел.

— Ага, понятно, жаль, что я это проворонил. Только стоит заметить, что не по своей воле я проторчал три недели без зарплаты. Наверно, это было величайшим достижением в связях востока с западом.

— Я бы не сказал, что это не беда.

— А комуняки, они хитрые, старик. Знаешь, весь мир хотят к рукам прибрать.

Галлахер вздохнул. Задание-то было очень простое. Встретить русского мента, отвезти его в гостиницу; завтра утром забрать русского мента, передать ему арестованного и сказать: «Приятного полёта». Но Ридзик, как только он один это умеет, склонён все дело, насколько можно, усложнить.

— Сделай мне одолжение, Арт. Попридержи свой язык на эту тему. А то ещё из-за тебя третью мировую войну затеют.