Джина принялась спускаться с холма, не сводя глаз с яркого пятна. Пятно исчезло, едва девушка спустилась в низину, но Джина умела выдерживать прямую линию движения и ожидала, что объект появится, стоит только ей вскарабкаться на новое возвышение.

В полукилометре ходьбы виднелся небольшой холмик. Поднявшись наверх, Джина снова заметила пятно, которое оказалось яркой полоской на резиновом шлеме, принадлежавшем неподвижно лежавшему в серой пыли телу.

— Барни, я нашла его в этом квадрате! — Джина включила двенадцатый канал. — Мистер Карлин? С вами все в порядке?

Ответа не последовало, но шлем продолжал качаться из стороны в сторону, точно в ритм музыке. Затем Джина заметила, что грудная клетка продолжает судорожно вздыматься, забирая из резервуара последние миллилитры кислорода.

Девушка со всех ног бросилась к умирающему. Подбегая, она заметила цифру «двенадцать» на костюме. Карлин открывал и закрывал губы, напоминая рыбу в аквариуме. Его лицо постепенно синело, и Джина положила ему руку на плечо, пытаясь привлечь внимание незадачливого туриста.

Заметив Джину, Карлин протянул руку к висевшей на груди рации.

— Мисс Точман! Слава Богу, вы пришли… Не могу дышать… Что-то случилось… с респиратором… я…

— Молчите. Беда в том, что у вас почти не осталось кислорода, — Джина достала из сумки запасную емкость и показала Карлину. — Я дам вам новый баллон, но сначала мне придется отсоединить старый. Вы можете на пару секунд затаить дыхание?

Тот энергично кивнул головой.

Дотянувшись до шеи Карлина, Джина залезла за воротник его костюма и отвернула краник кислородной канистры. Она в одно мгновение сняла насадку со старой емкости и подсоединила новую.

— Порядок, а теперь глубоко вдохните.

Мужчина широко раскрыл рот, и уже через секунду лицо его стало приобретать обычный цвет. Когда Карлин пять или шесть раз глубоко вдохнул, Джина помогла ему встать на ноги, посмотрела, нет ли переломов или вывихов, а потом расстегнула костюм, чтобы поставить баллон с кислородом, убрав старый в сумку.

— Вы можете идти со мной? — спросила девушка.

— Думаю, да.

Джина переключилась на частоту группы:

— Барни, я взяла его на буксир. Ты сможешь встретить нас в районе квадрата Кью-Б-Б-два-пять. Как понял?

— Вас понял, начинаю выдвижение.

Карлин с Джиной двинулись на восток, направляясь обратно к курорту. Пока они шли по ровной земле, Джине пришла в голову мысль.

— Как получилось, что вы отделились от группы? — спросила она Карлина, — мне казалось, что ваше радио работало хорошо. Разве вы не слышали моих команд или перекличку?

— Знаете, я просто отключил радио. Эта статика била мне по ушам.

— Но потом, когда вы потерялись, разве вы не включили его снова?

— Всякий раз я только получал новый заряд статики. Да и к тому же, я не совсем понимал, что делаю, — потупил взор Карлин.

— Ладно, — девушка потрепала его по руке, — теперь вы в безопасности.

Клик!

Клик!

Клик!

Клик!

Джина оставила скафандр и обувь в гараже. Сейчас, в покое, она могла наконец-то избавиться от облегающего трико и основательно заняться собой. Однако претворение в жизнь прекрасно задуманного плана пришлось на некоторое время отложить, поскольку неподалеку послышался неистребимый перестук каблучков, звук на который сила притяжения практически не оказывала влияния. Джина повернула голову к двери и стала ждать.

— А, вот вы где, мисс Точман!

Эта была женщина из группы номер четыре, мисс Эдна Гледвейл, Урановый трест Гледвейла, как представилась она всем и каждому. Джина узнала бы ее голос из тысячи других.

— Чем могу вам помочь, мисс Гледвейл?

— Я хочу принести жалобу.

— Я так и подумала, — заметила Джина. Она практически не позволяла себе колкостей, но сейчас слишком устала и физически, и морально.

Мисс Гледвейл не обратила внимания на насмешку:

— Это касается моей камеры, — женщина достала из сумочки маленький «Полароид». Она прекрасно работала, пока мы не вышли на прогулку. Взгляните, — она отдала Джине пачку совершенно испорченных фотографий.

— Может быть, все дело в химическом составе на фотографиях, — предположила девушка. — Вы ведь знаете, что он может испортиться от вакуума, тепла и прямого солнечного света.

— Но тогда и пленки должны остаться серыми, не так ли? — возразила мисс Гледвейл. — К тому же у меня остались превосходные фотографии с предыдущей прогулки, — с этими словами в руки Джины перекочевала пачка не слишком интересных фотографий, на которых в основном виднелось только черное небо над унылым серым горизонтом, солнечные блики на скалах да белесые пятна костюмов других туристов.

— А когда начали появляться эти совершенно белые снимки?

— Точно не помню, но думаю, что после того, как наши радиостанции вышли из строя.

— Это интересно, — заметила Джина.

— Ничего себе «интересно»! Я хочу, чтобы вы починили мне фотоаппарат.

— Скажите, а вы пробовали вставить новую пленку или сделать несколько кадров в помещении, подальше от вакуума?

— Но там еще осталось почти полкассеты! Зачем я буду выбрасывать совершенно нормальную пленку?

— Давайте попробуем еще раз, — Джина забрала фотоаппарат и сделала снимок разъяренной мисс Гледвейл. Через секунду фотоаппарат выбросил совершенно серый снимок. Они подождали требуемые для проявления четыре секунды, однако и на этот раз снимок стал совершенно белым…

— М-м, а нет ли у вас новой пленки, которая не была наверху? — осведомилась девушка.

— Ну если вы заплатите…

— Не беспокойтесь, я заплачу.

— Тогда вот, — туристка достала из сумочки новую кассету.

Джина вытащила старую пленку и положила ее на скамейку позади себя. Зарядив новую, она навела объектив на мисс Гледвейл и щелкнула затвором.

На этот раз на снимке появилась обычная фотография женщины, пусть и не слишком привлекательной. Пятна румян на щеках мисс Гледвейл не делали ее ни красивее, ни моложе.

— Я бы сказала, что ваш фотоаппарат работает прекрасно, мэм.