«Хорошо, хоть дождя нет…» – подумала Жанна и опять заснула.

Второй раз Жанна проснулась далеко за полдень. За окошком экипажа щебетали птицы, в щелки между шторками бил солнечный свет. В его полосе плясали свой бесконечный танец пылинки.

Напротив сидела Жаккетта и терла спросонья глаза.

– Как-то странно снаружи… – сказала она.

– Как странно? – не поняла Жанна.

– А вы послушайте…

Жанна прислушалась и доняла, что удивило Жаккетгу.

Не было тех привычных звуков, что сопровождали их все путешествие и к которым они настолько привыкли, что даже не замечали. Но теперь их отсутствие резало слух. Не слышалось фырканья лошадей, легкого перетопа копыт, скрипов и стуков.

Жанне стало немного неприятно.

– Заспались мы, вот и мерещится всякая чушь! – резко и громко сказала она, прогоняя тишину. – Вставай!

Жаккетта встала и принялась одевать Жанну, Жанна нарочно не торопилась, всячески оттягивая выход из экипажа.

Погода поменялась. Поднялся ветер, и солнце спряталось. Глухо шумели деревья.

Одетая Жанна выжидала, пока приведет себя в порядок Жаккетта. Та оделась, как подобает госпоже Нарджис, и вопросительно уставилась на Жанну.

Дальше тянуть время было нельзя. Жанна поднялась и открыла дверцу экипажа.

… На обочине дороги росли чахлые, заморенные ромашки. По обеим сторонам, приступая почти вплотную, стояли старые, темные ели. Дорога петляла по ельнику, и оба ее конца скрывались совсем рядом за лапчатыми угрюмыми конусами.

Экипаж Жанны и Жаккетты одиноко стоял на этой непонятной дороге. Ни лошадей, ни людей, ни других повозок рядом не было…

У Жанны тревожно стало на сердце. Особенно пугала тишина вокруг. Похоже, лес тянулся во все стороны на многие лье.

Жаккетта тоже выбралась на дорогу. Обошла экипаж кругом.

– Может, у нас поломка какая-нибудь? – сказала она. – А впереди постоялый двор большой? Они нас оставили на время, а сейчас со свежими лошадьми вернутся?

– Где впереди? – мягко поинтересовалась Жанна.

Экипаж стоял поперек дороги, и следов колес ни с той, ни с другой стороны не было. Складывалось страшноватое впечатление, что экипаж перенесли по воздуху и здесь поставили.

– А какая разница где? – мудро сказала Жаккетта. – Пешком же мы не пойдем? Так что давайте поедим для начала.

И она начала разводить костерок.

Когда на собранных Жаккеттой сучьях заплясали язычки пламени, Жанна очнулась от оцепенения и подошла к огню. С ним стало легче на душе, огонь почему-то вселил уверенность, пообещал защиту.

Разогревать на костре было особо нечего, да и не в чем.

Жаккетта закончила есть первая и ворошила палочкой угли, поглядывая по сторонам. Жанна смотрела на носки своих башмаков, выглядывающих из-под юбки. А солнце уже скатывалось за ели.

Там запад, – сказала Жаккетта и бросила веточку в огонь.

Она встала и вышла на дорогу.

– Далеко не уходи… – попросила Жанна.

– Я рядом! – пообещала Жаккетта.

Она прошла по дороге немного вперед и назад, внимательно присматриваясь к колеям и, возвратившись, сказала:

– Мы приехали оттуда.

– Ну и что? – вздохнула Жанна. – Мы же все равно не знаем, где находимся… Где-то между Луарой и Виленом.

– Завтра с утра, если благодетель не вернется, пешком пойдем обратно, откуда приехали. Другого выхода нет… – сказала Жаккетта.

– А будет оно? Завтра? – бросила Жанна. Ели по бокам дороги давили на нее, казалось, они с Жаккеттой сидят на дне ущелья.

Темнело. И темнело быстро…

Девушки забрались обратно в экипаж, готовясь провести тягостную ночь. На столике Жаккетта зажгла одинокую свечу в широкой металлической плошке. Жанна плотно задернула все шторки и туго завязала их завязки.

За гранью света темнота была совсем черной, а рука Жанны, когда она подносила ее к огоньку, – молочно-розовой, опаловой и, казалось, просвечивала насквозь.

Они выспались днем, и сон теперь совершенно не шел, А вот липкий страх, казалось, начал выползать из всех углов и щелей и подбираться ближе, намереваясь намертво прилипнуть к душе.

Жанна молчала, молчала и Жаккетта. Тишина становилась вязкой, и было невыносимо страшно. И тут слух Жанны уловил слабый звук. Она вздрогнула всем телом. Источник звука был пока далеко, но, похоже, приближался.

Выли волки. Этот вой прорвал вязкую тишину, и Жанна почувствовала, как разрастается внутри нее огненный ком ужаса.

– Жаккетта, я боюсь! – всхлипнула она, цепляясь за руку камеристки. – Я сейчас умру!

Жаккетте тоже было очень страшно. И самое обидное, что никакого оружия под рукой: хлипкий кинжал, и только.

– Жаккетта, Жаккетта! – вдруг затормошила ее Жанна. – Они придут сюда, непременно придут, я знаю! Нам нельзя здесь оставаться!!!

Словно в подтверждение ее слов, вой стал заметно громче.

– А куда же мы денемся? – резонно заметила Жаккетта. – Здесь хоть какие-то стены.

Жанна резко вскочила и, не выпуская ладонь Жаккетты, потянула камеристку к выходу.

– Давай заберемся на дерево! – лепетала она. – Скорее, скорее!

– Не думаю, что нам это удастся… – мрачно заметила Жаккетта, увлекаемая Жанной.

Но что-то делать было легче, чем просто сидеть.

Снаружи было не так уж темно. Светила почти полная луна, и ели отбрасывали резкие тени. Жанне стало немного полегче. Она, не раздумывая, кинулась к раскидистой громадине неподалеку.

Не будь ель такой большой и старой, им не удалось бы подняться на нее и на пару локтей. Дамские платья не самая удобная одежда для лазания по деревьям. Но эта ель была разлапистая, ветви отстояли друг от друга на довольно приличное расстояние, да и хвоя внизу была уже не свежая зеленая, а серая, легко осыпающаяся.

Страх придал силы и, оставляя на сучьях клочки юбки, Жанна забралась достаточно высоко. Во всяком случае, никто четвероногий, не лазающий по деревьям, добраться бы теперь до нее не смог.

Внизу пыхтела поднимающаяся вслед за Жанной Жаккетта. То ли она была испугана меньше, то ли толстый зад не давал ей так быстро взлетать 6 т ветки к ветке, но она затратила на подъем в два раза больше времени.

Внизу, на исчерченной тенями дороге, стоял брошенный ими экипаж. Свечу они не погасили, и янтарный теплый свет пробивался из щелей.

Жанна с приоткрытым ртом и расширенными глазами вслушивалась в завывание.

– А вдруг это оборотни? – шепнула она.

– Вы умеете подбодрить! – отозвалась Жаккетта.

Она жалела, что впопыхах не надела перчаток и руки теперь у нее в смоле и чешуйках коры, да еще поцарапаны кое – где о сучки. А уж сколько набилось за шиворот иголок – не сосчитать! И колются, Аллах бы их побрал!

Жанна прижалась щекой к смолистому шершавому стволу. В отличие от Жаккетты, она не чувствовала ничего, ни содранных рук, ни хвои в волосах и платье. Зато слышала, как стучит собственное сердце. Лицо ее горело, на щеках выступил странный пот. А руки закоченели…

Сколько они просидели на дереве – было непонятно. Время остановилось. Очень скоро стало холодно, и тело затекло от сидения на ветке. Но Жанна была полна решимости дождаться рассвета.

– Госпожа Жанна! – внезапно сказала Жаккетта. – Огонь приближается!

Жанна вздрогнула и посмотрела в ту сторону, куда показывала Жаккетта. Там двигались огоньки.

Сначала она ничего не доняла, но потом стало видно, что с факелами в руках по дороге скачут всадники в сопровождении своры псов. Собаки не передаивались, как обычно, а молчали.

Жанна и Жаккетта, как испуганные птицы, замерли на своей ели, испытывая еще больший страх, чем когда услышали вой.

Всадники окружили брошенный экипаж. Один из них соскочил и распахнул дверцу.

– Тут пусто!

– Что за черт? Свеча горит? Собак спусти.

Спустили со сворки собак. Собаки, конечно же, сразу подвели всадников к ели.

Жанна вцепилась в ствол и постаралась сделаться незаметной, невидимой, слиться с корой. Жаккетта была с ней солидарна.

Спешившись, всадники подошли к дереву.