Саймон улыбнулся. Как забавно, что именно любимец Туата де, МакКелтар, носит сейчас в себе силу древних Драгаров – лиги тринадцати самых могущественных друидов в истории человечества. Как поэтично: тот, кому Туата де Данаан доверяли больше всего, в итоге должен будет их уничтожить.

И друиды займут в этом мире место, принадлежащее им по праву.

Не гнусными сглазами, обниманием деревьев и собиранием омелы они займутся – не тем, во что они позволяли верить миру.

Нет, они станут правителями всего человечества.

– Вы, должно быть, шутите! – сердито воскликнула Хло Зандерс, убирая с лица длинные вьющиеся волосы. – Вы хотите, чтобы я своими руками отдала третью Книгу Мананна-на – да, я знаю, что это только копия, но она все равно бесценна – какому-то мужику с Ист-Сайда, который будет листать ее теми же руками, которыми таскает попкорн во время чтения? Если, конечно, он сможет ее прочитать. Эти части даже не на латыни, они на гэльском. – Она уперла руки в бока и прожгла взглядом своего босса, одного из кураторов выставки средневекового искусства, расположенной в Клой-стерсе и Метрополитен-музее. – Зачем ему книга? Он хоть сказал?

– Я не спрашивал, – ответил Том, пожав плечами.

– О, просто отлично. Вы не спрашивали. – Хло недоверчиво покачала головой. Пусть копия, которой бережно касались ее пальцы, была без иллюстраций и возраст ее не превышал пятисот лет – то есть она была почти на тысячу лет младше оригинала, хранящегося в Национальном музее Ирландии, – все равно это святыня, обращаться с которой следовало с величайшей осторожностью и уважением.

А не таскать по городу и не отдавать в руки незнакомцам.

– И сколько он пожертвовал? – раздраженно поинтересовалась она. Наверняка тут не обошлось без взятки того или иного рода. Никто не может просто позаимствовать книгу из Клойстерса – это все равно что прийти в Тринити-колледж и попросить на вечерок Евангелие из Келлса.

– Инкрустированный скин ду[2] пятнадцатого века и бесценный клинок из дамасской стали. – Том блаженно улыбнулся. – Меч времен крестовых походов. Подлинность обеих вещей подтверждена.

Хло удивленно приподняла тонкую бровь. Впрочем, удивление быстро сменилось возмущением.

– Ого! Правда? – Скин ду! У нее даже пальцы сжались от нетерпения. – А они уже у вас?

В предметы старины она влюбилась раз и навсегда. Она обожала их все, от одинокой бусины четок, на которой вырезана сцена из Песни Песней, до гобеленов с единорогами и великолепной коллекции средневекового оружия.

Но особую любовь Хло испытывала к шотландским вещам. Они напоминали ей о дедушке, который ее вырастил. Когда Хло было четыре года, ее родители погибли в автокатастрофе и Эван МакГрегор примчался, чтобы забрать осиротевшую девочку в ее новый дом, в Канзас. Он гордился своим происхождением, обладал страстным характером истинного шотландца и заразил Хло искренней любовью ко всему кельтскому. С тех пор она мечтала однажды отправиться в Гленгарри, увидеть город, в котором родился ее дедушка, зайти в церковь, где он венчался, прогуляться по вересковым полям под серебряной луной. У нее уже был паспорт, который ждал, пока в нем поставят визу, осталось только накопить достаточно денег.

На это ей понадобится еще год или два, учитывая стоимость жизни в Нью-Йорке, но она непременно туда поедет. Хло не могла дождаться этого момента. Ребенком она бесчисленное количество раз засыпала под мягкий дедушкин баритон, рассказывающий чудесные сказки о его родине. Пять лет назад Эван умер, и она почувствовала себя опустошенной. Иногда, одинокими ночами в Клойстерсе, Хло ловила себя на том, что разговаривает с дедушкой вслух, прекрасно зная – он ненавидел городскую жизнь сильнее, чем она сама, но наверняка одобрил бы профессию, которую выбрала его внучка. Она хранила древние артефакты и старые традиции.

Смешок Тома вывел ее из задумчивости. Хло нахмурилась: он хихикал над ее стремительным переходом от ярости к любопытству. Она поймала себя на том, что уже не злится, и попыталась снова состроить недовольную гримасу. Получилось плохо. Незнакомец будет прикасаться к бесценному тексту. И за ним никто не будет присматривать. Кто знает, что может случиться с книгой?

– Да, они уже у меня, Хло. И я не интересуюсь твоим мнением по поводу моих методов. Твое дело – всего лишь регистрировать…

– Том, я такой же специалист по древним цивилизациям, как и ты, и знаю столько же языков, сколько и ты. И мое мнение всегда тебя интересовало. Так или нет?

– Твое мнение много для меня значит, Хло, – спокойно ответил Том. Он снял очки и начал протирать их галстуком, рисунок которого боролся за жизнь с пятнами от кофе и от пончиков с мармеладом. – Но если бы я не согласился, он бы отдал клинки в Королевский шотландский музей. А ты знаешь, какая гонка идет за стоящими артефактами. Ты понимаешь, что к чему. Этот человек богат, щедр, у него прекрасная коллекция. Мы можем добиться упоминания о музее в его завещании. Ну хочет он провести пару дней в компании пятисотлетнего текста, причем одного из наименее ценных, вот пусть и порадуется.

– Если я обнаружу хоть одно пятно от попкорна на этих страницах, я его убью.

– Именно поэтому я и убедил тебя работать со мной, Хло: ты любишь старинные предметы так же, как и я. А раз уж я сегодня добыл два древних сокровища, то будь любезна, отвези книгу.

Хло фыркнула. Том прекрасно ее знал. Он преподавал ей историю Средневековья в Канзасском университете, а потом перешел на должность куратора музея. Год назад он нашел ее работающей за мизерную плату в Музее Канзаса и предложил хорошую должность. Бросать дом, в котором она выросла и с которым было связано столько воспоминаний, оказалось нелегко, но шанс поработать в Клойстерсе нельзя было упускать, каким бы ни был шок от переезда. Нью-Йорк был лощеным, алчным и суетливым, и в его циничной атмосфере девочка из провинциального Канзаса чувствовала себя беспомощной и неуклюжей.

– И что, мне так и идти, просто сунув книгу под мышку? При том что по улицам разгуливает Гэльский Призрак?

В последнее время по городу пронеслась волна краж. Из частных коллекций пропадали кельтские манускрипты, и пресса окрестила похитителя Гэльским Призраком, поскольку он интересовался только кельтскими вещами и не оставлял никаких улик, возникая и исчезая, словно привидение.

– Пусть Амелия упакует книгу. Моя машина ждет у главного входа. Билл знает имя и адрес этого человека. Он отвезет тебя туда и объедет квартал, пока ты будешь заниматься делами. И не груби клиенту, когда будешь передавать ему текст, – добавил Том.

Хло закатила глаза и вздохнула, но осторожно взяла рукопись. Девушка была уже на пороге, когда Томас сказал:

– Когда вернешься, я покажу тебе клинки, Хло.

Его тон был мягким, но в нем сквозила насмешка, и Хло разозлилась. Он знал, что она будет торопиться обратно, чтобы взглянуть на оружие. Знал, что она снова закроет глаза на то, что его методы приобретения экспонатов незаконны.

– Взяточник. Подлый взяточник, – пробормотала она. – И я не собираюсь признавать твои методы нормальными. – Но ее руки уже горели от желания прикоснуться к старинным клинкам. Провести пальцем по холодному металлу, подумать о былых временах.

У воспитанной на ценностях Среднего Запада, идеалистки до мозга костей Хло Зандерс была слабость, и Том об этом знал. Стоило поманить ее каким-нибудь артефактом, и Хло могла поддаться соблазну.

А если этот артефакт был еще и шотландским? Фью-ю, тогда Хло пропала.

Иногда Дэйгис чувствовал себя таким же старым, как поселившееся в нем зло.

Он ждал такси, чтобы отправиться в Клойстерс и забрать копию одного из последних имеющихся в Нью-Йорке томов, которые ему нужно было просмотреть. Дэйгис не замечал восхищенных взглядов идущих мимо женщин, хотя и притягивал их, словно магнит. Он не понимал, что даже в мегаполисе, заполненном самыми разными людьми, он будет выделяться из толпы. Дело было не в том, что он говорил или делал, в этом он абсолютно не отличался от иных богатых красавчиков. Дело было в нем самом, в его мужской породе. В том, как он двигался. Каждый его жест излучал силу, нечто темное и… запретное. Он был сексуальным воплощением самых темных сокровенных женских желаний, о которых психотерапевты и феминистки не хотят даже слышать.