Развалившись в кресле, полковник Ричард Блейд пристально смотрел на красный телефон, словно гипнотизируя его взглядом. Прошло минуты три, и аппарат слабо тренькнул, тихий звонок чуть всколыхнул пахнущий жасмином теплый июльский воздух, струившийся через распахнутое окно. Блейд лениво протянул руку, поднял трубку и сказал:

— Я готов, сэр.

Дж., которого было нелегко сбить с толка, на несколько секунд опешил, но быстро справился с удивлением и ответил и тон Блейду, не представляясь и задавая лишних вопросов:

— Очень рад за тебя, мой мальчик.

— Добрый вечер, сэр.

Тоскуя от безделья в своем дорсетском уединении, Блейд нетерпеливо ждал этого звонка и заранее решил, что именно так построит разговор с шефом: пусть Дж. в первую очередь услышит то, что любой начальник хочет услышать от своего подчиненного, а уж затем можно вспомнить и о хороших манерах.

Конечно, «сверху» поступали не просьбы, а приказы; тем не менее, Блейд никогда не сомневался в одном — откажись он от задания, и Дж. пойдет ему навстречу, придумает сотню уважительных причин, по которым лучшему из агентов Британии следует предоставить годичный отпуск. Другое дело, что отпуск был ему совершенно не нужен, а его хандра объяснялась тянувшемся второй месяц относительным бездельем. Прошло уже три недели с тех пор, как ему вшили спейсер под левую подмышку, крохотная ранка успела зарубцеваться, а приказ все еще не поступал.

— Добрый вечер, Дик, — Дж. суховато рассмеялся, затем резонно заметил: — Хорошая шутка! Что там творится у вас в Дорсете? Локальное солнечное затмение? Если мои часы не врут, в Лондоне сейчас едва перевалило за полдень. — Помолчав, он нерешительно произнес: — Что-то случилось? Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

— Я в полном порядке, сэр! — заверил Блейд своего начальника. — Просто время не имеет столь уж существенного значения — по крайней мере, для меня и в данный момент. Время — категория относительная… как и вся наша жизнь.

— М-да… Нечасто мне доводилось слышать такое от людей нашей профессии, — в голосе Дж. звучала тревога. — Кажется, ты никогда не был приверженцем философии пессимистического толка.

— Простите, сэр, но я вообще не философ. И не ипохондрик. Я не страдаю приступами пессимизма, депрессии, фатализма, раздвоением сознания и прочими глупостями. Я даже не могу рассчитывать на элементарное психическое расстройство…

— Превосходно, что ты так уверен в себе.

— Я действительно уверен в себе. Если вы желаете проинспектировать мое физическое состояние, я готов бегом добраться до вашей резиденции, взять вас на закорки и еще быстрее преодолеть дистанцию до берлоги его светлости.

— Вот как? — Дж. помолчал. — Похоже, тебе чего-то не хватает, Дик… а? — заметил он, чувствуя, как его охватывает беспокойство. Разговор этот был странным — не менее странным, чем поведение Блейда в последние недели. Казалось, он никак не может прийти в себя после странствия в Меотиду — хотя, судя по отчету, там не случилось чего-либо экстраординарного. Ничего такого, с чем Ричард не сталкивался бы раньше, на Земле, в Альбе или Кате. Немного крови, немного интриг, несколько… гммм … непривычная сексуальная практика и забавные традиции, скажем так. Неужели они настолько сильно подействовали на Дика?

Дж. прочистил горло и повторил:

— Тебе чего-то не хватает, Ричард? Раньше я не замечал у себя приступов хандры. Может быть, небольшой отпуск…

— Ни в коем случае, сэр, — Блейд сделал паузу, словно прислушиваясь и присматриваясь к тому, что неясным видением клубилось перед его мысленным взором; Дж. слышал его слегка учащенное дыхание. — Если мне чего и не хватает, так это ощущений, которые я получаю в другом мире… Чувства необычного, сэр… — он снова замолчал, сунул ладонь за ворот просторной рубашки и погладил кончиками пальцев едва заметную выпуклость спейсера. Потом разведчик задумчиво произнес: — И еще одно… Вам случалось принимать горькое лекарство? И вы, конечно, помните, что старались тут же запить его чем-нибудь подходящим, не так ли?

Дж., прижимая трубку ухом к плечу, полез в стол за трубкой и табаком. Разговор принимал столь непривычный поворот, что его продолжение казалось немыслимым без пары-тройки хороших затяжек.

— Что это значит, Дик? — спросил он. — Разве твой последний вояж был неудачным? Мне представляется, совсем наоборот… Ты удрал из этого Содома без единой царапинки и с неплохой добычей. Я полагаю, ты должен остаться довольным.

— Царапины бывают не только на коже, — медленно произнес Блейд, и Дж., выпустив колечко дыма, невольно поморщился. Нет, с Диком определенно творится что-то неладное!

— Значит, ты снова готов в дорогу? — это было скорее утверждение, чем вопрос. Блейд не ответил, и Дж., как положено начальнику, подвел итог беседы: — Что ж, тогда до скорой встречи, Ричард. О сроке я сообщу. — Он осторожно положил трубку и, выпустив из ноздрей две струйки сизого дыма, с задумчивостью уставился на телефон.

— Лейтона, пожалуйста … — аппарат спецсвязи чуть слышно гудел, превращая слова в неразборчивую мешанину электрических импульсов. — Это вы, сэр? Дж. у телефона.

— Что-нибудь случилось? — суховатый голос Лейтона был тревожным: Дж., великий поборник конспирации, звонил ему крайне редко. — Надеюсь, не с Бл…

— Без фамилий, прошу вас. Случилось — и именно с ним.

— Что? Он жив?

— Жив и здоров, если вас интересует именно это. Но… — Дж. сделал многозначительную паузу. — Конечно, я не врач, но в данном случае рискну поставить диагноз. По-моему, он тоскует.

— Хммм… Я не думал, что Дик способен испытывать такие чувства

— Он живой человек и способен испытывать все, что и мы с вами, даже больше. — Дж. снова помолчал, надеясь, что эта мысль дойдет до лорда Лейтона. Говоря по правде, шеф отдела МИ6А сомневался, что его ученый собеседник может вообще ощущать что-либо, кроме нежной привязанности к своим машинам. — Но дело не в том, что Дик хандрит, — продолжал он, — меня тревожит другое: я не понимаю причины его состояния. Он пробыл месяц в Лондоне со своей девушкой, потом внезапно уехал на побережье, в свой коттедж — кстати, один. В прошлую пятницу был у меня — я вручал ему патент. Вы знаете, сэр, он получил погоны пол…

— Без званий, прошу вас, — тон его светлости был слегка насмешливым. — Насколько я представляю, вы не понимаете причин, но имеете гипотезы? Какие же?

— Возможно, он не в состоянии что-то вспомнить… возможно, скрыл от нас какой-то факт, не отразив его в отчете… Возможно…

— …ему просто скучно, — подхватил Лейтон. — Что ж, есть отличное средство, которое избавит его от хандры.

— У вас все готово?

— Да Вчера я провел последние испытания приемного блока — того самого, который должен уловить сигнал от спенсера Дика и включить автоматику возврата. Правда, у меня есть еще кое-какие сомнения…

— Надеюсь, это не скажется на его безопасности?

— Никоим образом. Со спейсером или без оного Дик попадет туда, куда назначено судьбой и компьютером. Однако может наблюдаться эффект обратной связи… очень слабый, однако я не представляю, как он повлияет на процесс переноса. Если бы Дик совсем не думал в этот момент, я был бы спокойнее.

— Совсем не думать невозможно, — заметил Дж. — Пусть уж лучше представляет рай.

— Магометанский — другой ему не подойдет, — трубка донесла суховатый смешок Лейтона. — Итак, назначим срок. Послезавтра — устраивает?

— Вполне. Я извещу Дика. — Дж. уже вознамерился закончить разговор, как вспомнил еще об одном нюансе: — Мне хотелось бы проводить его… до самого места. Не возражаете?