— Я знаю! — зашипел Эндрю в ответ. — Она достала меня.

— Хорошо хоть, что она опять похожа на саму себя, — сказал Эндрю, — а не превратилась в космического демона, ведь казалось, что вот-вот превратится.

Звуки «ви-и-и» и «тктктктк» эхом проносились по комнате.

— Вот уже появляется первый демон, — сказал Эндрю.

— Это не демон, — возразил Бен. — Постой, это же Марио!

Маленькая фигурка была вполне узнаваема. Это был именно Марио, с пистолетом в руках пробирающийся по скале. Некоторое время спустя, к крайнему удивлению мальчиков, такой же Марио стал пересекать скалу горизонтально. «Вии» и «тктктктк» — звенел компьютер, и на экране появлялись все новые и новые фигурки, в точности повторяя первую.

Эндрю наклонился вперед и с размаху стукнул головой о край клавиатуры.

— О, Господи, Господи, — простонал он. — Теперь я понимаю, что случилось. Когда демоны застрелили Марио, он сам превратился в демона. Теперь игра использует его как образец для создания демонов, употребляя для этого его же энергию. Какой ужас!

— Но должен же быть какой-то способ, чтобы вытащить его оттуда! — воскликнул Бен.

— Даже если я попаду обратно в игру, единственный способ вернуться — это уничтожать демонов. И это будет обозначать, что я должен убивать Марио, снова и снова убивать его! Все! Эта игра загнала нас в угол. Мы проиграли.

— Я говорил тебе, что это опасно, — упрекал его Бен. — Почему ты не прекратил, когда я тебе сказал? Ты во всем виноват, Эндрю!

— Я знаю, что виноват, и кончай про это талдычить.

Он заставлял себя снова и снова вспоминать все ступени игры, пытаясь найти какие-то слабые места, где он мог бы эту игру перехитрить. Но он все время возвращался к одному и тому же выводу — единственное, что можно было сделать, это доиграть до конца. И единственный способ доиграть был…

Он поглядел на пистолет, на лице появилось решительное выражение, он приставил пистолет к животу.

— Ты что делаешь? — спросил Бен.

— Я должен попасть в игру, — сказал Эндрю спокойно. — Я думаю, теперь это мне удастся. Надо по-настоящему ненавидеть себя, чтобы попасть туда самому. Раньше это мне не удавалось. Но сейчас я, кажется, узнал самого себя немного лучше.

— А что же делать мне? — спросил Бен тревожно. — Если вы все там останетесь? Что я скажу?

Эндрю повернулся к Бену с одной из его так хорошо известных самоуверенных улыбок:

— Не беспокойся. Мы выберемся. Я должен победить! Так запрограммировано!

Потом его лицо сделалось угрюмым, и он занялся трудным делом попытками ясно и открыто посмотреть на самого себя.

Игра поймала его в ловушку первым, потому что он был пустым человеком и зазнайкой. Она льстила ему, и он попадался на лесть, считая ее чистой правдой. А потом он вовлек сначала Бена, потом Элейн, потом Марио. Заставил помимо их воли, только лишь для того, чтобы самому продвигаться в игре. Он ужасно с ними обошелся и позволил себе говорить им ужасные вещи. Каждый из них называл его зазнайкой, самоуверенным, баловнем, и они были правы. Он даже застонал, когда понял с необыкновенной ясностью, как правы они были. И наступил такой момент, когда ему даже взглянуть на себя сделалось противно.

Этого было достаточно. Пистолет выстрелил. Бен, который пристально смотрел на него, заметил, как выражение горечи на его лице сменилось выражением торжества. Звук, издаваемый воронкой, казался громче обычного. Бен закрыл уши ладонями, но глаз от Эндрю отвести не мог. Почти мгновенно, как только Марио-демоны осознали присутствие Эндрю, началась стрельба. Бен наблюдал это с ужасом. Эндрю не стрелял в ответ. Маленькая фигурка Эндрю дождалась, пока скала затвердела и образовались туннели. Он рванулся к одному из них. Но прежде чем окончательно скрыться из виду, он обернулся и показал два больших пальца.

Нырнув в безопасность туннеля, Эндрю совершенно не представлял себе, что ему делать. Правда, он сумел вернуться в игру. Но в общем-то он был тут беспомощен. Он не хотел пользоваться пистолетом, но какой у него был выбор?

«Должен же быть какой-нибудь выход, — думал он. — Я просто обязан понять, как надо действовать дальше».

Он прислушался, не раздастся ли голос программы и не даст ли ему какой-нибудь путеводной нити. Но она молчала. Он слышал только электронный пульс — бум-бум-бум и угрожающие звуки проносившихся по поверхности скалы демонов-Марио. Он оглянулся на свет у входа в туннель и двинулся вглубь.

Ему пришлось стиснуть зубы и сжать кулаки, чтобы заставить себя снова окунуться в эту непроницаемую темноту, где он в тот раз в таком страхе ждал Марио. Все было уже совсем не так, как в первый раз: не интересно, не волнующе, не увлекательно. Тогда, когда его туда впервые отправила Элейн. Элейн! Он было забыл о ней. Где она? Он вспомнил слова, которые она сказала ему, слова, за которые ему почти захотелось убить ее. Почему она это сказала? Это неправда, неправда! Папа не ушел из дома. Он просто поехал в Сидней работать… не так ли? И вдруг… вдруг он понял все. Точно кто-то зажег тысячесвечовую лампу. Наполовину услышанные фразы, странные вещи, которые люди говорили ему — и мама, и доктор Фримен, и мистер Рассел, — все вдруг встало на свои места.

Это так. Отец ушел из дома. Мои родители разошлись.

У него вырвался крик гнева в боли. Как они могли? Каким идиотом он теперь выглядит? Тем, что они пришли к этому, ни слова ему не сказав, не предупредив, они обратили его в ничто, в нуль. Он вдруг почувствовал силу пистолета, который был у него в руке. Он хотел мстить — сам не зная кому.

«К дьяволу все! — кипел он внутри. — Я выйду из скалы и смету с нее всех — Марио он или не Марио. Пусть я не выиграю, пусть я вообще погибну, но пусть все погибает вместе со мной!»

— Отлично! — сказал вкрадчивый голос. — Тогда ты выберешься из игры. Когда ты уничтожишь достаточное количество, ты окажешься на вершине скалы. Удачи! — добавил голос, подбадривая. — Одно удовольствие иметь дело с чемпионом!

«Это опять лесть, — подумал Эндрю. — Я не верю».

Голос программы, который хвалил его и подбадривал, заставил его остановиться и задуматься. Он чуть-чуть поостыл.

«Я не должен злиться. Чем больше я злюсь, тем легче я совершу какую-нибудь ошибку, тем большую власть эта программа заберет надо мной. И тогда я уже не буду принадлежать себе».

Он сделал несколько медленных и глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Что-то поднималось у него в груди и душило. Он был рад темноте, потому что это что-то щипало ему глаза, и они наполнялись влагой. Странные звуки, которые он издавал, напоминали всхлипывание.

Голос проговорил с презрением:

— Ну что, сдаешься? Ты не выиграешь. Тебе меня никогда не победить.

— Нет, — сказал он вслух. — Я не желаю сдаваться. Игра должна быть доиграна, это я как раз и собираюсь сделать.

Он услышал, как эхо его голоса пронеслось по туннелю и растаяло в глубине. Перекрывая эхо, программа глумливо сказала:

— Конец-то горек!

Эндрю не нашел нужным отвечать. В нем созревала решимость. Он как бы отложил в сторону свою боль и свою печаль, не стал думать и о том, что ее причинило.

— Я займусь этим потом, — сказал он самому себе.

Он продвигался сквозь темноту туннеля.

«Мне бы найти Элейн, может, она уже узнала что-то такое, чего не знаю я. И по крайней мере я буду не один».

Элейн сидела в темноте, чувствуя себя такой идиоткой, как никогда в жизни.

«Ну как я могла оказаться такой дурой? — вопрошала она саму себя уже в который раз. — Почему я не послушалась Бена? Я же знала, что может случиться!»

Она поежилась, вспоминая тот ужасный момент, когда ощутила черноту набросившегося на нее демона. Вспышка ненависти Эндрю хотя бы спасла ее от этой черной силы.

«Я, во всяком случае, надеюсь. Хотя ничего нельзя сказать наверное, тут такая темнотища. А что, если я превратилась в одного из этих чудовищ и даже не догадываюсь об этом?»