— Ральф, послушай, Ральф!

— Что случилось?

— Ничего не случилось, просто я подумала… Ведь она твоя сестра. Так почему же ты столько мучаешься, ведь между вами ничегошеньки не возможно быть. — Должно быть глаза мои горели, а возбуждение зашкаливало, потому что он встав усадил её на диван, а сам принялся ходить по комнате.

— Видишь ли, Яночка, это не совсем так. То есть, это совсем не так. — Его голос потеплел.

— Как? Ты же сам сказал… и потом существует легенда, а она рассказывает…

— Легенда? Мы ж начали с тобой говорить на эту тему, я думал ты поняла… А было так. Когда отец увидел нас вместе и окунул в реальность, мы с Луизой расстроились. Её мать, видя наше безмерное горе, открыла нам свою тайну, только просила сохранить её. Она рассказала, что случилось с ней, когда отца не было в замке. Ты же знаешь, что часть времени он проводил в другом месте. В своём родовом поместье: с женой моей матерью и со мной.

— И что же это было? — замерла Яна понимая, как надежда влюбить в себя графа, вновь уплывает из её рук.

— У неё до графа был молодой возлюбленный, местный парень. Отец, влюбившись, поломал её планы. Но иногда молодые встречались. Банальная история. Она забеременела. Родилась Луиза. Графу правду, естественно, не сказала. Мой отец считал её своей дочерью, никогда, ни в чём не сомневаясь. Так мы узнали правду, сделавшую нас безмерно счастливыми. Мы не стали дольше тянуть и обвенчались тайно в церкви под холмом. Когда отец доведался о нашем, по его мнению грехе и ослушании, произошла трагедия. Я не могу его винить. Если б он знал правду, такого бы просто не произошло.

— Вы жили, как муж и жена? — не слыша своего сердца, прошептала Яна.

— Естественно, мы были венчаны.

— Тогда у тебя могли быть дети?

— Так оно и есть, Луиза была беременна.

— Господи, Боже мой, да почему же вы не открыли всей правды отцу?

— Её мать не решалась, боясь потерять его, а сами мы не могли, дав ей слово. Теперь нам уже ничего не изменить. Всё случилось так, как случилось…

— Вы расплатились за грехи своих родителей…

— Возможно и так.

— Но Божий суд слишком суров.

Он вздохнул и развёл руками.

— Ты хочешь найти её? То есть её прах.

— Разве непонятно… Мы невинны и справедливость должна восторжествовать. Уйти в вечность вместе мы можем.

— Теперь понятно. — Она насупилась, но долго сердиться на него не могла, тем более, его вины ни в чём не просматривалось. Нечего строить из себя обиженную. Надо помочь ему обрести покой. Он хочет лежать рядом с ней и на это право даёт ему его любовь. А у неё, Яны, это только сказка, а её сказочный принц — идеал. Которым можно восхищаться, на который можно молиться, но обладать им нельзя. — Фокус не из лёгких, — хмуро заметила она себе. Яна ничего не потеряет. С ней по-прежнему останется портрет.

— Любовь побеждает всё. Я займу подобающее мне место рядом с ней.

— Я очень сомневаюсь, что в каждом случае она так зряча, — насупилась Яна, думая о себе и ощущая не иначе как "нож в сердце".

— Вас сударыня что-то не устраивает?

— Не беспокойся, я помогу. Извини, просто устала. Ты располагайся, как и где тебе удобно, а я пойду, отдохну. Пока не высплюсь ничегошеньки не соображаю. Такая уж я есть и с этим ничего не поделать. А после полудня займёмся поисками твоего рода, и может быть даже вечером скатаем в город, посидим где-нибудь. — Разумеется бегом бросилась она ему на помощь. И не просто бросилась, а ляжет костьми, но поможет ему. Иначе она не сможет. Ведь сколько себя помнит, он всегда был с ней… её мечтой.

Теперь она говорила немного устало, но спокойно, и не торопясь. Напряжение держащее её с утра спадало. Она действительно безумно устала от всей этой чехарды и мистики.

— Как же можно что-то найти моё у тебя дома?

— Для этого существует интернет. Мы просмотрим всю Австрию и найдём. Ральф, попозже, я всё объясню.

Забравшись под душ и смыв с себя налёт усталости и тоски, завернувшись в большой пушистый халат, она, откинув одеяло, вползла в свою холодную постель. "Что сделаешь, значит, судьба такая. — Подсказал покладистый голосок. — Дурная не судьба, а голова, как можно было влюбиться в графа с портрета. Сказка она и есть сказка, так чего ж на судьбу пенять". Сон победил их спор и она уснула. Очнулась от чего-то холодного совсем близко. Рядом сидел Ральф.

— Не смотри так удивлённо, ты так кричала во сне.

— Неужели? Я даже не помню, что мне снилось. Но который час?

— Два часа. В самый раз тебе заняться поиском, как ты и обещала

— Прости, я сейчас, только оденусь и выпью кофе.

— У живого человека много проблем, на решение которых уходит масса времени.

— Так и есть, я вчера уже про то думала. Мы много спим, едим и делаем ещё много всяких не важных для мира, но необходимых для нас глупостей, забирающих большую часть нашей драгоценной жизни. А теперь выйди, пожалуйста, я приведу себя в порядок.

Он извинился и ушёл, а она подумала о том, что странным образом чувствуют смерть животные. Кошка с собакой встретив её, как обычно, у калитки, на этот раз, подняв дыбом шерсть и ощерив пасти, исчезли моментально под крыльцом. А её не отпугивает от него даже этот его могильный холод. Ей всё равно лишь бы он был рядом. Наверное, все женщины в любви жертвенны и безумны, но ей не выпадает даже такой доли счастья. Сев за компьютер, она, поставив рядом стул, поманила его к себе.

— Садись рядом, займёмся вашим родовым гнездом и епископством вашего дяди.

Он так и не смог понять, как работает этот плоский блестящий чемоданчик, но смирился с этим, переключив всё внимание и силы на то, что происходит на экране. К вечеру они знали, где искать то родовое гнездо. Как проще добираться до библиотеки и обители епископа.

— Надо немедленно ехать…,- загорячился граф.

— Всё не так просто, как кажется. — Осадила она его.

— Почему?

— Я в принципе готова, у меня есть загранпаспорт, покупаю турпутёвку и качусь, а что делать с тобой. Документов-то нет. Всё давно изменилось. Нас разделяют границы. Разные это страны. Извини, пойду, сварю себе кофе.

Он встал и, не желая прерывать разговор, отправился следом.

— А, если прах перевезти.

— О, это ещё сложнее, придётся оформлять кучу документов. Где взяла и куда везу. Могут и вернуть. — Вылив тёмную жидкость в чашечку, добавив в него сахар и сливки, постукивая ложечкой о края, помешивая кофе, рассуждала она.

— Что ж тогда?

— Придумаем что-нибудь. Не бойся, я не брошу тебя на произвол судьбы, — улыбнулась она пряча нос в чашку, — Ты можешь пройти невидимым?

— Наверное могу. Может быть, я должен буду снять медальон. А это делать мне нельзя. Получается, я в растерянности.

— Почему? — Она отхлебнула кофе и закашлялась.

— Ту тайну надеюсь найти в бумагах епископа. Пока же просто чувствую это. Медальон снимать нельзя. Это уже будет мир мёртвых людей. Именно наличие его делает меня привидением.

— Ничего, голова-то на что, будем искать другой выход. К тому же, как не крути, а тебе в самолёте нужно место. Не можешь же ты весь полёт жаться по углам и стоять. Ладно, разберёмся. А сейчас давай поедем в город, в баре посидим. Это, конечно, не ваши балы, но должен же ты посмотреть. Полчаса на сборы и вперёд.

В маршрутке, она прошла в самый зад и посадила его к окну. Пусть рассматривает себе нашу жизнь. Сумерки заволакивали в свои кружева землю. Пока доехали до города включились уличные фонари. В городе Яна держала его за руку. Руке было холодно, но она не собиралась его отпускать. До бара шли пешком, Ральф, насытившись бегающими мимо машинами и потеряв интерес к снующим мимо людям, рассматривал дома.

— Та же самая земля, но совершенно другая жизнь.

— Лучше, хуже?

— Не знаю, она просто другая. Мне хорошо было в той, тебе в этой. Какая бы расчудесная она не была, но без Луизы она мне просто не нужна.

Яна непроизвольно сжала его холодные пальцы. Как не больно ей это слышать, но это его правда. Придётся радоваться тому, что жизнь подарила ей маленькую возможность реального общения с ним. Искоса поглядывая на него, она тешила себя хоть этим. Подойдя к оформленному под старину подвальчику с болтающимися на рагульках фонарями по бокам входа, спустились по ступенькам вниз. Уютная зала с рыцарями у стены, шпагами на стенах и канделябрами на столах, была пока полупустой. Яна, пройдя опять же к самому дальнему столику в углу, пригласила его садиться. Ей нравилось здесь всё, начиная со скатертей и кончая тихой старинной музыкой. В этом месте, как тревожно, так и спокойно… Чувства играют. Наверное, потому что ей это напоминает замок. Здесь всегда много иностранцев.