Папа оказался на месте. Немножко поболтали — с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, — после чего Джек перешел к сути дела:

— Не передумал насчет поездки?

— Нет. Заказал билеты и прочее.

— Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.

На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.

Какой же я трус. Вшивый лживый трус.

— Куда едешь? — спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?

— На Аляску.

— Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...

Ох, нет!

— Не получится, папа. Все продано.

Снова долгое молчание.

Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.

— Знаешь, Джек, — сказал потом отец, — понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие-то подробности...

Он заледенел.

— Ты о чем это?

— Слушай, если ты... г-гей, — с трудом выдавил он, — ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.

Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?

— Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.

— Да? — В отцовском голосе явственно слышалось облегчение. — Почему же тогда...

— Я действительно уезжаю.

— Ладно. Верю. В гости обещал приехать, помнишь? Когда? Давай точно условимся.

— Не могу сейчас точно сказать...

Больше нельзя его отфутболивать.

— До конца года приеду. Идет?

— Идет! Договорились!

Отец еще немножко поговорил, отпустил его с миром. Джек постоял на месте, набираясь сил. Лучше встретиться с бандой разъяренных наперсточников, чем разговаривать с папой по телефону.

Грохнул кулаком в стенку. Что я наделал? Пообещал приехать и время назначил: до конца года. Рехнулся?

При всей своей ненависти к поездкам поддался извечному чувству вины.

И попался в ловушку — дал обещание.

Лучше вернуться в номер и передохнуть.

Сальваторе Рома сидел у себя в номере, уставившись в телевизор, но практически не обращая внимания на экран, где шло какое-то ток-шоу с участниками в побрякушках, с причудливыми прическами, которые жаловались на пренебрежительное отношение со стороны приличного общества. Он далеко унесся мыслями, воображая близкое будущее, изменившийся с его помощью мир. Улыбнулся в экран: у вас проблемы? Обождите немножечко...

Настойчивое царапанье в дверь вернуло его к реальности. Открыл, впустил Маврицио.

— Нашел, — объявил капуцин, прыгая на кровать.

— Долго искал.

— В номера можно попасть только с горничными во время уборки. До сих пор бегал бы попусту, если в не уделил особое внимание конкретному номеру.

У Ромы самопроизвольно сжались кулаки.

— Незнакомца.

— Конечно! Загадочного Джека Шелби. Посылка стоит у него в ванной под раковиной.

Рома крепко зажмурился.

— Вскрыта?

— Да, хотя нет никаких признаков, что он пробовал собрать конструкцию.

— Все равно набор не полный. Даже когда остальное прибудет...

— Будем надеяться, ничего не сломает, не выкинет. Думаю, надо как можно скорее забрать.

— Не согласен, — возразил Рома. — Не надо, пока тут Близнецы. Вдобавок у нас слишком много безответных вопросов. Почему посылка пришла не в подвал, как планировалось, а к нему? Его рук дело или решение той стороны? Кто он такой?

— Если бы я целый день не потратил на поиски, мог бы ответить.

— Зачем он здесь? Связан ли с Близнецами? Если да, мы, возможно, сыграем им на руку, выступив против него и тем самым себя обнаружив.

— Не нравится мне это, — буркнул Маврицио, заскакал к двери, оглядываясь. — Выпусти меня отсюда.

Рома повернул ручку, до которой капуцин не мог дотянуться.

— Куда ты?

— Мне надо подумать.

Он вышел, посмотрел в конец коридора и ошеломленно замер.

Судя по постели, в номере побывала горничная. Джек заглянул в ванную, с облегчением не увидев другого ящика. Первый стоял на том же самом месте.

Поднял крышку, снова осмотрел миниатюрные фермы и стержни. Может быть, попытаться собрать эту чертову штуку? Взглянул на часы: нету времени. Через сорок — пятьдесят минут Ивлин попросит открыть номер Олив. Плохо, что та не явилась на заседание. Гуляет по городу? В скопище Зла? Едва ли.

Назвала вчера номер — 812.

Почему не заглянуть, не выяснить, вдруг скончалась во сне? Если жива и зачем-то прячется, можно объяснить визит беспокойством. Если в номере пусто, возможно, найдутся дискетки, которые ей, по ее утверждению, отдала Мелани.

Чем больше он раздумывал, тем больше ему нравилась эта мысль.

Вытащил кое-какие полезные веши из спортивной сумки и направился на восьмой этаж. В коридоре было пусто, горничная работала в номере по другую сторону от лифтов. Сейчас или никогда.

На круглой дверной ручке номера 812 висела табличка с просьбой не беспокоить. Горничная не войдет, а его это не остановит. Впрочем, на всякий случай он стукнул, тихонечко окликнул Олив. Нет ответа.

Ладно. Вытащил собственноручно изготовленную отмычку — длинную тоненькую пластинку из высокопрочной стали двенадцати дюймов на два, с зубчатой выемкой приблизительно в дюйме от края. Конечно, имеется набор ключей, но отмычкой гораздо быстрее. Наклонился к двери, сунул отмычку между косяком и створкой. Выемка зацепилась за язычок, поворот, рывок, толчок, дверь открылась внутрь...

...на один дюйм. Закрыта на цепочку.

Он замер. Цепочка закрывается исключительно изнутри. Стало быть, Олив в номере.

— Олив! — позвал он в щелку.

Никто не ответил, но внутри что-то точно мелькнуло.

Сердце зачастило. Дело явно неладное. В номере кто-то шныряет — может быть, Олив, а может быть, нет.

Джек закрыл дверь, осмотрел коридор. Никого. Опять вставил отмычку между косяком и створкой, на сей раз на уровне глазка, слыша, как она звякнула о цепочку. Толкнул, выбил ее из гнезда, снова отпер замок.