— Мне иногда так все это надоедает, что я спрашиваю, стоит ли оно того?

— У тебя просто день сегодня неудачный.

— Не просто день. — Скоро увидимся с Вики, сыграем в бейсбол. — Жизнь шизоидная.

— Спроси себя, что лучше — влиться в глобальный мегаконгломерат или остаться самостоятельной закрытой корпорацией. За тебя никто не решит.

— Знаю. Но прихожу к заключению, что вопрос не в этом, а во времени. То есть можешь представить, что я продержусь еще тридцать лет? У кого в шестьдесят на такое сил хватит?

— Мне еще нет шестидесяти, а я еле справляюсь. Пора уходить на покой.

Джек тревожно дернулся:

— Что? Оставить торговлю оружием? Столько народу на тебя надеется, Эйб. И что ты будешь делать? На спорттоварах не проживешь.

— Как сказать, — пожал Эйб плечами. — Возьми, например, ролики. Самый настоящий рэкет. Продаешь коньки для развлечения. А чтоб никто не покалечился при сомнительной забаве, требуется в придачу шлем, щитки, наколенники, защитные перчатки и прочее до бесконечности...

— Не совсем честно, — заметил Джек.

— Конечно, — кивнул Эйб. — Торговля оружием гораздо благородней.

— Можно просто не продавать ролики.

— Я что, сумасшедший? О спросе имеешь понятие? Отдать чужим дядям всю прибыль?

— Смотри на мяч, Вик. Вот так. Глаз не своди, пока летит к перчатке.

Вики так и сделала — внимательно проследила, как мяч летит в перчатку и тут же отскакивает. Наблюдая, как она за ним гоняется по крошечному заднему дворику, Джек был вынужден признать, что с бейсболом у нее дело глухо.

Оглядел задний двор в Манхэттене, на каменном выступе, тянувшемся от Ист-Ривер. Частный оазис в железобетонной пустыне. Неслыханная роскошь.

Лужайка не ухожена с осени. Джиа уже принялась выпалывать с цветочных клумб сорняки, но траву надо стричь, особенно у беседки Вики в дальнем углу. Джек собирался на следующей неделе купить машинку и заняться делом. Траву не косил с мальчишеских лет. Привычный летний труд. Хочется снова попробовать. Город полон разнообразных запахов, только не аромата свежескошенной травы.

Несмотря на запущенность, все равно очень мило, особенно возле задней стены дома, где набухают почки на розовых кустах, откуда выглядывает что-то розоватое перед цветением.

Джиа вышла поработать. Сейчас сделала перерыв, сидя под тентом за белым эмалированным столиком с ярко-зеленым яблоком, отрезая тоненькие ломтики. Начатая картина — вид сверху на эстакаду Пятьдесят девятой улицы, залитую солнцем, поднявшимся над крышей дома, — стоит недописанная на мольберте рядом с беседкой. Намного лучше любого холста Мелани Элер, особенно того, в кабинете. С другой стороны, Джиа, возможно, понравились бы произведения Мелани. Она гораздо шире смотрит на искусство.

Вики размахнулась, бросила мяч — куда попало.

Поистине девчачий бросок, хотя чего еще от нее можно ждать? Джек кинулся ловить, пока мяч не попал в ее мать. Перехватил в нескольких шагах от съежившейся Джиа.

— Много у вас в семье спортсменов? — тихонько спросил он.

— Ни одного не знаю.

— Так я и думал.

— Кажется, собираешься объявить дело конченым, — заключила она, с улыбкой прищуривая голубые глаза.

— Я сделал все возможное. — Тут он повысил голос: — Прежде чем я с ней покончу, Викстер станет лучшим игроком в городе, черт побери!

— Bay! — завопила Вики, махнув кулаком в воздухе.

Еще чуточку побросали, потом она решила передохнуть.

— Есть хочу.

— Будешь яблоко? — протянула ей Джиа «грэнни Смит»[32] .

— Стойте-ка, — спохватился Джек, — у меня найдется кое-что.

Засеменил к сумке, которую принес с собой, вытащил красный бумажный пакет, сунул Вики.

— Зверюшки! — воскликнула та, разрывая бумагу.

Он смотрел, как она грызет крекер, копается, выбирая любимых животных. Легко доставить удовольствие девочке, которая чересчур радуется мелочам, чересчур его радуя своей радостью.

До чего хорошо вдали от истерзанных трупов, украденных у мертвых детей фамилий. В такие моменты не хочется уходить. Никогда.

— Мам, льва хочешь? — спросила Вики.

— Вики! — возмущенно воскликнул Джек. — Думай, что говоришь! Мама мяса не ест.

Джиа швырнула в него огрызок яблока.

Тот полетел широкой дугой. Он изловчился, поймал, со смаком откусил, одарил обеих сочной широкой ухмылкой. Вики расхохоталась. Джиа, с улыбкой качнув головой, хрустнула крекерным львом.

Жизнь иногда бывает прекрасна.

Заскочив ненадолго домой, чтоб отправить письмо, взять кое-какую одежду — и оттянуть возвращение, — Джек в конце концов добрался до отеля. На подходе к парадному удивился отсутствию официальных лиц. Ждал, что хоть одна сине-белая форма будет околачиваться вокруг.

И в вестибюле довольно тихо, хотя снова чувствовалось непонятное напряжение, накапливающееся и бурлившее в атмосфере. Видимо, основной шум утих, но, как минимум, кучка-другая должна была стоять, шушукаться, поглядывать через плечо.

На крошечных ножках к лестнице просеменила Ивлин, которую Джек поспешил догнать.

— Я только что вернулся, — объявил он, замедляя ход, приноравливаясь к ее шагу. — Олив появилась?

— Никто ее не видел? — Она покачала головой. — Никому не звонила?

Джек сдержал стон. Только не говорите, что не открывали номер.

— В номере были?

— Ее там не оказалось... Я попросила администраторов...

Он застыл на месте.

— Что?

— В номере пусто. Я... — Ивлин остановилась, глядя на него с материнской заботой. — Что с вами?

Голова шла кругом. Если на лице хотя бы наполовину отражается испытанное потрясение, вид безусловно ужасный. Он постарался взять себя в руки.

— Ее не было в номере?

— Не могу даже выразить, какое я пережила облегчение... Страшно боялась, вдруг мы ее нашли бы умершей от сердечного приступа или какого-нибудь удара...

Мысли лихорадочно неслись, спотыкались, не зная, в какую направиться сторону. Олив нет в номере? Невозможно. Она лежала там... мертвая... зверски убитая... со свернутой шеей...

— Вы уверены, что заглянули в тот номер?

— Конечно. Восемьсот двенадцать? Я сама заходила, осматривала... Чемодан, одежда, все на месте, а самой Олив нет... Ну не странно ли?