— Не знаю, — возразил Джек. — Инопланетяне, антихристы, Новый Мировой Порядок... Какое тут может быть утешение?

— Для многих совершенно конкретное и немалое. Очень даже утешает возможность ткнуть пальцем, указать причину, объяснить происшедшее, пускай даже неубедительно. Если причина в заговоре, его можно раскрыть, обезвредить, после чего жизнь в мире снова войдет в колею.

— Что нас опять возвращает к проблеме контроля. Знаешь, — продолжал Джек, вспоминая беседы с разными сисуперами, — кажется, страх перед психоконтролем играет немалую роль в их теориях.

— И перед теневым правительством. Для руководства волей избирателей и введения психоконтроля требуется теневое правительство.

— Угу. Олив боялась чипа 666. Залески рассказывает о психотропных устройствах, которые имплантируют инопланетяне, Кенуэй постоянно толкует о программах ЦРУ, контролирующих сознание.

— Немыслимо страшно лишиться контроля над мыслями и поступками. С ужасом думаешь о возможности причинить вред любимым.

— Как только речь заходит о психоконтроле, сразу же вспоминаю Грязного Эдди, — сказал Джек, имея в виду вечно шатавшегося по Коламбус-авеню бездомного неопределенной расы и возраста.

— Где теперь Эдди? — улыбнулся Эйб. — Я его, как минимум, год не вижу.

— Я тоже. Помнишь, он носил кепку из алюминиевой фольги? По его утверждению, она глушила голоса, которые постоянно указывали, что ему надо делать.

— Наверняка любая теория заговора имеет своих шизиков-параноиков, на которых они прямо скроены. Но для тех, кто не окончательно порвал с реальностью, культовый аспект важен, пожалуй, не менее самих заговоров. Истинно Верующие братья образуют своего рода интеллектуальную коммуну. Ты не только разделяешь одну с ними Истину, но и приобщаешься к знаниям, которые выделяют тебя из тучи хлопотливой трудящейся мошкары, пребывающей во мраке. Принадлежишь к элитному корпусу. Вскоре начинаешь общаться только с другими Истинно Верующими, которые не станут оспаривать Истину, что ее, в свою очередь, вновь и вновь укрепляет. Наверняка немало народу увлекается ради забавы и выгоды, но ядро верящих к чему-то стремится.

— К власти.

— Да... однако, возможно, и еще к чему-то. К тому, чего не находит в современном обществе. По-моему, хочет войти в семью. Верующие составляют нечто вроде семьи. А в возникшем в Америке обществе без корней и традиций, с серьезными культурными проблемами семью трудно найти.

Семья... Джек задумался, как насильственная смерть широким взмахом выбрасывает его из собственной семьи, отец, сестра, брат рассеялись по Восточному побережью. Новой семьей для него стали Джиа, Вики, Эйб, Хулио — якоря, не позволяющие дрейфовать к темной безлюдной земле.

— Да, — кивнул он. — Наверно, каждому нужна какая-то семья.

— А эти самые щи...

— СИСУП.

— Да бог с ним... большая семья. И, как в любой семье, там случаются ссоры.

— Смертельные? — уточнил Джек. — Со свернутыми шеями, выколотыми глазами, отрезанными губами?

— Ох, — передернулся Эйб. — Когда полиция находит мертвое тело, кто первый подозреваемый? Член семьи. А ты попал в настоящую чокнутую семейку.

— Может быть. Признаюсь, я засомневался после всего случившегося.

— Серьезно? Начинаю думать, что ты слишком долго среди них околачиваешься.

— Что-то происходит, гораздо более серьезное, чем заседание помешанной на заговорах кучки, обсуждающей свои теории. Я чую, Эйб. За сценой кто-то действует. Не знаю, то ли какая-нибудь мифическая секретная организация, то ли правительственное агентство...

— Если правительственное агентство, немедленно, даже еще быстрей, убирайся оттуда. Не связывайся с правительством. Пусть пропавшую леди ищет кто-то другой.

— Нельзя, — вздохнул Джек, сам желая убраться, но помня слова Мелани Элер.

— Почему, черт возьми?

— Разве я тебе не рассказывал? Потому что найти ее могу только я. Один я пойму.

Джек закрыл за собой дверь собственной квартиры и застыл на месте. Оглядел переднюю комнату, вытаскивая «земмерлинг» из кобуры на лодыжке.

Что-то не то.

Он прислушался. Ни звука, кроме гула вентилятора в системном блоке компьютера, тиканья разнообразных настенных часов — «Шму», «Кот Феликс», «Спящий гном». Никакого незнакомого запаха.

В квартире не чувствуется чужого присутствия, только все-таки что-то не так. Держа пистолет у бедра, он быстро осмотрелся кругом, зная каждое место, где можно спрятаться, — везде пусто. Окна заперты на двойные шпингалеты, никаких следов взлома. В такие минуты жалеешь, что не поставил решеток, но, с другой стороны, вполне может возникнуть момент, когда в окно захочется вылезти.

Джек заключил с соседями взаимное соглашение о наблюдении и охране, очень осторожно впуская звонивших в подъезд. На квартирной двери стоит мощный, надежный засов. Взламывать никто не станет, хотя по опыту известно, что абсолютно надежных замков не бывает. Ни одна система не идеальна.

Он давно уже обдумал вопрос и отказался от сигнализации — сигнал поступает в полицию, а ему меньше всего на свете хочется, чтоб пара сыщиков — городских или частных — рыскала по квартире в поисках взломщика.

Вспомнил детектор Кенуэя — вот что раз и навсегда решило в проблему.

Медленно совершив круговой обход, вернулся обратно. Он в квартире один. И по всей видимости, кроме него одного, в ней никого не было после того, как вчера он ушел и запер дверь.

Однако не стал убирать «земмерлинг». Весь напружинился, нервы на взводе.

Почему?

Невозможно понять, но что-то не в порядке в квартире и в обстановке, что-то чуть-чуть не на месте.

Проверил компьютер, картотеку, разворошил бумаги на письменном столе, заглянул в тайник с оружием за секретером. Вроде бы ничего не пропало, кажется, все на своих местах. Осмотрел полки с аккуратно расставленными экспонатами — никто ничего не трогал...

Стой. Возле овального донышка кружки-шейкера в виде сиротки Энни... солнечный свет из окна отражается в чистой полоске в виде полумесяца. Лакированная поверхность полки, не заставленная многочисленными сувенирами, покрыта слоем пыли. Джек никогда не тратил особенных сил на уборку, предпочитая дождаться, пока ситуация не достигнет критического масштаба, и теперь этому радовался. Ибо чистое серебристое полированное пятно означает, что кружку сдвигали.