Поиск
БОЛЬНИЧНАЯ ЦЫГАНОЧКА
А начальник все, спьяну, про Сталина,
Все хватает баранку рукой,
А потом нас, конечно, доставили
Санитары в приемный покой.
Сняли брюки с меня и кожаночку,
Все мое покидали в мешок,
И прислали Марусю-хожалочку,
Чтоб дала мне живой порошок.
А я твердил, что я здоров,
А если ж, печки-лавочки,
То в этом лучшем из миров
Мне все давно до лампочки,
Мне все равно, мне все давно
До лампочки!
Вот лежу я на койке, как чайничек,
Злая смерть надо мною кружит,
А начальничек мой, а начальничек,
Он в отдельной палате лежит.
Ему нянечка шторку подвесила,
Создают персональный уют,
Водят к гаду еврея-профессора,
Передачи из дома дают!
А там икра, а там вино,
И сыр, и печки-лавочки!
А мне – больничное говно,
Хоть это и до лампочки,
Хоть все равно, мне все давно
До лампочки!
Я с обеда для сестрина мальчика
Граммов сто отолью киселю,
У меня ж ни кола, ни калачика,
Я с начальством харчи не делю!
Я возил его, падлу, на «чаечке»,
И к Маргошке возил, и в Фили,
Ой, вы добрые люди, начальнички!
Соль и гордость родимой земли!
Не то он зав, не то он зам,
Не то он печки-лавочки,
А что мне зам!
Я сам с усам,
И мне чины до лампочки,
Мне все чины до ветчины
До лампочки!
Надеваю я утром пижамочку,
Выхожу покурить в туалет,
И встречаю Марусю-хожалочку, –
Сколько зим, говорю, сколько лет!
Доложи, говорю, обстановочку,
А она отвечает не в такт –
Твой начальничек дал упаковочку –
У него получился инфаркт! –
На всех больничных корпусах
И шум, и печки-лавочки,
А я стою – темно в глазах,
И как-то все до лампочки,
И как-то вдруг мне все вокруг
До лампочки…
Да, конечно, гражданка гражданочкой,
Но когда воевали, братва,
Мы ж с ним вместе под этой кожаночкой
Ночевали не раз и не два,
И тянули спиртягу из чайника,
Под обстрел загорали в пути…
Нет, ребята, такого начальника
Мне, наверно, уже не найти!
Не слезы это, а капель,
И все, и печки-лавочки,
И мне теперь, мне все теперь
Фактически до лампочки,
Мне все теперь, мне все теперь
До лампочки!
ПРАВО НА ОТДЫХ
Первача я взял ноль-восемь, взял халвы,
Пару «рижского» и керченскую сельдь,
И отправился я в Белые Столбы
На братана да на психов поглядеть.
Ах, у психов жизнь, так бы жил любой:
Хочешь – спать ложись, а хочешь – песни пой!
Предоставлено им вроде литера,
Кому от Сталина, кому от Гитлера!
А братан уже встречает в проходной,
Он меня за опоздание корит,
Говорит – давай скорей по одной,
Тихий час сейчас у психов, – говорит.
Шизофреники – вяжут веники,
А параноики – рисуют нолики,
А которые просто нервные,
Те спокойным сном спят, наверное.
А как приняли по первой первача,
Тут братана прямо бросило в тоску,
Говорит, что он зарежет главврача,
Что он, сука, не пустил его в Москву!
А ему ж в Москву не за песнями,
Ему выправить надо пенсию,
У него в Москве есть законная,
И еще одна есть – знакомая.
Мы пивком переложили, съели сельдь,
Закусили это дело косхалвой,
Тут братан и говорит мне: «Сень, а Сень,
Ты побудь тут за меня денек-другой!
И по выходке, и по роже мы
Завсегда с тобой были схожими,
Тебе ж нет в Москве вздоха-продыха,
Поживи здесь, как в доме отдыха».
Тут братан снимает тапки и халат,
Он мне волосы легонько ворошит,
А халат на мне – ну, прямо в аккурат,
Прямо, вроде на меня халат пошит!
А братан – в пиджак, да и к поезду,
А я булавочкой – деньги к поясу,
И иду себе на виду у всех,
А и вправду мне – отдохнуть не грех!
Тишина на белом свете, тишина,
Я иду и размышляю, не спеша, –
То ли стать мне президентом США,
То ли взять да окончить ВПШ!… [20]
Ах, у психов жизнь, так бы жил любой:
Хочешь – спать ложись, а хочешь – песни пой!
Предоставлено нам вроде литера,
Кому от Сталина, кому от Гитлера!..
РАССКАЗ, КОТОРЫЙ Я УСЛЫШАЛ В ПРИВОКЗАЛЬНОМ ШАЛМАНЕ
Нам сосиски и горчицу –
Остальное при себе,
В жизни может все случиться
Может «А», а может «Б».
Можно жизнь прожить в покое,
Можно быть всегда в пути…
Но такое, но такое! –
Это ж Господи, прости!
Дядя Леша, бог рыбачий,
Выпей, скушай бутерброд,
Помяни мои удачи
В тот апрель о прошлый год,
В том апреле, как в купели,
Голубели невода,
А потом – отголубели,
Задубели в холода!
Но когда из той купели
Мы тянули невода,
Так в апреле преуспели,
Как, порою, за года!
Что нам Репина палитра,
Что нам Пушкина стихи:
Мы на брата – по два литра,
По три порции ухи!
И айда за той, фартовой,
Закусивши удила,
За той самой, за которой
Три деревни, два села!
Что ни вечер – «Кукарача»!
Что ни утро, то аврал!
Но случилась незадача –
Я документ потерял!
И пошел я к Львовой Клавке:
– Будем, Клавка, выручать,
Оформляй мне, Клавка, справки,
Шлепай круглую печать!
Значит, имя, год рожденья,
Званье, член КПСС.
Ну, а дальше – наважденье,
Вроде вдруг попутал бес.
В состоянии помятом
Говорю для шутки ей, –
– Ты, давай, мол, в пункте пятом
Напиши, что я еврей!
Посмеялись и забыли,
Крутим дальше колесо,
Нам все это, вроде пыли,
Но совсем не вроде пыли
Дело это для ОСО!
Вот прошел законный отпуск,
Начинается мотня.
Первым делом, сразу «допуск»
Отбирают у меня,
И зовет меня Особый,
Начинает разговор, –
– Значит, вот какой особой,
Прямо скажем, хитрожопой!
Оказался ты, Егор!
Значит все, мы кровь на рыле,
Топай к светлому концу!
Ты же будешь в Израиле
Жрать, подлец, свою мацу!
Мы стоим за дело мира,
Мы готовимся к войне!
Ты же хочешь, как Шапиро,
Прохлаждаться в стороне!
Вот зачем ты, вроде вора,
Что желает – вон из пут,
Званье русского майора
Променял на «пятый пункт».
Я ему, с тоской в желудке,
Отвечаю, еле жив, –
– Это ж я за ради шутки,
На хрена мне Тель-Авив!
Как он гаркнет: – Я не лапоть!
Поищи-ка дурачков!
Ты же явно хочешь драпать!
Это ж видно без очков!
Если ж кто того не видит,
Растолкуем в час-другой,
Нет, любезный, так не выйдет,
Так не будет, дорогой!
Мы тебя – не то что взгреем,
Мы тебя сотрем в утиль!
Нет, не зря ты стал евреем!
А затем ты стал евреем,
Чтобы смыться в Израиль!
И пошло тут, братцы-други,
Хоть ложись и в голос вой!..
Я теперь живу в Калуге,
Беспартийный, рядовой!
Мне теперь одна дорога,
Мне другого нет пути:
– Где тут, братцы, синагога?!
Подскажите, как пройти!
вернуться
20
ВПШ – высшая партийная школа.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: