— А кто же ты еще? — удивился Берен, — я, впрочем, никогда с ними не сталкивался, так что, может, и не хоббит… Ладно, пошли, надо выбираться отсюда.

— А Дюша? Как же Дюша? Надо спасать Дюшу!

— Самим надо спасаться в первую очередь, — сказал Берен, — а потом выяснить, где Ородруин, и сбросить туда кольцо.

— И спасти Дюшу?

— Боюсь, — печально сказал Берен, — это уже невозможно.

— Как невозможно! — Генка сверкнула глазами, — что значит невозможно? Если мы не спасем Дюшу, я… да я это кольцо… да я его… я его проглочу, ясно тебе? Нет, я его надену! Я вам всем устрою!

— Куда их повезли, ты знаешь? Я тоже нет.

— Что ж ты не спас его сам, если ты такой крутой? Положил бы всех орков… Ты же вроде профессионал — как раз по оркам, нет?

— Профессионал, — мрачно подтвердил Берен, — потому Гэн-дальф меня и попросил подключиться. Только я вас до Лориэна пас, а потом потерял — Галадриэль, зараза, когда следы ваши путала, перестаралась. Пока я разобрался с этой их эльфийской магией, пока тачку ловил, то-се… В общем, когда вышел на вас, эти уже отъехали. Только я и видел, что забортные огни мигнули. Я, понятно, сразу сюда… Мало ли, думаю…

Он замолк, напряженно прислушиваясь.

Шорох, звук липких тяжелых шагов, скрип ступенек…

— Ой, а я думала, это вы, — шепотом сказала Генка.

— Нет.

Шаги медленно приближались. Берен захлопнул дверь и встал рядом с ней, взявшись за рукоять меча. Генка слышала, как кто-то прошлепал мимо двери, задержался на миг, потом двинулся дальше.

— Какое-нибудь местное привидение, наверное, сказал Берен.

— А тут есть привидения?

— А то! Чего ты хочешь — такое место. Во-первых, морг и все такое, во-вторых, тут казематы были в незапамятные времена — их при Сталине вашем бетоном залили, все пять этажей вглубь. На всякий случай, чтобы подкоп к Кремлю нельзя было сделать, ясно?

— Ясно.

— Тогда пошли.

Он, по— прежнему сжимая рукоять меча, решительно распахнул дверь, выглянул в коридор, потом махнул рукой.

— Все чисто, шевелись.

В коридоре действительно было чисто — то есть никого не видно. Потому что темно. Генка поежилась.

— Может, — прошептала она, — они ничего плохого не делают. Только пугают. Хобби у них такое.

— Надеюсь, — сухо сказал Берен.

Он огляделся, хотя, с точки зрения Генки, в такой темнотище это было совершенно бесполезным занятием, потом сказал:

— Ага! Вот сюда!

И решительно направился к дальней двери. Генка последовала за ним. Дальние шаги дошли до конца коридора, развернулись и тоже потянулись следом. Шлеп, шлеп…

— Скорее, — жалобно пискнула Генка, — оно нас догоняет.

— Сейчас! — Берен ударил рукояткой меча в дверь. Удар оказался неожиданно силен — дверь взвизгнула и отворилась. За ней обнаружилась еще одна комната, заставленная пыльными шкафами, но с окном побольше и пониже и с решеткой потолще. Окно было полукруглым, в нем качались кусты сирени, которая сейчас, в летних сумерках, казалась черной.

— Топор давай!

— Чего?

— Топор давай, говорю!

В спину ощутимо дохнуло холодом.

Похоже, они вовсе не такие безобидные, местные привидения. Решетка отскочила сразу и целиком. Со второго удара во двор брызнул сноп осколков. Следом полетела гнилая оконная рама.

— Порядок, — сказал Берен, — давай вылезай, пока оно нас не зацепило!

Генка торопливо перелезла через подоконник, пыльный до безобразия — даже сейчас видно. Следом, красиво сгруппировавшись, прыгнул Берен.

Да, подумала Генка, это не Дюша. И тут же спохватилась.

— Берен, миленький, а давай позвоним в милицию. Или в МЧС! Ну, хотя б куда-то позвоним!

Видно было, как в разбитом окне, словно натыкаясь на невидимую преграду, клубится что-то белое, прозрачное…

— Нас арестуют, -сказал Берен, — что вполне естественно. Проверят документы, задержат до выяснения. Ты этого хочешь?

Генка замотала головой.

Во дворе стоят прозрачные утренние сумерки, в небе медленно гаснут звезды. Держится только одна — особенно яркая.

— Звезда Элендила, — вздохнул Берен. — Ладно, — он покосился на свой меч и прикрыл его полой длинного плаща, — попробуем вытащить твоего Дюшу, если он еще жив. Тут где-нибудь поблизости интернет-кафе есть? Круглосуточное?

— А… зачем? — недоумевает Генка.

— Во-первых, вымыться тебе где-то надо, — говорит Берен, с неприязнью оглядывая ее, — во-вторых, у меня на форуме Эгладора есть один контакт. Может, до них что-то уже дошло такое…

— Боромир-то засветился, — деловито говорит Генка.

Если честно, она чувствует некоторое облегчение. Приятно передать себя в руки профессионала — хоть парикмахера, хоть партизана-диверсанта — и больше ни о чем не беспокоиться. Пускай профессионал беспокоится.

— Это не Боромир, — коротко сказал Берен, который, как и положено профессионалу, не выдавал своих информаторов.

— А! — говорит Генка, — я знаю одно. Только это надо через мост…

— Ну, так пошли.

Они выходят в переулок — желтые слепые дома слиплись боками по обе его стороны, тротуар здесь в трещинах и выбоинах, тополиный пух лежит у кромки грязными кучками. Мелкие лужи отражают небо.

— Нехорошее место, — говорит Берен, укоризненно качая головой, — не хотел бы я тут жить.

— Это почему? Тут престижно.

— Много всякого накопилось. Туда взгляни-ка!

Огромная собака, такая черная, что она казалась вырезанной из черной бумаги, бесшумно вышла из глухой стены полуразвалившегося дома, неторопливо пересекла переулок и просочилась в стену дома напротив — тоже грязно-желтую и глухую.

— Ой! — говорит Генка.

— Это еще так, — небрежно замечает Берен, — по мелочам.

По мере приближения к реке сирень становится все пышнее, а воздух — прохладнее. Темная вода, упорно не желающая отражать светлеющее небо, течет далеко-далеко, в тихие сонные области, где горят костры на холодных плесах, и светят рубиновыми огоньками речные бакены, и ходят в темной воде молчаливые рыбы.

— А… почему ты вообще здесь? — спрашивает Генка, — ты же ушел на Заокраинный Запад или куда-то там.

— Я ж говорю, Гэндальф попросил. Ну, я и согласился. Приятно тряхнуть стариной.