— Он всегда такой, — шепотом сказала Катерина — как луна межонная приходит. Допреж все жмет в себе, все терпит, а тут места себе не находит, все бродит по деревне, глазами сверкает…

— Всегда? Слабое утешение, — заметил Меланюк. — Ладно, пойдемте. Надеюсь с ними все в порядке, с молодыми. Пошли, Артем.

Катерина сделала несколько шагов, мелко перебирая ногами, потом обернулась. Глаза ее блеснули алым в свете фонарика.

— Написал Ванька в той справке, что, мол, волк шалит, — сказала она горячим шепотом. — Так соврал он…

— Что? — недоуменно переспросил Меланюк.

— Не волк это был. Это Хозяин приходил…

— Ясно, — Меланюк увлек ее под руку, — пойдемте. Не надо им сейчас ничего такого рассказывать. Они и так напуганы…

Они двинулись по косогору, постепенно растаяли во тьме. Лишь платок Катерины да белая рубаха какое-то время светились, точно ловя свет затерянной в тумане луны.

Найдут они Анджея, — уныло думала Варвара. И Авку найдут. То-то Катерина обрадуется.

В горнице было пусто. На печке остывала обернутая ватником кастрюля. Лера, похоже, честно отдежурила свое.

Так мы и не пообедали, — подумала Варвара. Ей вдруг страшно захотелось есть, но как-то неловко было — все бегают, беспокоятся, а она сидит, суп наворачивает.

— Есть хочешь? — спросила она на всякий случай.

Лера укоризненно взглянула на нее.

— Как ты можешь? Они там в темноте, мало ли что…

Точно, сказала себе Варвара, так я и думала.

Она уселась за стол, подперев щеку рукой и стала смотреть в окно. За окном была совершеннейшая темень. Лера тоже уселась на расшатанный стул, опасно охватив руками колени.

— Неужели ты вот на столько не волнуешься? — спросила она с явной укоризной в голосе.

— Так ведь что, собственно, стряслось? — вздохнула Варвара, — ну, померещилось что-то. Вчера — мне. Сегодня — тебе.

Если и вправду померещилось, — подумала она.

— Мне не померещилось, — вскинулась Лера.

— Нет так нет, — у Варвары не было сил спорить.

Лера нервно оглянулась. На картине над ее головой медленно плыло светящееся озеро.

— Как ты думаешь, а если он пробрался в дом?

Убрать бы ее, что ли, эту картину, думала Варвара. Ужасы какие!

— Федор? — удивилась она, — зачем?

— Я не о Федоре, — Леру непроизвольно передернуло. — Этот… зверь… ты бы видела, какие у него глаза! У него внимательные глаза!

Господи, подумала Варвара, час от часу не легче. Все как с ума посходили. Свет тут какой-то такой особенный, что ли…

— Глаза ты разглядела, — кисло сказала она, — а кто это был, не разглядела. Так, выходит?

Лера молча пожала плечами.

Варвара продолжала сидеть, с тоской глядя на кастрюлю, и одновременно прислушиваясь к тишине за окном. Интересно, думала она, что там стряслось такое?

Вот решили Анджей с Авелиной посидеть в укромном месте, думала она — ну, скажем, в стогу! И тут — волк! Огромный-преогромный. Анджей выхватывает огромный заостренный сук, и кричит: Беги!. И, с размаху, волку в пасть! А тот в это время терзает ему грудь когтистыми лапами. И когтем по сонной артерии — раз! Кровь хлещет, до больницы не довезли, Авелина плачет, все плачут. Хороший, говорят, был парень, жаль мы его не ценили! А Лера, приехав в Москву, до конца жизни всем рассказывает, как красиво погиб Анджей, защищая ее, Леру, от лютого зверя.

Или нет — Беги! кричит Анджей, и сам бросается бежать. Авелина падает… она, наверное, туфли-лодочки надела… А он проносится мимо нее, пока она пытается подняться, совершенно беззащитная, руки-ноги скользят по траве, и вот уже смрадное дыхание… Тьфу ты, что такое в голову лезет! Это потому, что жрать хочется.

— А ты что на обед приготовила? — шепотом спросила она.

Лера не удостоила ее ответом.

На крыльце раздались шаги. Варвара подняла голову.

Что— то тяжело ударило о доски крыльца.

— Откройте, свои!

— Меланюк! — Варвара протопала в сени, отодвинув щеколду.

— Ну что, Игорь Оскарович?

Штормовка Меланюка потемнела от росы, колени были испачканы зеленью.

— Все в порядке.

— А… Анджей? — она оглянулась на Леру, которая так и не повернула головы.

— Нашелся Анджей. Оба нашлись.

Из темноты раздались оживленные голоса — возвращались остальные.

— Все целы? — крикнула Варвара.

— Да что с нами сделается? — фыркнул Пудик, проходя в сени и стаскивая сапоги, — мы сами страшные! Пожрать ничего не найдется?

— Найдется! — обрадовалась Варвара, водружая на стол кастрюлю.

Дом наполнился голосами, отчего даже казалось, что в горнице прибавилось света. Или это оттого, что за окном была уж совсем сплошная чернота?

— Лера как? — шепотом спросил Артем.

Варвара дернула плечом.

— Как всегда.

Анджей сосредоточенно наполнял свою тарелку. Варвара заметила, что остальные его заметно, хотя и ненавязчиво, сторонятся. Бойкот, что ли устроили? Детский сад, ей-богу!

Впрочем, и друг с другом они почти не разговаривали. Молча поели, молча принялись за остывший чай. Шерстобитов, наконец, отодвинул кружку, оживленно потер руки.

— Так. Пока все не разошлись. Нам надо обсудить диспозицию на завтра. Если мы выйдем с рассветом…

— Никуда мы с рассветом не выйдем, — Меланюк, который сидел, уперев взгляд в стол, поднял голову, — завтра мы собираемся и уезжаем, Вадим. Как можно раньше. Я поговорю с Кологреевым.

— То есть, как — уезжаем? — Шерстобитов ошеломленно смотрел на него.

— Так и уезжаем, — твердо сказал Меланюк.

— Ну, нет! — Шерстобитов покачал головой, — у меня план. Расписание работ.

— Нет у вас никакого расписания, Вадим. Все это — имитация. Сотрясение воздухов

— Что за ерунда, — обозлился Шерстобитов, — изыскания…

— Да какие это изыскания? Любительская беготня. Впрочем, если и так, то для своих изысканий вы выбрали, похоже, неудачное место.

— Да это лучший участок из всех, что мне попадались, — Шерстобитов явно не понимал, в чем дело, — аномальная зона…

— Вадим, вы же не хуже меня понимаете, что это недоказуемо.

— Предварительная оценка показала, что место перспективное, — упорствовал Шерстобитов, — мало того… тут наблюдаются вполне показательные феномены. Я не говорю уж о показаниях Кологреева, но взять, например, это свечение, которое сегодня все наблюдали…

— Какое еще свечение? — устало сказал Меланюк.

— Сегодня, в восемь двадцать пять по московскому. В северной стороне неба.

— А, — отмахнулся Меланюк, — это вы про то северное сияние? Я его тоже видел. Ну и что?

— Видишь, Вадька, — с явным удовольствием вступил Пудик, — специалист говорит!

— Значит, он никакой не специалист!

— Вадим, — терпеливо продолжал Меланюк, — это было самое обычное северное сияние. Оно летом бывает таким… неярким… Я ж не первый раз его наблюдаю.

Шерстобитов заметно погас. Потом вновь воспрянул.

— А свидетельство Москвиной? И Кабыш? Поочередно наблюдавших некий феномен.

— Я ничего не знаю про феномен, — поморщился Меланюк, — но отсюда надо уезжать. И немедленно.

Он умоляюще обвел глазами сидящих за столом.

— Поверьте моему опыту.

— А что? — кивнул головой Пудик, — у бывалых походников наверняка есть что-то вроде шестого чувства. А, Шерстобитов?

И зачем он его подначивает, грустила Варька. Опять ради изучения конфликтов в изолированной микрогруппе?

Шерстобитов поджал губы.

— Я уважаю ваше мнение, Игорь Оскарович, — он с грохотом отодвинул кружку и встал, — но хочу напомнить, что руководитель экспедиции — я. И я принимаю окончательное решение. Так вот. С учетом всего сказанного, завтра с утра продолжаем исследования. А сейчас я хочу опросить Москвину. Она, возможно, видела что-то такое, чего и сама не осознала до конца. И ты, Кабыш, останься. Поскольку ты тоже наблюдала. Остальные, если хотят, могут быть свободны. Все.

— Ты делаешь большую ошибку, Вадим, — печально сказал Меланюк.

И, не глядя ни на кого, вышел из комнаты.