— Ладно, — согласилась Варвара, — скажу.

Они уже подошли к крыльцу, где на ступеньках сидел и курил Приму мрачный Пудик.

— Ты чего, мать, — изумленно воскликнул он, — сама ее доила? А это кто?

— Ветеринар Кологреев, — пояснила Варвара.

— А! Так вот кто Андрюхе морду раскрасил!

Анджей у колодца пытался замыть кровавые разводы на рубашке. Получалось так себе.

Пудик поднялся.

— Пошли завтракать. Я гречу сварил.

— Это можно.

Кологреев степенно прошел вслед за Пудиком в горницу.

Там уже сидели за столом вернувшиеся контактеры. Меланюк листал старый журнал, время от времени поднимая от страниц близорукий растерянный взгляд, Шерстобитов пил чай — даже чай он умудрялся пить с оч-чень сосредоточенным видом.

Мимо прошел Анджей, нырнул в боковую комнату и захлопнул за собой дверь. На Шерстобитова он не смотрел. На Кологреева тоже.

— Ишь ты, — ухмыльнулся вслед Кологреев.

Он стоял посреди горницы, расставив ноги в сапогах, заляпанных присохшей рыбьей чешуей и оглядывался по сторонам.

— Ты бы это, мать, Леру позвала, — озаботился Пудик. — Она наверху так и сидит.

Лера лежала на спальнике, закинув руки за голову, и глядела в потолок. Глаза у нее были припухшие.

Варвара присела на корточки, отчего половицы под ней скрипнули.

— Пошли, — сказала она, — чаю попьем. У нас гости — ветеринар Кологреев, представляешь? У которого жаберная гниль.

Лера не ответила.

— Слушай, — неуверенно сказала Варвара, — если ты из-за Анджея…

Лера распахнула глаза и равнодушно уставилась на нее.

— Что?

— Ну… так он, может, нарочно… тебя позлить хотел… или…

— Не понимаю о чем ты, — холодно сказала Лера, — у нас с Анджеем прекрасные отношения. Прекрасные. А ты уже и обрадовалась! Что ты суешься во все, ну что суешься… обидно, да, что никто и за женщину тебя не считает? Еще бы — да ты на себя погляди!

— Да ты чего? — остолбенела Варвара.

Она закусила губу. Руку аж свело — ударить бы с размаху в это белое, тонкое лицо…

— Значит, верно, — удовлетворенно проговорила Лера. — В самую точку!

Варвара развернулась и слепо протопала обратно по лестнице. Глаза щипало.

— Так она чего? — спросил снизу Пудик.

— Ничего, — шмыгнула носом Варвара. — Сейчас спустится.

— А ты чего?

— Ничего.

Она плюхнулась на стул и придвинула кружку с чаем. Рядом Кологреев шумно прихлебывал из блюдечка.

Высоко держа голову, спустилась по лестнице Лера, сказала в пространство доброе утро!, уселась за стол. Кологреев поглядел на нее одобрительно.

— Аккуратно у вас тут. Молодцы, девки! А то тут уж почитай лет десять никто не живет. Прибрались на славу — картину, вон, повесили.

— Это я, — расцвела Лера, — чудное полотно — не хуже, чем Рокуэлл Кент!

Варвара сидела, опустив голову, разглядывая черную трещину на столешнице. Да что на всех нашло, гадала она, пытаясь проглотить комок в горле. Разреветься и выскочить из-за стола было бы уж совсем обидно. Краем глаза она заметила недоуменный взгляд Артема, обращенный в ее сторону, но упорно продолжала сопеть и таращиться в стол.

— У вас все в порядке, Варя? — спросил Меланюк.

— А то, — мрачно сказала Варвара.

Меланюк, нахмурясь, перевел взгляд на картину.

— Знакомое, вроде, место. Это здесь такое озеро?

— Как же, — солидно отозвался Кологреев, — Ветхое озеро называется. Дурное место…

— Почему — дурное?

— Да так, — Кологреев неопределенно пожал плечами. — Картинку, значить, хозяйскую повесили. Красивая картинка. А только я бы ее в доме вешать не стал.

— Так ведь спросить и некого, — заметил Пудик, — хозяина-то нет.

— А съехал он, — нахмурился Кологреев, — Нешто стал бы он тут жить после всего? Сразу и съехал.

— После чего? — удивился Пудик.

— Так ведь волк семью его зарезал, — пояснил ветеринар.

Варька, наконец, проморгалась и недоуменно уставилась на Кологреева.

Тот, явно довольный произведенным впечатлением, размешивал в кружке пятый кусок сахара.

Пудик скептически хмыкнул.

— Прямо тут? Во дворе что ли?

— Отчего тут? В лесу, у большой вараки. Жену и двух дочек.

— Давно? — быстро спросил Меланюк

— Я ж говорю — лет десять тому… или восемь — кажись, то лето тоже на високосье пришлось.

— Ничего об этом не слышали, Игорь Оскарович?

У Шерстобитова загорелись глаза. Он, наверное, думает, что это не волк никакой — сообразила Варвара. Думает, это пришельцы — они, вроде какие-то пробы тканей берут, что-то такое в газетах было. Ну и сволочи же они после этого!

Меланюк покачал головой.

— Нет. Должно быть, это уже после нас.

— А Иван-то ничего не сказал! — заметил Пудик.

Он, должно быть, полагал, что Кологреев просто любит приврать — для пущего эффекта.

— А он об этом не любит. Хоронить-то кто помогал? Домовище сколачивал — хозяин-то не в себе был… и молчал все, молчал… так и уехал — молча.

— А волк — убили? — деловито вмешался Шерстобитов.

— Не… так и ушел. Из Чупы приезжали, весь лес прочесали. Егеря, охотники…

— Ага, — кивнул самому себе Шерстобитов и достал из кармана штормовки новенький блокнотик.

— Чего пишешь? — дружелюбно поинтересовался Кологреев.

— Фиксирую. Любое аномальное явление подлежит регистрации. Иначе — как работать?

— А! — сообразил Кологреев, — так вы из этих… тарелочников! То-то я смотрю, с рамками шастаете! Я думал — золото ищете, они тоже с рамками, искатели эти. Только слышь, друг, пустой это номер — волк их порвал, говорю тебе. Я сам тела осматривал.

— Вот она, — кивнул Шерстобитов на Варьку, — тоже вчера что-то видела.

— Ну, так мало ли, — застеснялась Варвара.

— Лера подтвердит.

Варвара вновь уперлась взглядом в стол.

— Значит, это не волк, — уверенно сказал Шерстобитов, — ни один волк не проживет так долго. Это нереально.

— А пришельцы — реально? — спросила Варвара изо всех сил нормальным голосом.

— Почему нет? — заступился за Шерстобитова Кологреев, — вот пару лет назад какие-то байдарочники стояли, так они в инспекцию прибежали, глаза выпучены, сами аж трясутся — ужас, говорят, чего деется!

Шерстобитов деловито строчил в блокноте.

— И что это было?

— А как, значит, стемнело, — жутким голосом сказал Кологреев, — сидят они, значит, у костра, и тут видят — по тому берегу идет кто-то. И не идет даже, а как бы плывет.

— В человеческий рост? Выше? Ниже?

— Выше, а как же. И голова такая — трубой. Темная голова, глаза горят только. Как две плошки горят!

— Ведроподобная голова, так. Обычное явление — в Пермской зоне таких неоднократно наблюдали. Действия объект производил?

— Какие действия? Шел себе и шел. Они как увидели, свернули палатку, и ходу. Заночевали в деревне, а утром и съехали. Байдарки, и то бросили. Ботик как раз завернул… Так они погрузились и съехали.

— Эмоциональная реакция имела место, так?

— Чего?

— Они ощутили что-нибудь? Почувствовали?

— А! Испытали необъяснимый страх…

— Сколько было наблюдателей?

— Двое его видели, — охотно пояснил Кологреев, — так заорали так, что остальные из палатки выскочили.

— Значит, все видели?

— Все. Шестеро их было всего.

— Это та группа, с которой Амелин беседовал, — пояснил Шерстобитов.

Глаза его горели. Как плошки, — подумала Варвара.

— Я так и думал, что информация достоверна! Людей сюда надо. Не наскоком — на сезон! И побольше — несколько групп!

Мишка внезапно отставил чашку и поднялся.

— Ну, я пошел. К Ивану мне надоть…

— Погоди, — забеспокоился Шерстобитов, — точную дату хоть назови…

Но Мишка махнул рукой и, нахлобучив кепку, протопал в сени.

— Так я зайду после, — крикнул вслед Шерстобитов, — расспрошу. Подробнее.