Она с удовольствием оглядела себя с головы до ног, потом низко поклонилась зеркалу, опустив руку до пола.
– Благодарствуйте, барин! – Выпрямилась и покачала головою: – Не пойму я, что вы говорите… – И сделала глупое лицо. – Я дочь Василья-кузнеца, из Прилучина, иду по грибы!.. Ну, как, Настя, похоже? – Лиза по-крестьянски закрылась рукавом.
Настя критически смотрела на барышню, скрестив руки на груди и подперев подбородок кулачком.
– Уж больно личико у вас… – Настя не могла подобрать слово, наконец, нашла. – Беленькое…
– А ты хочешь, чтоб оно черненьким было? Я, чай, не эфиоп!
Лиза рассмеялась и крутнулась перед зеркалом.
– Девка – и в туфлях! – фыркнула Настя. – Так не бывает.
Лиза задумалась на минуту – и сбросила туфельки.
– А босиком – бывает?
– Босиком бывает…
Прямо в белых нитяных чулочках Лиза сбежала вниз по лестнице, спорхнула с крыльца, пробежала несколько шагов по траве – и вдруг запрыгала, держась одной рукою за пятку.
– Ой, колется…
– Непривычны вы босиком, – подходя, сказала Настя. – Ножки нежные…
– Вели принести лапти, – приказала Лиза.
– Так по вашей ножке и не найти, больно мала, – засомневалась Настя.
– Тогда вели сплести! К утру чтобы были!.. – Лиза топнула необутой ножкой по земле, вновь вскрикнула от боли и схватилась за ногу.
Настя отломила веточку с куста, присела подле барышни и смерила веточкой ступню. Лишнее отломила.
…Весело помахивая веточкой-меркой, Настя бежала по тропинке вдоль берега. Река сверкала сквозь осоку, искрилась на перекатах. Змейкой струилась навстречу тропинка. Солнце мельтешило в листве. Настя жмурилась на бегу и чему-то улыбалась. На скрипучем мостке задержалась, глянула вниз. В прозрачной воде лениво шевелили хвостами голавли.
– Ужо я вас… – пообещала им Настя и сбежала с мостка, всполошив на мелководье белоснежных гусей. Они грозно зашипели вслед, но Настя уже скрылась за прибрежными кустами…
На лугу мирно паслись швейцарские коровы, позванивая своими колокольцами. Пастух Трофим, русый и кудрявый молодец, лежал навзничь в траве, запрокинув руки за голову, жевал травинку и смотрел в небо. Там захлебывался песней жаворонок.
– Трофи-и-им!.. – послышался крик Насти.
Пастух приподнялся на локте – вставать было лень – и с улыбкой поджидал девушку.
– Трофимушка!.. – Настя подбежала, запыхавшись, и села рядом. – Вот… – она протянула веточку и перевела дыхание, – надобно сплести пару лаптей по этой мерке.
– Изволь, – отвечал пастух, по-прежнему улыбаясь, – сплету тебе так, что любо-дорого… – Он разглядел веточку. – Кому ж это понадобились детские лапоточки?..
– Не твое дело, – отвечала Настя. – Не замешкай только работою, принеси к завтрашнему утру. Страсть как надо!..
– Дорого обойдется… – Трофим лукаво прищурил глаз.
– Откуплюсь, не то… – Настя тоже улыбалась, смотрела ему в глаза и не спешила вставать.
– За скорую работу вперед платят… – протянул Трофим – и вдруг обхватил Настю, повалил в траву и принялся целовать.
Лиза тоже проснулась, соскочила с кровати и подбежала к окну.
Весь дом еще спал.
За воротами заспанная Настя ожидала пастуха.
Все ближе и ближе играл рожок, и вот уже деревенское стадо потянулось мимо барского дома. Трофим, перестав играть, подошел к Насте, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил полтину в награждение. Этого ему показалось мало, он потянулся обнять Настю, но та отмахнулась, с досадою указав на барские покои.
Пастух снова заиграл и пошел восвояси. Стадо, пыля, потянулось к реке.
…Лиза любовалась собой, и так и сяк вертясь перед зеркалом, кокетливо держа косынку за углы, притопывая лапотками.
– Спасибо, милая Настя! – вполголоса говорила она, боясь потревожить свою соседку, мисс Жаксон. – Какая же ты славная! И что бы я без тебя!?.. Ну, с Богом?..
– Вы, барышня, в таком виде осрамитесь, – изрекла Настя.
– А что? – удивилась Лиза. – Чем не селянка?
– А волосы? – показала Настя. – Нешто так девки носят?
– И то! – спохватилась Лиза. – Заплетай скорей!..
Настя принялась заплетать ей косу, а Лиза в это время давала ей наставления:
– Если мисс Жаксон спросит, где я, скажи, что барышня, мол, решила с этого дни выполнять английское правило, встала пораньше и пошла гулять…
– А какое правило? Если спросит…
– «Early to bed and early to rise
Makes the man healthy, wealthy and wise»!
– Ну, барышня, такое мне и не повторить!..
– Скажи по-нашему: «Кто рано встает, тому Бог подает».
– Так-то лучше…
– Сама же ожидай меня… Ну, хоть на конюшне. Платье не забудь!..
Коса была заплетена, легла на грудь.
– Хороша девка! – одобрила Настя. – Кузовок не забудьте, вы ж по грибы идете…
Они беззвучно рассмеялись, прижимая пальцы к губам.
– В тугиловской роще не забирайте влево, – наставляла Настя, когда они тихонечко спускались по лестнице, – а то как раз угодите в Бесовское болото…
– Отчего-то оно бесовское?
– По-разному говорят… А вот как мне бабушка рассказывала. Еще до француза это было… Одна пастушка стерегла свиней недалече от этого болота. И сделалась беременною. И никак не могла объяснить, почему это случилось, только все повторяла про болотного беса…
– Ой, страхи какие!..
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков ожидали солнца.
Лиза, казалось, не шла, а летела.
Ее ножки в пестреньких лапотках, мелькая, приминали седую от росы траву. Лиза озиралась на ходу, боясь какой-нибудь знакомой встречи, но при том веселилась по-младенчески и даже напевала под нос:
Только приблизившись к березовой роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише. В сумрак рощи она вошла уже совсем тихо, как в храм.
Глухой, перекатный шум дерев приветствовал девушку. Веселость ее притихла. Сердце сильно билось, само не зная почему…
Лес потемнел, березы сменились осинами, стали попадаться все чаще хмурые ели. Скоро открылась тихая полянка, посередь которой, как зеркальце, отсвечивал далекое небо маленький бочажок-озерцо. Лиза огляделась, присела на бревно и заглянула в бочажок.
Таинственный мир открылся ей. Хозяином в нем был толстый жук-плывунец, то нырявший деловито в глубину, то лениво поднимавшийся к поверхности глотнуть воздуху. Мелкие козявки споро скользили по глади воды. Шныряли головастики, лягуха таращила глаза…
Лиза подняла голову. Она словно впервые увидала эту лесную жизнь, независящую от нее и в то же время слитную с нею.
Вот проскакала с ветки на ветку белка. Шмель, жужжа, вился вокруг цветка. Вдали за березами, ломая сучья и ветви, темной тенью прошествовал лось.
Лиза прилегла и стала смотреть на верхушки елей, уже освещенные солнцем, и на синее небо между ними. Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности…
Вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее.
Лиза испуганно вскрикнула и вскочила на ноги.
– Тout beau, Sbogar, ici! – раздался мужской голос и молодой охотник показался из-за кустарника. Это был Алексей Берестов.
– Не бойсь, милая, – сказал он Лизе, – собака моя не кусается…
Лиза оправилась от испуга и тотчас принялась играть свою роль.
– Да нет, барин, боюсь, – сказала она, притворяясь полуиспуганной, полузастенчивой. – Она, вишь, какая злая, ну как опять кинется…
Алексей подозвал к себе пса и прижал его к ноге, удерживая за загривок.
– Ну, вот, иди себе спокойно…
Лиза пошла от него, поминутно оглядываясь.
Алексей между тем пристально глядел вслед молодой крестьянке. Вдруг спохватился, позвал:
– Если ты боишься, я провожу тебя!