Было очень тесно, высокие, нервные массуды были плотно зажаты среди коренастых, более мускулистых людей, хотя большинство последних и направилось в сторону реки на своих потрепанных слайдерах. Прижимаясь к густой прибрежной растительности, спасательная шлюпка продвигалась к реке гораздо медленнее. На ней не было брони, и она мало чем могла защитить их, если бы враг обнаружил их и ударил из тяжелого оружия. Но этого не произошло. Торопливо организованная контратака обрушилась на криголитов на всем протяжении дельты, совершенно их обескуражив. Держа оружие наготове, массуды удивленно смотрели, как их соратники-люди срывают с себя знакомые боевые доспехи и ныряют со шлюпки и слайдеров, чтобы схватиться с врагом в глубинах прозрачной, незагрязненной реки. Криголиты оказались захвачены врасплох и не могли оказать сопротивления проворным, умеющим задерживать дыхание людям. Их наспех сделанные двигатели рассчитаны были лишь на то, чтобы доставить их от места отправки к месту назначения. О маневренности их создатели и думать не думали.

Без помощи же механизмов криголиты плавать не умели. А лишившись неуклюжих дыхательных приспособлений, они погибали под водой за несколько секунд. Они тонули один за другим, беспомощно перебирая тонкими, бесполезными руками и ногами. Поскольку их дыхательная система не обладала необходимым для поддержания на плаву объемом, они просто шли ко дну.

– На нас что-то крупное надвигается, сэр, – обратился Коннер, находящийся рядом с более опытным пилотом-массудом, который принял на себя управление лодкой.

Страат-иен только что вернулся после очередной серии погружений. Весь мокрый, он склонился над плечом сержанта. По соседству массуд смотрел на него зачарованно исподтишка, поражаясь, как стекает вода с гладкой кожи, похожей скорее на кожу примитивных лепаров, чем на его собственную. Он внимательно изучил экран обзора. Пара крученых катеров быстро двигалась вниз по реке. Они установят тяжелое вооружение. Битва за командный модуль подходила к концу.

– Всем немедленно вернуться на борт, – зло прорычал он. – Мы не выстоим против полевых установок. Мы сделали здесь все, что могли. Коннер понимающе кивнул.

Одного за другим ныряльщиков информировали об ухудшении боевой обстановки, и они оставались в шлюпке. Несмотря даже и на это, всем очень не хотелось отступать с поля боя. Включая массудов, которые очень хорошо устроились в компактном суденышке и занимались тем, что поголовно уничтожали тех из криголитов, кому удавалось-таки выбраться на поверхность при помощи двигательной установки.

Как только последний боец оказался на борту, пилот-массуд тут же запустил двигатель и направил шлюпку обратно, в сторону открытого моря. Их действия, конечно же, не воспрепятствовали победе Амплитура, но быстрая и неожиданная – с позволения сказать – контратака определенно омрачила Амплитуру радость триумфа.

Теперь же, когда все было кончено, офицер массудов поражалась своему легкому согласию с тактикой человеческого полковника. По природе своей осторожная, она никак не могла понять, почему не сумела настоять на том, чтобы удержаться от выходки. Правда, озадаченность ее вскоре уступила место радости от хорошо проделанной работы. Отвоевать модуль возможности у них не было никакой, так, по крайней мере, они заставили врага заплатить за победу дорогой ценой.

Из остальных патрулей сил Человечества и Массуда, работавших в верховьях дельты в момент беспрецедентной подводной атаки Криголита, некоторым удалось благополучно выбраться через окрестные топи, где их подобрали специальные сверхскоростные спасательно-разведывательные машины, высланные для этой цели с базы Атилла. Другим повезло меньше. Потери были тяжелые. Болезненность поражения трудно было недооценивать. Страат-иен же не только избежал всякой ответственности, но и был представлен к благодарности за быстроту мышления, проявленную при организации молниеносной, хотя и не слишком адекватной по масштабам контратаки. Поскольку к моменту вражеского нападения он только-только прибыл на командный модуль, едва ли на него можно было взвалить долю вины за его захват.

Слухов ходило много, но до обвинений на базе дело не дошло. Никто не представлял, что подводная атака со стороны криголитов возможна; следовательно, и никаких защитных мер против нее не имелось. Разработчики тут же занялись вопросом, как не допустить возможности повторения подобного в будущем, где бы то ни было. Узор не зря гордился, что подобные потрясения допускает лишь единожды, а фантазия у Амплитура явно иссякала. Со временем они вовсе не способны будут чем-либо удивить союзников. Однако ни знание этого, ни благодарность не улучшали настроение Страат-иену, ожидавшему нового назначения. Впервые в своей карьере он столкнулся с подобной волокитой, и это давило на него все больше и больше по мере того, как неделя проходила за неделей. Даже Наоми рядом не было, чтобы утешить его, поскольку ее перевели в какой-то другой район Чемадии. Немного помогала психотерапия. Она способна была скрасить время, но не память.

Он очень обрадовался, когда, наконец, пришел вызов. Присутствие в кабинете командующего самки с Вейса не сильно его удивило. Несмотря на всю утонченность представительницы пернатых, он едва удостоил ее взглядом. Было редкостью, чтобы кто-то с Вейса приземлился на фронтовой планете, но все же случаи бывали. Несомненно, эту прислали по каким-нибудь вопросам переводов или этикета. Его все это не касается. Кренский сидел, откинувшись в кресле, и дал знать, что заметил прибывшего Страат-иена, небрежным взмахом настоящей руки. Другая рука его представляла из себя целиком протез телесного цвета – чудо гивистамской мысли и о'о'йанской промышленности. Когда кто-то лишался слишком большого куска тела, чтобы можно было применить регенерацию, лучшим выходом оказывался гивистамский заменитель. В них не было никакой неполноценности. По многим статьям искусственные органы даже превосходили естественные. В кабинете не было ни стола, ни окна; только сиденья и скамейки, приспособленные для различных видов разумных существ, волнообразная голографическая картина на дальней стене, а посередине комнаты – большая ваза из металлического стекла изысканных форм, которая служила вместилищем и обрамлением пучку бледно-розовых и голубых цветочков клевера. Это был настоящий клевер, с Земли. Он понял это по запаху. Несоразмерность цветов и вазы сопоставима была разве что с затратами на устройство такого украшения.