Смерть Улагчи (1258 г.) открыла путь к трону кипчаков брату Бату Берке, суровому и честолюбивому правителю. С ним был привнесен новый религиозный элемент в политику западной ветви монголов: исламский. Берке, обращенный в ислам в юности, сделал новую веру краеугольным камнем своей ближневосточной политики. Мусульманин, он был готов вступить в дружественные отношения с египетским государством мамлюков. Это имело своим последствием конфликт с его двоюродным братом Хулагу, монгольским ханом в Персии.

В начальный период экспансии монголов на Ближнем Востоке, о чем следует вспомнить, не было четкого разделения сфер влияния великого хана и хана кипчаков на Ближнем Востоке. Бату, как мы уже видели, вмешивался в ближневосточные дела во многих случаях. Все изменилось с решением курултая в 1253 г. организовать новую монгольскую экспедицию на Ближний Восток под командованием брата Мункэ Хулагу. По условиям монгольской межкняжеской политики это означало передачу управления ближневосточными делами от потомков Джучи потомкам Толуя. Поначалу Джучиды приняли это решение и согласились сотрудничать с Хулагу, направив свои воинские подразделения для его поддержки. Но семена возможных разногласий были уже посеяны. Многое зависело от самих личностей ханов кипчаков и их особых политических интересов. Как Сартак, так и Улагчи проявляли не только лояльность великому хану Мункэ, но и большую заинтересованность в эксплуатации их русских доминионов, нежели в ближневосточных делах. Когда Берке взошел на трон кипчаков, он дал клятву верности Мункэ, по условиям которой должен был поддерживать продвижение Хулагу на Ближний Восток. Контингент войск, посланный предшественником Берке Улагчи, принял участие в завоевании Багдада в феврале 1258 г.

Смерть Мункэ в 1259 г. вызвала затяжной кризис в Монгольской империи, конфликт между двумя братьями – претендентами на трон: Хубилаем и Ариг-Бугой. Ввиду начинающейся размолвки между Хулагу и Берке, практически неизбежным было то, что каждый из них будет поддерживать разных кандидатов. В то время как Хулагу признал императором Хубилая, Берке поддерживал Ариг-Бугу.

Гражданская война между Хубилаем и Ариг-Бугой продолжалась до 1264 г., и в этой атмосфере общей неопределенности и путаницы конфликт между Берке и Хулагу со временем перешел в открытое противоборство.

К и без того сложной ситуации на Ближнем Востоке добавился новый фактор, связанный с падением Латинской империи в Константинополе и реставрацией Византийской империи в 1261 г. Михаилом VIII Палеологом (императором Никеи с 1259 г.). Это привело к общей перестройке политических и коммерческих тенденций в Восточном Средиземноморье. Поскольку Латинская империя снабжалась венецианцами, Михаил вместо этого даровал привилегии генуэзским купцам, что дало последним преимущества перед их конкурентами.456 Никейская империя традиционно находилась в дружественных отношениях с монголами в Иране. Теперь, с перенесением греческой столицы обратно в Константинополь, Михаил VIII находился в выгодном положении также и для торговли с кипчакскими монголами. Политическая и коммерческая революция на Босфоре фактически открыла удобный морской путь между кипчаками и Египтом через Византию, который мог быть использован и для обмена посольствами между Берке и мамлюкскими султанами.

Возвращение византийского императора и патриарха в Константинополь явилось также важным событием для Руси, поскольку Константинополь был более доступен для Руси, нежели Никея, что давало возможность возобновить отношения между русской церковью и патриархом, которому в духовном отношении она была подчинена. Политически Русь, конечно же, находилась под властью монголов, и хан кипчаков стал «царем» для русских. Между тем, византийский государь обладал определенной степенью морального и духовного престижа среди русских и, более того, мог оказывать влияние на политику патриарха по отношению к русской церкви. Следует заметить, однако, что из-за согласия признать господство папы на время недолгой церковной унии, провозглашенной на соборе в Лионе в 1274 г., император Михаил VIII вызвал значительное противостояние среди греко-православного духовенства как в Константинополе, так и на Руси. Специфическая ситуация получила дальнейшее развитие, и в ней политическая зависимость Руси от монголов защищала русскую церковь от давления со стороны папы. Монголы, в свою очередь, вполне отдавали себе отчет в возможности использовать русское духовенство в качестве посредников в их отношениях с Византией. Важный шаг в сторону координации дел русской церкви с монгольской администрацией был сделан в 1261 г., когда Берке одобрил предложение, выдвинутое Александром Невским и митрополитом Кириллом, об организации русского епископства в Сарае.457 В связи с этим следует заметить, что вдобавок к старому городу Сараю, основанному Бату, Берке основал новый город, также названный Сараем. Он располагался на восточном берегу верхней Ахтубы, близко к современному городу Ленинску (ранее известному, как Царев), примерно в пятидесяти километрах к востоку от Волгограда.458 Старый Сарай, однако, оставался официальной столицей Золотой Орды при Берке и его преемниках, вплоть до царствования Узбека (1313-1341 гг.), когда столица была перенесена в Новый Сарай.

Занятый конфликтом в Монгольской империи, так же как и широким кругом запутанных проблем ближневосточной политики, Берке, казалось, уделял меньше внимания русским делам, нежели его предшественники. Однако, он вынужден был уладить положение в Галиче и Волыни, где, как мы знаем, князь Даниил Галицкий пытался добиться независимости от монголов. С начала 1250-х годов князь Даниил, вдобавок к остальным своим заботам, был поставлен перед проблемой сдерживания быстро нарастающей литовской экспансии. Следует вспомнить, что раньше, лет за пятьдесят до описываемых событий, его отцу Роману удалось покорить ближайшие к рубежам Волыни литовские племена.459 Теперь, под давлением тевтонских рыцарей с Запада, литовцы рассеялись в южном и восточном направлениях, вступая в конфликт с русскими и со временем проникая в отдельные части западнорусских земель.

В процессе приспособления к изменившейся политической ситуации литовские племена постепенно вышли из своей изоляции; на их социальную организацию и прежний образ жизни сильное воздействие оказал контакт с соседями, который оказался плодотворным для них во многих отношениях.460 В начале XIII века клановая организация у литовцев уже распадалась. Бок о бок с кланом возникали местные соседские организации, в которых смешивались представители разных групп, а также те люди, что утратили связь с тем или иным кланом. В Восточной Литве и Жмуди эта местная организация со временем получила русское название «волость». Ведущая роль в каждом из таких районов принадлежала наиболее богатым землевладельцам, большинство из которых было связано с виднейшими старыми кланами. В Пруссии эти местные вожди назывались королями, rikai (ср. латинское гех); в Жмуди – kunigai (заимствовано из готского).461 В русских летописях о них говорится как о князьях. Что касается религии, литовцы все еще традиционно следовали языческому культу.462 С социальной и экономической точек зрения, литовская цивилизация была сельской по своей сущности. Единственным городом, построенным на окраине Литвы в ранний период, была Городна (Гродно), который был основан и заселен русскими и впервые упоминается в русских летописях в 1128 г.463