– По Йик! – смеясь, окликнул ее принц. – Очень мило с вашей стороны, что вы пришли навестить меня.

– Я забыла свои тетрадки в вашей машине, – едва слышно прошептала китаянка.

Малко заставил себя улыбнуться: сейчас у него были иные заботы.

– Вы не могли бы прийти завтра, По Йик? – спросил принц. – Я оставил машину в другом месте и сейчас очень тороплюсь.

По Йик вскочила с дивана. Китаянка смущенно смотрела по сторонам, боясь встретиться взглядом с Малко.

– Я не хотела вас беспокоить, – пробормотала девочка.

Даже не попрощавшись, она быстро повернулась и сопровождаемая неразлучной подружкой, направилась к выходу из отеля. Принц вдруг ясно понял, что девочка влюбилась в него так, как можно влюбиться только в четырнадцать лет. Все это было очень трогательно и романтично, однако у принца совсем не было времени, чтобы уделить девочке внимание.

Малко подошел к стойке портье и демонстративно взял ключ от своего номера. Симпатичная лифтерша встретила Малко приветливой улыбкой. С некоторых пор он стал ее единственным пассажиром: после случая с бомбой, подкинутой на крышу лифта, большинство служащих и гостей отеля пользовались лестницей.

Вместо того, чтобы доехать до двадцать второго этажа, Малко остановил лифт на четвертом, делая вид, что идет в бассейн. Выйдя из лифта, принц незаметно спустился по лестнице до подземного этажа «Хилтона». Пройдя мимо кафе, Малко зашагал по пустынному коридору, ведущему к одному из многих входов в отель. С тех пор, как в «Хилтоне» участились инциденты с бомбами, все входы в отель, кроме главного, были заблокированы. Главный же вход охранялся двумя полицейскими в штатском, обыскивающими подозрительных людей, входящих в отель.

Пройдя по коридору, Малко направился к выходу, возле которого на складном стульчике сидел бородатый индус с зажатым между колен большим мушкетоном времен бенгальских Уланов.

Гонконг был переполнен индусами, которых завезли англичане из своей бывшей колонии. Покидая Индию, они в качестве багажа прихватили с собой индусов с крайне сомнительной репутацией. С тех пор, словно немецкие овчарки, они верно служили своим хозяевам, постепенно избавляясь от прежних дурных наклонностей.

В ответ на просьбу Малко выпустить его через эту дверь бородатый индус отрицательно покачал головой. К тому же он едва говорил по-английски, а Малко имел довольно слабые познания в хинди. Спор грозил стать бесконечным, и лишь банкнота в десять гонконговских долларов в конце концов повлияла на положительное решение этой важной проблемы. К тому же ему предписывалось не впускать «желтых», а о том, чтобы не выпускать «белых», речи не было.

Миновав охранника, Малко оказался на Гарден-роуд, улице, поднимающейся на гору параллельно фуникулеру Виктория-Пик. Для большей конспирации принц взял такси у основания фуникулера. Сейчас уже никто не мог проследить за ним: это место с главного входа не просматривалось.

Малко назвал адрес таксисту, к счастью, знавшему несколько английских слов. Цинг Фюнт-стрит находилась в Норф-Пойнте, довольно бедном районе, в самом конце острова, населенном исключительно китайцами. Оставив справа ипподром Хэппи Ваялей, такси оказалось в глухих улочках Ванхая. Почти на каждом перекрестке этого района стояла полицейская машина. Вооруженные автоматами, которые по размерам превосходили их владельцев, полицейские в касках останавливали все машины и коляски рикш в поисках возможных бомб.

Чем дальше такси углублялось в китайский квартал, тем больше Малко чувствовал себя не в своей тарелке. Европейцев здесь почти не было, так как туристы редко отваживались покидать пределы Куинс-роуд с ее фешенебельными заведениями. Хотя принц никогда не чувствовал враждебного отношения «желтых», на этот раз с их стороны он испытывал почти осязаемую ненависть. При каждой остановке такси у светофора к ним подходили два-три китайца и сквозь зубы цедили проклятья в адрес «белых».

В прежние времена в этом районе Малко предложили бы молоденьких девочек или трубку опиума. Сейчас же вместо этого ему настойчиво подсовывали листовки с восхвалениями идей Мао.

Такси проехало по Кинг-роуд и, свернув налево, остановилось возле огромного, увешанного бельевыми веревками многосемейного дома. Именно он был указан в полученном Малко адресе. Весь первый этаж здания был занят захудалыми лавчонками и конторками мелкого мастерового люда.

Заплатив таксисту, Малко вышел из машины под любопытными взглядами жильцов. Дома такого типа строились для беженцев из Китая, которые жили на правительственное пособие и на благотворительные средства.

Малко открыл дверь темного подъезда. О чудо! В доме был лифт! Принц вышел на восьмом этаже и оказался в едва освещенном коридоре. Квартира 8"б" находилась справа. Оглядевшись вокруг, Малко нажал на кнопку звонка. Тишина. Он позвонил еще раз и стал ждать. За дверью не было слышно ни звука. Какой-то мальчишка, перепрыгивавший через несколько ступенек лестницы, украдкой бросил на Малко любопытный взгляд.

Малко был в недоумении. Он уже собрался уходить, как вдруг услышал тихий скрип открывающейся двери. В проеме показалось испуганное лицо одной из вдов!

В квартире стоял запах кислого китайского супа. Ничего не различая в темноте, Малко случайно коснулся лица вздрогнувшей китаянки. От халата женщины исходил сильный запах дешевых духов.

Из крошечной прихожей китаянка провела Мал ко в маленькую гостиную с мебелью, затянутой в выцветшие чехлы. Комнату освещала единственная лампа. Окна гостиной с опущенными шторами были открыты, и все же в квартире стояла тяжелая, угнетающая духота.

Малко устроился в неудобном кресле напротив сидящей китаянки. За все это время они не произнесли ни одного слова. Принц внимательно оглядел хозяйку апартаментов. Сложив руки на коленях, женщина явно нервничала. Лицо китаянки нельзя было назвать красивым, однако от нее исходила чрезмерная чувственность, словно от заряженной сверх меры электрической батарейки. Каждый раз, когда женщина встречала взгляд Малко, она тут же смущенно отводила глаза в сторону.

– Кто вы? – низким голосом спросила китаянка по-английски.

Поколебавшись, Малко ответил:

– Деловой знакомый вашего мужа. Он должен был работать со мной на съемках фильма.

Глаза китаянки выражали только недоверие.

– Его убили...

Это было не обвинение, а всего лишь констатация факта, слова, произнесенные с бесконечной усталостью.

Малко не мог решить, как вести себя в этом трудном разговоре.

– Почему вы назначили мне встречу таким образом?

– Я боюсь...

Это звучало убедительно.

– Кто вы?

– Его жена.

– А остальные?

Китаянка в отчаянии заломила руки:

– Я их не знаю! Я их никогда не видела! Они меня оскорби ли! Они лгут! У него только одна жена – я.

Все в ней дышало искренностью, однако Малко хорошо знал умение азиаток играть всевозможные роли. Если бы перед принцем сейчас оказалась одна из двух других вдов, то несомненно она говорила бы так же искренне.

Любой ценой Малко нужно было узнать правду.

– За что убили вашего мужа? – спросил он.

– Яне знаю, – простонала китаянка. – Не знаю, за что, но его убили!

Женщина неожиданно зашлась в беззвучном рыдании. Ее лицо исказила гримаса боли. Жалкое зрелище!

Смущенный Малко решил подождать, пока женщина придет в себя. Чтобы дать ей эту возможность, принц взял со столика маленькую статуэтку из слоновой кости и стал разглядывать ее. Подобные фигурки китайцы называют «дочь доктора». Статуэтка, воспроизводящая фигуру женщины, стояла когда-то во всех приемных кабинетах китайских врачей. Чтобы избежать необходимости раздеваться, застенчивые пациентки показывали на фигурке те места тела, где они чувствовали боль.

Несколько минут тишина нарушалась только всхлипыванием вдовы. Задумавшись, Малко рассеянно поглаживал бедро статуэтки. Через несколько мгновений китаянка смолкла. Малко поднял на нее глаза. Приоткрыв рот и обнажив белоснежные зубы, женщина так заворожено следила глазами за движением руки принца, словно он гладил ее собственное тело. В момент, когда рука Малко остановилась, китаянка резко вздрогнула. Ее взгляд утратил свою неподвижность, но она по-прежнему не сводила глаз со статуэтки.