Они вышли на Натан-роуд, и мальчишка, остановив такси, уселся на переднее сиденье машины. Завязался спор. По всей видимости, водитель не желал ехать туда, куда хотел направиться китайчонок. Последний уже сделал вид, что собирается выходить из машины, но в конце концов потребовал у Малко денег на оплату проезда. Умиротворенный банкнотой в десять долларов, таксист наконец согласился ехать в требуемом направлении. Машин в этот час было мало, и вскоре они уже миновали Цзюлун и двигались по Натан-роуд, все выше и выше поднимались в сторону северной части острова. По обе стороны дороги тянулись огромные многоэтажные дома с балконами, увешенными бельем. Вскоре пейзаж изменился, и у Малко создалось впечатление, что они едут по Норвегии. Фары такси освещали вытянувшиеся вдоль дороги высокие ели и маленькие, изогнутые в виде фьордов, спокойные озерца. Такси въезжало на Новые Территории – гористую и густонаселенную полоску земли, зажатую между Цзюлуном и границей «красного» Китая. Малко почувствовал легкое беспокойство. Самой популярной шуткой у коммунистов было похищение «белых» туристов и выдача их лишь спустя несколько месяцев. Случись такое, и Дик Рийян даже не будет знать, где он находится...

Они ехали уже добрых полчаса, проскочив за это время множество погрузившихся в сон китайских деревушек. Цзюлун был давно уже позади. Вдоль дороги тянулись бесконечные рисовые плантации. Обогнув небольшую английскую воинскую колонну и проехав мимо до сих пор работающего завода по производству лодок, машина выехала на берег моря. В свете фар появился большой белый щит, на котором черными буквами было выведено название деревни: Шатокок.

Это была одна из приграничных деревушек английской колонии Гонконга. Малко отлично помнил ее месторасположение на карте острова. По указанию мальчишки машина остановилась на обочине дороги. Малко вышел из такси.

Они находились сейчас у первых домов деревни, перед мостом через пересохшую реку. Днем с этого места можно было увидеть колючую проволоку английского армейского поста, охранявшего дорогу. Пройти без пропуска через это заграждение было невозможно. Водитель развернул машину в сторону Датсуна и дернул мальчишку за рукав, требуя плату за проезд. Малко уже видел себя возвращающимся пешком в Цзюлун... Только этого еще недоставало! Он извлек из бумажника банкноту в сто долларов и, чтобы лишить водителя возможности проявить нежелательную инициативу, разорвал ее пополам. Протянув половинку банкноты таксисту, Малко соответствующим жестом показал ему, что он получит вторую половинку лишь в том случае, если дождется его возвращения. Таксист что-то проворчал, вложил половинку в карман и заглушил мотор.

«Для чего же, черт возьми, он приехал сюда, за сто миль от Гонконга?» – подумал Малко.

Юному гиду Малко не терпелось поскорее отправиться в деревню, на первый взгляд казавшуюся вымершей. Дав знак Малко следовать за ним, мальчишка пошел впереди по такой узкой улочке, что бок о бок им бы никак не удалось пройти по ней. Рядом с крошечными лавочками стояло множество всевозможных лотков для товара. Почти во всех окнах мелькали чьи-то лица, освещаемые огнем керосиновых ламп. Наиболее любопытные даже выходили на улицу: должно быть, им редко удавалось видеть «белых»...

Мальчишка был в явной нерешительности. Он несколько раз спрашивал дорогу у жителей деревни и наконец остановился перед ветхим строением, напоминавшим крытое гумно. Оглядевшись по сторонам, мальчишка резко втолкнул Малко в дверь. Внутри царила темнота, и повсюду стоял густой опиумный туман. Закрыв за собой дверь, китаец взял Малко за руку и повел его по узкой шатающейся крутой лестнице.

Они поднялись на чердак, слабо освещенный двумя керосиновыми лампами. На прямоугольных нарах, расположенных по кругу, неподвижно лежали мужчины. Немного привыкнув к темноте, Малко разглядел невысокую старуху, сидящую на корточках в углу, и второй круг курильщиков.

Он попал в подпольную опиумную курильню!

Положив головы на деревянные валики, некоторые курильщики лежали на старых газетах, расстеленных прямо на полу. Рядом с ними находились чашки с чаем и пачки сигарет. Курильщики молча передавали друг другу две единственные трубки, по очереди раскуривая опиумный шарик: это была курильня для бедных.

Заметив светлые волосы Малко, многие приподнялись на локтях, глядя на него с подозрением и опаской. Между старухой и мальчишкой завязался оживленный спор. В конце концов китайчонок взял Малко за руку и заставил его сесть в круг курильщиков, устроившихся прямо на земле. Китайцы вежливо освободили ему место, ион оказался на деревянной подушке, покрытой почти чистой газеткой.

Однако не прошло и секунды, как взбешенный Малко вскочил на ноги.

– Где Ченг Чанг? – гневно спросил он мальчишку.

Последовали неопределенные и запутанные объяснения. Старуха-китаянка, знавшая несколько ломаных английских слов, вмешалась в их разговор. В конце концов принц понял, что Ченг Чанг находился где-то здесь, в деревушке, а где тленно, мальчишка должен сейчас узнать. Единственное место, где Малко может его подождать, находясь в полной безопасности, это курильня. Принц уступил: продолжать спор было бесполезно.

Мальчишка скрылся, а Малко оказался сидящим в кругу с трубкой в руке. Его сосед услужливо подсушил опиумный шарик и вложил его в головку трубки. Малко глубоко затянулся. На шестой затяжке он чувствовал себя уже намного спокойнее. Видя, что Малко умеет курить, обрадованные китайцы затеяли спор за честь наполнять ему трубку опиумом. Все это происходило в полной тишине. И, очевидно, не без оснований.

Одна трубка сменяла другую. Китайцы приглушенными голосами разговаривали между собой. Старуха принесла чай и сигареты. Малко даже ненадолго потерял чувство времени: запах опиума одурманивал. Принцу совсем не хотелось двигаться. Никто уже не обращал на него никакого внимания. Время от времени мысль о том, что Ченг Чанг находится всего в нескольких сотнях метров от него, приводила Малко в бешенство. Соседи, угадывая его состояние, каждый раз услужливо подсовывали ему трубку... Вскоре некоторые курильщики вышли, сунув старухе скомканную банкноту.

Вдруг на лестнице показался растрепанный задыхающийся мальчишка. Малко одним прыжком вскочил на ноги. Бормотавший бессвязные слова китаец был в состоянии крайнего возбуждения. С большим трудом он дал понять Малко, что нужно заплатить старухе, и вырвал из его рук три банкноты по десять долларов. Получив деньги, старуха тут же спрятала их в карман.

У Малко появилось предчувствие катастрофы.

– Быстрее, быстрее, – повторял китаец, подталкивая Малко к лестнице.

Едва выскочив во двор, мальчишка бросился бежать по уже опустевшей улочке. Деревня представляла собой настоящий лабиринт темных и глухих закоулков. Возникни такая необходимость, Малко никогда бы не удалось снова найти курильню.

Наконец мальчишка остановился у какой-то двери.

– Сюда, – выдохнул он, резко открыл дверь и тут же побежал в обратную сторону, видимо, не испытывая никакого желания быть замешанным в эту историю.

Малко вошел вовнутрь. Это была комната с глинобитным полом, очень слабо освещаемая керосиновой лампой, прикрепленной к одной из балок перекрытия. Посреди комнаты, на полу, остервенело дрались две озверевшие женщины, даже не заметившие появления Малко. Подойдя поближе, он разглядел руку с длинными крашеными ногтями, впившимися в бедро женщины. Рука вдруг соскользнула по бедру и с силой сдавила промежность женщины. Послышался хриплый вой.

Затем потасовка вспыхнула с новой силой, и женщины покатились по полу. Малко с трудом узнал сведенное судорогой лицо Мины. На щеке девушки кровоточила рана, глаза ее стали дикими, она прерывисто, тяжело дышала. Гримаса яростной ненависти до неузнаваемости исказила лицо Мины.

– Мина! – позвал Малко.

Китаянка не ответила. Изогнувшись, она резким толчком сбросила свою противницу и, прижав женщину к полу, села на ее живот. Малко у знал вторую вдову Ченг Чанга, ту, которая хотела убить его. Китаянка казалась еще более обессиленной, чем Мина. Закрыв глаза, она едва дышала. Мина разорвала на «вдове» блузку, открывая ее груди. Послышался ужасный вопль. Мина выпрямилась и выплюнула кусок окровавленного мяса... Из изуродованной груди «вдовы» хлынула кровь. Все еще сидя на китаянке, Мина сбросила с ноги одну из своих туфель на высоком каблуке, размахнулась и изо всех сил ударила ею по лицу «вдовы». Острый каблук как кол вошел в правый глаз китаянки и остался в нем. Однако рывок противницы Мины, вызванный ужасной болью, был настолько резок, что сбросил Мину на пол. Одним прыжком она тут же вскочила на ноги. С безумными глазами, в совершенно растерзанном виде Мина, не замечая Малко, бросилась в темный угол комнаты и выскочила оттуда, потрясая большими трехзубчатыми вилами.