Уэнни разбудил Зеленый Мышонок. Он сидел на подушке и гладил ее щеку тонкой холодной лапкой. Уэнни сладко зевнула и повернулась на другой бок.

— Ах ты, лентяйка, лежебока! — напустился на нее Зеленый Мышонок. — Сколько можно дрыхнуть? Смотри, как славно светит солнышко! К тому же я изрядно проголодался. — И Зеленый Мышонок похлопал себя лапкой по толстенькому животу.

Мышонок был весь ярко-зеленый, с головы до кончика хвоста. Шерсть под лучами солнца отливала изумрудом, а усы на мордочке напоминали свежую зеленую хвою.

— Это я один такой уродился! — частенько хвастливо повторял Зеленый Мышонок. — Если подумать, ну что такое остальные мыши и мышата? Смотреть тошно. Сплошная серость. То ли дело я!

— Уэн, — сонным голосом позвала Уэнни. — Ты все спишь? Проснись же… Спускайся к нам. Скоро придет Смиринка.

По приставной лесенке с сеновала спустился кареглазый мальчишка. Пятерней провел по волосам — посыпались сухие травинки.

— И правда, куда подевалась Смиринка? — недовольно проворчал Мышонок. — Сейчас самое время позавтракать уважающему себя Мышонку.

Скрипнула низкая дверь, и в лачужку вошла тоненькая, скромно одетая девушка.

Это была Смиринка. Ее нежное лицо светилось тихой красотой. Но в глубине прозрачных зеленых глаз затаились печаль и тревога.

К поясу Смиринки были привязаны два глиняных горшочка. Смиринка прислуживала на кухне во дворце короля Трагимора. И никогда не приходила в маленький домик под соломенной крышей с пустыми горшочками. Вот и сейчас она налила в миску густую похлебку и выложила на старое глиняное блюдо куски сладкого пирога.

Зеленый Мышонок ловко вскарабкался на деревянный башмак Уэнни.

— Эй, девчонка! — нетерпеливо воскликнул Мышонок. — Не забудь оставить мне самый лакомый кусочек.

— Да ты готов есть с утра до ночи, — засмеялась Уэнни. — Скоро станешь поперек себя толще!

— Кушайте, мои родные, здесь всем хватит. — Смиринка поцеловала Уэнни и присела на лавку. — Бедные мои сиротки, — сказала она, и от ее улыбки в маленьком домике стало как будто светлее. — Сегодня ровно десять лет, как вас отыскал мудрый Вечный Искатель. С утра до захода солнца он бродит по дорогам и находит все, что потеряно, забыто, брошено…

Дети не ответили Смиринке, они дружно хлебали из миски густую похлебку. Зеленый Мышонок забрался на стол и двумя лапками запихивал себе в рот куски сладкого пирога.

— Хвала Господу Богу, вы были тогда совсем маленькие и все позабыли… — продолжала Смиринка. — Страшный мор напал в тот год на наш город. Не успевали хоронить усопших. Тебя, мой милый мальчик, нашел Вечный Искатель в густом ельнике, еле живого. Уэн назвали тебя, что значит на нашем наречии — сирота. И тебя, моя девочка, тоже разыскал Вечный Искатель. Ты лежала среди цветов на лесной поляне. Он страх как испугался, подумал, что ты умерла. Но тут ты вздохнула и открыла глаза. Вечный Искатель на руках принес тебя в город. Добрые люди приютили тебя и дали имя — Уэнни. А это понимай так — сиротка…

— Ты сегодня какая-то не такая, Смиринка, — приглядываясь к ней, сказала Уэнни. — Ты улыбаешься, но я же вижу, тебя что-то печалит.

— Нет, нет, моя дорогая, — отвернувшись, промолвила Смиринка. — Я такая же, как всегда.

Смиринка вздохнула и поднялась с лавки.

— Пора во дворец, пока главный повар меня не хватился. Будет бранить весь день, а то и вовсе прогонит…

Смиринка вышла из дома. Только простучали по ступеням ее легкие каблучки, как в окно заглянула старушка в бедном опрятном чепчике.

Это была старая Амрита, соседка. Она жила неподалеку и частенько навещала Уэна и Уэнни. Старушка поставила на подоконник корзину спелых блестящих слив.

— Сладкие, что твой сахар, — промолвила старушка. — Кушайте на здоровье. Да вот еще что, милые детки. Сегодня никому не открывайте дверь. Ходит по городу нищенка-оборвашка. Говорят, она больна проказой, вся в струпьях да в коросте. Просит хоть глоток воды, но люди боятся ее, гонят прочь…

— Может, и моя матушка так же бродила по дорогам и просила подаяния, — тихо промолвила Уэнни и вдруг залилась горючими слезами.

— Не плачь, Уэнни. — Уэн бросился к девочке, ладонями вытер слезы с ее щек. — Я никому не дам тебя в обиду. А когда подрастем, мы с тобой поженимся, правда, Уэнни?

— Да, — ответила Уэнни, светло улыбаясь сквозь слезы. — Да, Уэн, так уж мы решили.

Зеленый мышонок наелся и, отдуваясь, уселся на край глиняного блюда.

— Поженимся, поженимся, — недовольно проворчал он. — Экие глупости! — Но тут же снисходительно добавил: — Хотя, пожалуй, так и быть, я приду на вашу свадьбу.

— Мы будем тебе очень рады, правда, Уэн? — рассмеялась Уэнни.

— Чего ты смеешься? — рассердился Мышонок. Он был очень самолюбив и обидчив. — Немногие могут похвастаться, что у них на свадьбе был Зеленый Мышонок. Зеленый, как весенняя травка! Нет, с людьми лучше не иметь дело. Просто слов не подберешь, чтоб описать вашу глупость! Вот извольте, вчера ночью Уэнни одна-одинешенька, дрожа от холода, стояла на дороге со свечой в руке. А кругом ни души.

— Уэн ушел в лес за хворостом и припозднился, — тихо сказала Уэнни. — Я испугалась, что он заблудился.

— Не суди о том, в чем не смыслишь, Зеленый Мышонок, — серьезно добавил Уэн. — Я и вправду заплутался в лесу, сбился с тропинки. Но увидел издалека огонек свечи Уэнни и выбрался из леса.

— Ну, я вижу, здесь со мной никто не считается, — с обидой проворчал Зеленый Мышонок. Он вскочил на порог и скрылся в придорожной траве.

— Смотри, Уэн, — вскрикнула Уэнни и перегнулась через подоконник. — Смотри, кто идет! Сдается мне, это та самая нищенка.

По дороге, опустив голову, шла женщина, закутанная в темный изношенный плащ. Лицо скрывал низко опущенный капюшон.

— Воды… Глоток воды… — еле слышно прошептала женщина. — Я умираю от жажды…

Уэнни сорвалась с места, зачерпнула глиняной кружкой воды из бадьи и бросилась к двери.

Еще издали она почувствовала смрадный запах от гнойных струпьев. Но, не думая ни о чем, девочка подбежала к нищенке и протянула ей кружку с водой.

Нищенка отпила глоток, голос ее неожиданно окреп и зазвенел.

— Храни тебя Господь, мое доброе дитя! С ранней юности меня поразил этот страшный недуг. Лицо и руки покрылись струпьями и язвами. Я была богата, но потратила все свое состояние, покупая самые редкие снадобья. Увы, ни один лекарь не мог мне помочь. Я превратилась в уродливое чудище. Не знаю, сколько лет я странствовала по дорогам, нищая и оборванная. Меня томила вечная жажда. Но встречные гнали меня со страхом и омерзением. Однажды в глухом лесу я набрела на хижину старого отшельника. Святой старец сказал мне: «Несчастная! Тебя исцелят жалость и сострадание». Лишь ты одна, моя милая девочка, не испугалась и пожалела меня. Я уже чувствую, раны мои затягиваются, утихает жгучая боль…

Женщина подняла голову и взглянула на Уэнни, и та увидела, что глаза нищенки светятся и сияют как две звезды, отраженные в глубоком омуте, полном лунного света.

Налетевший ветер взвихрил пыль густым облаком. Когда пыль улеглась, нищенка уже исчезла.

Уэнни вернулась в дом. Уэн стоял на пороге.

— Она как будто рукой тронула мое сердце, — попробовала объяснить Уэнни.

Между тем Смиринка торопилась знакомой дорогой.