Мы неплохо знаем друг друга: росли, можно считать, вместе; возрастная разница меж нами — от трех до семи лет. Росли на сараевской земле, и что было для нас отрадой в суровые послевоенные годы — это те часы, что могли провести на ней, Вёрде нашей. Летом — жарясь на песочке или с удочками под ракитами; зимой — на коньках, по звонко поющему под ногами льду...

Что же сейчас-то эти бывшие мальчишки с Вёрды, преданные ей, любившие ее, повзрослев, озабоченные хозяйственными кампаниями, не только не хотят помочь своей реке — истощают последние ее силы?

Голубизна родной реки отразилась в наших глазах. Ее успели принять в себя дети наши...

А внукам что останется?

Прежде чем постучать в дверь с табличкой «Старший следователь Раев», Вилков долго маялся, переминаясь с ноги на ногу, скреб затылок. Но все же решился.

Пришел не один. Привел с собой Урлина.

— Вместе затеяли, вместе и пойдем, — сказал.

— Мне-то зачем? — пытался возражать Урлин. Не хотелось ему идти к следователю. Как еще тот посмотрит на его действия, на его роль в этой истории. Но Вилков сущий медведь, разве вырвешься из его лап, чуть ли не в охапку сгреб. Ума нет, а силы — хоть отбавляй.

Капитан милиции Раев не успел предложить им сесть, как Вилков прогрохотал:

— Я вот с чем, товарищ начальник. Я, значит, «Волгу» выиграл по лотерейному билету... по денежно-вещевой...

— Поздравляю, — сказал Раев.

— Не с чем. Нету «Волги».

— Угнали?

— Не машину. Билет.

— Билет?

— Да, товарищ начальник.

— Что же все-таки произошло? Раз уж пришли, рассказывайте... Садитесь.

Вилков и Урлин сели.

— Значит, вчера мы были у его приятеля Варейко, — начал Вилков. — Они учатся вместе, студенты.

— Вы студент? — спросил Раев Урлина.

— Да, я учусь на третьем курсе в пединституте.

— А вы?

— Я в магазине работаю, грузчиком, — ответил Вилков.

— Рассказывайте дальше, — сказал Раев.

— Зашли мы к этому Варейко, а у того был еще Сысоев, так он назвался, я его впервые увидел. Ну и показал я им свой лотерейный билет. Похвалился... А когда мы уже ушли от них, он, — Вилков кивнул на Урлина, — говорит: «Посмотри-ка на всякий случай, не подменили?» Я посмотрел: билет вроде мой, и номер — сто пятьдесят девять — тот же, и серия — тридцать три тысячи девятьсот — та же. А пригляделся — похолодел.

— Мы сразу побежали к Варейко, — вставил слово Урлин, — а его уже дома нет. Спросили соседа. Тот сказал, что, наверное, уехал к жене, в Куравлево. «А где его приятель, Сысоев?» — спросили. «Я, — говорит, — не знаю, как его зовут, но если тот, что утром был, то Варейко будто бы про Киев говорил, вроде в Киев должен был уехать...»

— Мы на вокзал, — продолжал Вилков. — Да где там, их след простыл.

— Покажите билет, — сказал следователь.

Вилков достал лотерейный билет и протянул следователю. Раев осмотрел внимательно билет. На лицевой стороне были аккуратно наклеены цифровые знаки, вырезанные из другого билета того же выпуска. На обратной стороне ясно пропечаталась его настоящая серия — 33301 и номер — 047. Явная подделка.

Следователь попросил Урлина выйти в коридор, подождать там.

— Что же все-таки привело вас к Варейко? Зачем пошли к нему? — спросил он Вилкова.

— Я... просто показывал ему билет... хвалился, — смущенно пробормотал тот.

— И многим показывали, перед многими хвалились?

— На работе все знали, а так больше никому.

— Тогда зачем же вы все-таки пошли к Варейко?

Смущенный Вилков не ответил.

— Что ж вы молчите? С какой целью вы пошли к Варейко?

Вилков знал, что ему обязательно зададут этот вопрос и что надо будет отвечать на него. Не отмолчишься. Но не решался.

А следователь не торопил, томил:

— Давно вы знаете Варейко?

— Нет, недавно.

— А точнее?

— Меня с ним познакомил Урлин.

— Когда?

— В тот же день.

— Значит, до вчерашнего дня вы с Варейко знакомы не были и билета ему не показывали?

— Точно так.

— Что-то вы не договариваете, Вилков... Мне, например, ясно, что поддельный билет, который вам подсунули взамен вашего, был изготовлен заранее. Чтобы уже при первой встрече вручить его вам. Значит, кто-то предупредил Варейко, что вы выиграли «Волгу». Так кто же это был, по-вашему?

— Наверно, Урлин.

— Наверно, говорите. А не точно ли? Выходит, они были в сговоре?

— Нет, Урлин не пойдет на это. Мы с ним знакомы еще со школы, вместе учились...

— Но ведь он же позвал? Или вы сами пошли к незнакомому человеку?

— Да, позвал он, но и сам подсказал: «Посмотри билет, не подделан ли?» И не скрылся.

— Ну, скрываться ему некуда. А во-вторых, ваш друг придумал для себя неплохую реабилитацию. Кстати, сколько прошло времени после тиража?

— Почти месяц.

— И вы целый месяц разгуливали с билетом. Что же вам мешало получить автомашину или деньги?

«И с той и с другой стороны заходит, — подумал Вилков, — окружает. И все верно, все к цели...»

В те минуты, когда его палец, спускаясь по цифровой лесенке тиражной таблицы, чуть не проскочил заветную строчку, Вилков и не думал о столь крупном выигрыше. Известная фраза: «Купи билет — выиграешь «Волгу», звучала для него лишь невинной шуткой. И счастливцы, которым выпало такое, казались менее реальными, чем марсиане, о них ходили легенды.

Для грузчика продовольственного магазина Вилкова самым доступным, потому и желанным выигрышем был рубль. В это счастье он верил. И когда толстый палец проехал вниз, он, зацепившись взглядом за серию, все же успел затормозить и вернуть палец на место. «Повезло», — просто и коротко выразил он свою нехитрую радость. Ему нужен был не автомобиль «Волга», не холодильник «Ока», не стиральная машина «Кама». А всего лишь безымянный рубль. И обязательно к приходу Регины, продавщицы винной секции. Два остальных рубля были на подходе. Он не знал, у кого, в чьих руках, но твердо знал, что к одиннадцати утра их принесут.

Вилков мельком взглянул на конец короткой строчки: «Автомобиль «Волга». И подумал без зависти: «Кому-то здорово повезло». А номер «159» ему ничего не сказал. Он знал серию своего билета, ее и сличал. С тем бы и пошел в сберкассу, которая была через дом, но решил сличить еще раз. И когда посмотрел на свой билет и на нем увидел «159», — замер, словно током дернуло. «Может, померещилось?» Он отвел глаза, протер их, вернул на строку и приложил билет. Сошлось. Ошибки нет. Вилкову стало жарко. Он расстегнул куртку и рукой, в которой держал газету, вытер лоб.

Во дворе, где он сидел на ящике из-под калифорнийских лимонов, дожидаясь фургона с мясом, никого не было. Прошла старушка с ярко-зеленой сумкой. Он знал старушку, как-то подносил ей мешок с капустой. Вышел из соседнего подъезда мальчик в клетчатом пиджаке с большим прозрачно-красным паровозом. И его он знал — сынок красивой парикмахерши. Додик покатал паровоз по лужам и скрылся за песочной горкой. С балкона четвертого этажа дома напротив свесилась женщина в желтом халате, потрясла скатертью, махнула ему рукой и скрылась в комнате. Анна, он был у нее дома, чинил проводку. Все это в память влепилось, а остальное, что было в тот день, утонуло в тумане.

Сначала Вилков крепился, молчал. Механически принимал бело-красные туши и спускал их по скользкому железному желобу в подвал. Ставил ящики со звонкой стеклянной посудой. Носил жестяные коробки с крупой, подкатывал бочки с селедкой. Потом не выдержал, подошел к Регине и рассказал.

Регина не поверила, засмеялась. Тогда он показал ей газету и билет. И она смотрела на него строго и качала головой, будто он поделился не удачей своей, а тяжким горем, и она выражала ему искреннее бабье сочувствие.