Надо отдать должное нашей прессе, кино, телевидению — спорт пропагандируется постоянно, настойчиво, но в то же время несколько односторонне. Пропаганда чаще всего сводится к таким примерно тезисам: занимайся спортом — и ты будешь сильным и ловким, занимайся спортом — и ты продлишь свою молодость, занимайся спортом, добивайся высоких результатов — и ты увидишь другие города и страны.

Все это так, все это верно. Но я бы к этим призывам добавил еще один: занимайся спортом — и ты воспитаешь свой характер, воспитаешь мужество, благородство по отношению к друзьям и противникам. Другими словами, спорт дает человеку силу не только физическую, но моральную, нравственную устойчивость. Бывают, конечно, исключения, но они бывают в любом деле, и не о них речь. Исключения, как говорят, только подтверждают правило. А оно заключается в том, что спорт облагораживает человека.

Возвращаясь к судебному заседанию, с которого я начал свой рассказ, хочу сказать, что, хотя Елисеев и Дубовой занимались спортом, как утверждали они сами и свидетели, возьму на себя смелость утверждать, что они не были спортсменами даже в самом приблизительном смысле слова. Они «накачивали» мышцы, они добились того, что стали сильнее своих сверстников, но разве это сделало их спортсменами? Ни в коей мере. Их интересовала только возможность верховодить, подавлять других. Они всегда не прочь были выпить, особенно Дубовой. Они не участвовали в соревнованиях и не знают, что такое честная борьба, солидарность команды, не знают, что значит бороться за честь училища, района, группы в конце концов. Они не знают, что такое великодушие, рыцарство, а настоящий спортсмен всегда великодушен. Мало ли мы знаем примеров, когда закалка, выдержка, характер, приобретенные в спортивных состязаниях, помогают людям добиться больших успехов в других областях.

Иван Станкевич, левый защитник московского «Динамо», участник знаменитых послевоенных матчей в Англии, сейчас стал математиком, работает в институте, ведет большую общественную работу, а его трудолюбию, энергии, оптимизму могут позавидовать студенты, которые едва ли не втрое моложе его.

А мастер спорта Виктор Хайлов! Его молодость прошла под знаменем «Крыльев Советов». Сколько раз «восьмерка», на которой он был одним из гребцов, первой пересекала финишную прямую! Он стал не менее известным химиком, доктором технических наук, профессором, лауреатом Ленинской премии...

Примеры можно было продолжать. Совсем недавно мне признался начальник отдела кадров одного уважаемого учреждения, что он всегда с особой охотой оформляет на работу людей со спортивным прошлым. И дело не в том, что они могут поддержать спортивную честь этого учреждения, как говорится, годы у них уже не те. «Понимаете, — говорил он мне, — сразу чувствуешь, что имеешь дело... ну, как бы сказать, что имеешь дело с человеком надежным. Обязательность, чувство коллективизма, готовность помочь, поддержать, способность без обид принять помощь. И обостренное чувство патриотизма. Ведь, казалось бы, вчера еще человек только пришел к нам на работу, а сегодня он уже как-то очень неравнодушно относится к чести коллектива учреждения. Такое ощущение, будто он с сегодняшнего дня выступает за нашу команду. Кое-кто из молодых иногда это со смешком воспринимает, но быстро спохватываются ребята. По такому поводу шутки не проходят. Кажется, будто он вперед с мячом рванулся. Тут уж хочешь не хочешь, а надо поддержать атаку».

Один из подсудимых — Елисеев — производил, в общем, неплохое впечатление, по всему было видно, что все происшедшее подействовало на него отрезвляюще. И свидетели говорили о том, что парень он неплохой, во всяком случае, пропащим его назвать было трудно. Особенно усердствовала одна женщина, как оказалось, соседка Елисеевых по квартире. Она дошла до того, что начала чуть ли не подписи собирать в защиту «невинного», к депутату пошла, к председателю районного народного суда, пытаясь оказать давление на судью. Понимая ее благой порыв, я тем не менее никак не мог одобрить «подвижническую» эту ее деятельность. Было во всем этом что-то от недоверия к суду, от желания подсказать наиболее справедливый, с ее точки зрения, приговор. Она была свидетельницей на суде и подробно рассказала, каким вежливым мальчиком всегда был Елисеев, как он уступал ей дорогу на лестничной площадке, как помогал тащить тяжелую сумку. Судья уже после приговора счел нужным побеседовать с ней.

— Вы что же, считаете, что он совершенно невиновен? Что он по ошибке оказался на скамье подсудимых?

— Нет, почему же! Он виновен! Но его вина не настолько велика, как это может показаться на первый взгляд! Он просто попал под дурное влияние.

— А почему же он не попал под хорошее влияние?

— То есть как? Он с таким же успехом мог попасть и под хорошее влияние.

— Другими словами, он одинаково охотно пошел бы и в театр,и на разбой?

— Ну, какой разбой — два рубля взяли!

— Вопрос не в этом, — сказал судья. — Вопрос в другом. Одинаково охотно пошел бы Елисеев в театр и на разбой? То есть были ли у него какие-то собственные убеждения? Или же он вежливым был только потому, что соседям это нравилось? А спортом он занимался потому, что это нравилось начальству в училище? А по чужим карманам он шарил потому, что это нравилось его дружку?

— Зачем же так...

— Простите, но мне кажется, нельзя сказать, что все случившееся — чистая случайность, — сказал судья. — В тот день, когда целая группа учащихся сорвала занятия и прогуляла, произошел очень своеобразный отсев. Вот смотрите — тридцать человек не пошли на занятия. Почти все они разошлись. Может быть, помочь родным по дому, может, просто сходить в кино с друзьями. Учтите, они знали, все знали, что кое-кто в группе собирается пойти выпить. И к ним, к этим жаждущим крепких напитков, присоединилось ничтожное меньшинство. Всего семь человек отправились к кому-то на квартиру пить вино. Остальные нашли себе другое занятие — кое-кто остался в училище, пошел в библиотеку, в кино, погулять по улицам, но не пить. А вот эти семеро, в том числе Елисеев и Дубовой, отправились пить. Вскоре трое ушли. Им выпитого показалось вполне достаточно. Или дела торопили — неважно. Если торопили дела — значит, они для них были важнее выпивки. Продолжали кутеж четверо. Они еще достали денег, одолжили, поскребли по собственным карманам и купили вина. Выпили. После этого оказалось, что еще двое насытились. «Жажда» продолжала мучить двоих из тридцати — Елисеева и Дубового. Их последние собутыльники завалились спать, а они отправились к стадиону. Они знали, что там можно остановить беспомощного на коньках мальчишку и пошарить по его карманам. Это решение их случайно? Внезапно? Нет, уходя из квартиры, где распивали последние бутылки, они прихватили с собой большой кухонный нож. Зачем?

— Вы хотите меня убедить в том, что Елисеев — конченый человек? — негромко спросила свидетельница.

— Нет. Я хочу, чтобы вы правильно поняли, что произошло.

Чтобы уж закончить с этим делом, скажу: Елисеев и Дубовой были приговорены к лишению свободы, и все вышестоящие инстанции оставили приговор без изменения.

Иногда, оставаясь после суда, мы, народные заседатели и судьи, не связанные уже официальным протоколом, необходимостью выносить приговор с учетом всех обстоятельств дела, характеристик, свидетельств, пытаемся проанализировать тот опыт, который постепенно приобретаем.

Что получается. На основании работы Ленинского районного народного суда можно сделать вывод, что подростки чаще всего совершают всевозможные правонарушения группами, которые образовались в процессе их повседневного общения по месту жительства, работы, учебы. Как такие группы образуются, можно хорошо себе представить на примере дела, о котором я только что рассказал. А то, что такие случаи далеко не исключительны, позволяет говорить об общих недостатках в воспитании, в организации свободного времени подростков. Причем это в одинаковой степени относится и к школам, и к техникумам, и к профессионально-техническим училищам, где ребята в том возрасте, когда они наиболее энергичны, я бы даже сказал, азартны, когда они жаждут самоутверждения, но еще не имеют четких и твердых общественных, социальных убеждений, когда у них еще нет жизненного опыта.