Поиск
* * *
Опять сквозь лиственницы поросль
Мне подан знак:
Родных полей глухая горесть —
Полынь и мак.
Я притворюсь сейчас растеньем,
Чтоб самому
Понять всю подлинность цветенья.
И я — пойму.
Все, что лежит в душе народной,
В душе земной,
Сейчас у края преисподней
Навек со мной.
Мне не дано других решений,
Иных путей,
Иных надежд, иных свершений,
Иных затей.
Я на лесной расту тропинке,
От мира скрыт.
Единой маковой росинкой
Я буду сыт.
Я знаю — сердце не остынет
От злых обид,
Пока сухой язык полыни
Еще шуршит.
* * *[35]
Все людское — мимо, мимо.
Все, что было, — было зря.
Здесь едино, неделимо
Птичье пенье и заря.
Острый запах гретой мяты,
Дальний шум большой реки.
Все отрады, все утраты
Равноценны и легки.
Ветер теплым полотенцем
Вытирает щеки мне.
Мотыльки-самосожженцы
В костровом горят огне.
ВОСПОМИНАНИЕ
Соблазнительные речи
До рассветных янтарей.
Новый день — судьбе навстречу
По следам богатырей.
Жизни сказочное зелье,
Выпитое за углом,
И отравленным весельем
Наполняющее дом.
Я с тобой, Россия, рядом
Собирать пойду цветы,
Чтоб встречать косые взгляды
И презрительные рты…
* * *
В тарелке оловянной
Нам солнце подают,
По блюдечкам стеклянным
Небрежно разольют.
Чтоб завтраком отличным
Доволен был любой,
Несут кисель брусничный
На льдинке голубой.
* * *
Я знаю мое чувство емкое,
Вмещающее все на свете:
И заберега кромки ломкие,
И склеивающий льдины ветер.
И ветер рвется в небо бледное,
Чтоб сосны, пользуясь моментом,
Звучали точно струны медные
Величественного инструмента.
Играет сломанными ветками
В нетерпеливом ожиданье
Такого горького и редкого,
Обещанного мной свиданья.
А там, в стране метаний маетных,
Настойчиво и неизменно
Качают солнце, словно маятник
Медлительных часов вселенной.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛОМОНОСОВА
Бессмертен только минерал,
И это всякому понятно.
Он никогда не умирал
И не рождался, вероятно.
Могучее здоровье есть
В обличье каменной породы,
И жизнь, быть может, лишь болезнь,
Недомогание природы.
* * *
Сумеешь, так утешь
И утиши рыданья.
Увы! Сильней надежд;
Мои воспоминанья.
Их ворон бережет
И сам, поди, не знает,
Что лед лесных болот
Вовеки не растает.
Под черное стекло
Болота ледяного
Упрятано тепло
Несказанного слова.
ЖИЛ-БЫЛ
Что ж! Зажигай ледяную лампаду
Радужным лунным огнем.
Нынешней ночью и плакать не надо —
Я уж отплакался днем.
Нет, не шепчи и не бойся огласки,
Громко со мной говори.
Эту старинную страшную сказку
В тысячный раз повтори.
Голосом ночи, лунного света,
Горных обрывов крутых:
— Жил-был Король, недостоййыи поэтов
И недостойный святых…
ОДНАЖДЫ ОСЕНЬЮ
Разве я такой уж грешник,
Что вчера со мной
Говорить не стал орешник
На тропе лесной.
Разве грех такой великий,
Что в рассветный час
Не поднимет земляника
Воспаленных глаз.
Отчего бегут с пригорка,
Покидая кров,
Хлопотливые восьмерки
Черных муравьев.
Почему шумливый ясень
С нынешнего дня
Не твердит знакомых басен
Около меня.
Почему глаза отводят
В сторону цветы.
Взад-вперед там быстро ходят
Пестрые кусты.
Как меня — всего за сутки
По часам земли
Васильки и незабудки
Позабыть могли.
Я-то знаю, в чем тут дело,
Кто тут виноват.
Отчего виски седели
И мутился взгляд.
Отчего в воде озерной
Сам не узнаю
И прямой и непокорной
Молодость мою?
вернуться
35
Написано в 1955 году в поселке Туркмен. Входит в «Колымские тетради». Печатается полностью. Восстанавливается первая, важная для меня строфа.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: