* * *

Тихий ветер по саду ступает,
Белый вишенный цвет рассыпает.
И одна из песчаных дорожек —
Как вишневое платье в горошек.
Лепестки на песке засыхают,
Люди ходят и тихо вздыхают…
Ветер пыльные тучи взметает —
Белый вишенный цвет улетает.
Поднимается выше и выше
Легкий цвет, белый цвет нашей вишни.

1961

* * *[167]

Стихи — это судьба, не ремесло,
И если кровь не выступит на строчках,
Душа не обнажится наголо,
То наблюдений, даже самых точных,
И самой небывалой новизны
Не хватит у любого виртуоза,
Чтоб вызвать в мире взрывы тишины
И к горлу подступающие слезы.

1962

* * *[168]

Поэзия — дело седых,
Не мальчиков, а мужчин,
Израненных, немолодых,
Покрытых рубцами морщин.
Сто жизней проживших сполна,
Не мальчиков, а мужчин,
Поднявшихся с самого дна
К заоблачной дали вершин.
Познание горных высот,
Подводных душевных глубин,
Поэзия — вызревший плод
И белое пламя седин.

1962

* * *[169]

Когда после разлуки
И сам еще не свой,
Протягивая руки,
Встречаюсь я с Москвой,
Резины и бензина
Блаженство и уют,
Шуршат, щебечут шины,
Как зяблики поют.
На площади вокзальной,
Где стук, и крик, и звон,
Сливают в музыкальный,
Как бы единый тон.
Удерживая слезы,
На площади стою
И по старинной позе
Свой город узнаю.
Московский гул и грохот,
Весь городской прибой
Велением эпохи
Сплетен с моей судьбой.

1962

* * *

Летний город спозаранку
Проступает сквозь туман,
Как чудовищная гранка,
Свеженабранный роман.
Город пахнет той же краской,
Что газетные листы,
Неожиданной оглаской,
Суеверьем суеты.
И чугунные заборы
Знаменитого литья —
Образцы шрифтов набора
И узоров для шитья.
Утро все — в привычном чтенье
Зданий тех архитектур,
Что знакомы поколеньям
Лучше всех литератур.

1962

* * *[170]

О подъезды, о колонны
Разбивающийся дождь —
Будто ампул миллионы
Покрывают площадь сплошь.
Кислый дух автомобиля
И жилища перегар —
Все прибито вместе с пылью
И вколочено в бульвар.
Будто после треска, хруста
На поверженный пустырь,
Приводя природу в чувство,
Выливают нашатырь.
И полны глубокой веры
В приближенье синевы
Палисадники и скверы
И окраины Москвы.

1962

* * *[171]

Свяжите мне фуфайку
Из пуха тополей
Белее белой лайки
И севера белей,
Белее света даже
В асфальтовом дворе, —
Из этой светлой пряжи,
Крученной на жаре.
Волокон и событий
Начала и концы
Разматывают нити
Ребята-мудрецы.
Обрывками капрона
Усеяна земля,
Как и во время оно,
Седеют тополя.
Растрепанной кудели
Дымятся вороха,
Как след былой метели,
Пригодный для стиха.
Свяжите мне фуфайку
Из пуха тополей,
Белее белой лайки
И севера белей.

1962

вернуться

167

Первая строка, ставшая названием стихотворения, — это известные слова Блока об Аполлоне Григорьеве: «У поэта нет карьеры. У поэта есть судьба» — одна из мыслей, которую я разделяю всей душой. Стихотворение написано в 1962 году. Включает пропущенную ранее последнюю строфу:

И даже Пушкин тех, лицейских, лет,
Он — только обещанье света,
Он — обещанье боли, бурь и бед.
Всего, что вписано в судьбу поэта
вернуться

168

Стихотворение написано в 1962 году. Это мой личный вклад в обсуждение проблемы. Все стихотворение — находка и новинка. В литературных изданиях развивается взгляд о том, что поэзия — дело молодых. Я постарался этот взгляд опровергнуть. Действительно, существует ходячее выражение — «поэзия молодости». В искусстве, для того чтобы выразить эту поэзию молодости, надо обладать большим личным и жизненным творческим опытом, обладать поэтической зрелостью.

вернуться

169

Написано в 1962 году в Москве. Пример стихотворения, в котором короткая строка служит вовсе не для плясового мотива, как уверял Маяковский.

вернуться

170

Написано в 1962 году в Москве. Первой писалась строфа:

Будто после треска, хруста
На поверженный пустырь,
Приводя природу в чувство,
Выливают нашатырь.

С ампулами разбитыми дождь еще никто не сравнивал, а между тем это — самый естественный образ для горожанина.

вернуться

171

Запись этого стихотворения в 1962 году доставила мне истинное удовольствие. Я категорически отрицаю легкомысленное утверждение Маяковского в книжке «Как делать стихи», что короткая строка служит для выражения веселого содержания или тона, а длинная — для торжественного или печального. Еще Полежаев показывал прямо противоположные примеры. Работа над короткой строкой, на суженном словесном плацдарме, доставляет поэту большое удовольствие, если удается победить технические трудности или втиснуть в короткую строку какое-нибудь длинное, многосложное слово. Ритмические колебания строки тут превращаются в увлекательную задачу:

«Горизонтальная вода»

«Тысячелетний след»

«Черносмородинным агатом»

и т. д.

вернуться

172

Стихотворение написано в 1962 году в Москве. Продолжает мой пейзажно-поэтический дневник.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: