— Как, вы не знаете? — удивился странный тип. — Я отпугиваю слонов.

Ответ несколько озадачил моего дядю.

— Но, дорогой друг, в Суррее же нет слонов!

— Нет, — согласился тот. — Правда, отличное средство?

Все это я вот к чему: возможно, не грабителей нет из-за христиан, а наоборот. А возможно, они вообще не имеют друг к другу отношения. Словом, не знаю, кто из них кого отгоняет, чье отсутствие кого привлекает и в чем тут дело, но факт остается фактом: по сравнению с городским парком найробийский ботанический сад — оазис мира, тишины и покоя.

Мистер Малик попросил таксиста подождать на стоянке. Он не собирается далеко — просто отыщет скамейку, сядет и немного подумает. Мистер Малик открыл зеленые ворота, свернул налево у большой секвойи и направился к рощице лимонных эвкалиптов. И вот пристрелите меня, но прямо перед собой на дорожке он сразу же увидел удода.

Несколько лет назад сестра подарила мне замечательную вещь — центральный разворот «Журнала для мальчиков» 1927 года. Там, на фоне стилизованного ландшафта — полей, деревьев, рек и прибрежной растительности, — изображены все птицы Британии. Малиновка, черный дрозд, обыкновенный дрозд, крапивник и более редкие пернатые вроде оляпки и лугового луня. Карта заселена очень густо — почти триста видов, — и на ней среди прочего есть птицы, лишь изредка залетающие на Британские острова: снежная сова русской тундры, египетская цапля из Кармаргу, а в самом низу, между чибисом и, судя по всему, дроздом-рябинником, удод.

В Англии я никогда его не встречал — он там редкий гость, — но в Африке, увидев впервые, испытал практически то же, что и мистер Малик. Вдохновенный подъем. В этой птице — в ее тельце, длинном изогнутом клюве, клоунском хохолке, броском ржавом оперении с черно-белыми каемками и даже в самом названии — есть что-то веселое, радостное. Кому нужна синяя птица счастья, когда есть удод? Птица явно ничего не боялась. Она склонила голову набок и вперила в мистера Малика яркий черный взгляд. Да успокойся ты, казалось, говорила она. Никто твоих тайн не узнает, и вообще все будет хорошо. Мистер Малик достал из кармана карандаш, открыл первую страницу нового блокнота и написал: «Удод».

Вечером в понедельник в «Асади-клубе», как правило, наступает затишье. Это время, когда почти не слышно постукивания бильярдных шаров, когда бармены, полируя бокалы, обмениваются сплетнями, накопленными за выходные, и когда можно припарковаться у самого входа. Но сегодняшний день был исключением. Мистер Малик порадовался, что приехал на такси. Свою машину пришлось бы ставить на улице: стоянка забита. Да и в клубе, надо думать, не протолкнуться. Мистер Малик расплатился с водителем и пробрался к мистеру Пателю и мистеру Гопесу, чей столик окружала взбудораженная толпа. Мистер Патель склонился над бумагами на столе; рядом, улыбаясь, стоял Гарри Хан.

— Привет, Домкрат! — крикнул он. — Как успехи?

Мистер Малик достал из кармана блокнот и поднял его над головой.

Мистер Патель, оторвавшись от списка и помахав другу, сказал:

— Хан, тридцать. — Потом встал и объявил громче: — Хан, тридцать. Итого сто восемь.

Мистер Малик протиснулся сквозь галдящую толпу и, не говоря ни слова, протянул мистеру Пателю свой новый блокнот.

Мистер Патель сел, открыл его. Молча поглядел на мистера Малика. Шум смолк. Мистер Патель снова встал.

— Малик, — пробормотал он тихо, — один.

Затем кашлянул, прочищая горло, и четко провозгласил:

— Малик, один. Итого сорок девять.

Вот так. Единственной новой птицей, попавшейся на глаза мистеру Малику в ботаническом саду, был удод.

Зато ему на глаза попалось много чего другого.

Хан: сто восемь. Малик: сорок девять.

И кое у кого из вас наверняка появились нехорошие предчувствия. Я сейчас говорю не об украденных записках; уверен, вы много раньше мистера Малика поняли, как опасно, если они попадут не в те руки, — особенно в руки правительственных чиновников. Я говорю о правилах, составленных Тигром Сингхом и одобренных участниками состязания. Ведь правила запрещают рассказывать о соревновании людям, не состоящим в «Асади-клубе». Так почему же Гарри Хан пользуется посторонней помощью? Как это понимать? Он посвятил их в тайну? А если да, значит, правила нарушены?

И как относиться к тому, что у Гарри целых два, и весьма активных, ассистента, а мистер Малик действует в одиночку? Разве ж это кошерно? — слышу я ваш вопрос. Разве это халяльно? Разве соответствует духу и букве правил соревнования? Чтобы найти ответы на эти (и другие) вопросы, давайте вернемся в клуб.

Если бы кому-то пришло в голову разрезать вдоль среднего размера банан и приложить его ко рту Гарри Хана, то этого банана едва хватило бы, чтобы скрыть ухмылку. Малик — один? Да это же «сегодня праздник у ребят» и «выпивка за мой счет»! Толпа с Гарри Ханом посредине потянулась к бару. Мистер Малик подсел к друзьям.

— Что случилось? — спросил Патель.

— Вот и я о том же, — буркнул мистер Гопес.

— Да так, ничего особенного, — отмахнулся мистер Малик. — Короче… долгая история.

— Во сколько сегодня закрывается клуб, А. Б.?

— Как всегда в понедельник — в двенадцать ночи.

Мистер Патель посмотрел на часы и перевел взгляд на мистера Малика.

— Пять часов тебе хватит?

Мистер Малик улыбнулся. При виде полупустых бокалов своих приятелей он понял, что умирает от жажды, и хотел подозвать официанта, но тут из толпы у бара возник Гарри Хан с полным подносом.

— Вот, мужики, для поддержания угасающих сил.

Пять бокалов «Таскера» перекочевали с подноса на стол. Кому предназначен пятый бокал, оставалось неясным — до тех пор, пока рядом не замаячила знакомая фигура Тигра Сингха.

— Неплохой вечерок, джентльмены, — сказал он и, коротко взглянув на мистера Малика, потянулся за пивом. — В смысле, для клуба. Обычно по понедельникам такого сборища не бывает. Но, прежде чем перейти к остальному: Хан хочет обсудить правила.

Тигр и Гарри сели за стол.

— Джентльмены, ваше здоровье, — поднял бокал Гарри. — Кстати, я еще хотел узнать насчет завтра. Вторник же. Птичья экскурсия. Она отменяется или как? Мы туда идем или не идем?

— А почему нет? — спросил мистер Патель.

— Не понимаешь, что ли? — откликнулся мистер Гопес.

— Хм-м-м, — протянул Тигр. — Боюсь, мы имеем дело с типичным случаем adhuc sub judice lis est.[16] Комитет должен это обсудить. Мистер Патель, правила у вас с собой? Идемте, джентльмены.

Комитет из трех человек, оставив участников в одиночестве, переместился за отдельный столик. Мистер Гопес объяснил, в чем, с его точки зрения, заключается проблема.

— Первый камень преткновения — Дама. В правилах четко сказано, что стороны не должны контактировать с ней до разрешения спора, раз она, по сути, является его предметом. Птичья экскурсия без означенной Дамы не обойдется, а если это не называется контакт, тогда я уж прямо не знаю.

— Твои аргументы понятны, А. Б., — сказал Тигр. — Однако сейчас вы увидите, что термин «контакт» в правилах определен очень четко. — Он обратился к второй странице. — «Также обе стороны обещают, начиная с сего момента и до момента окончания Пари, не поддерживать с Дамой личных, телефонных, письменных, опосредованных, через третьих лиц, либо иных контактов». То есть если они не будут с ней разговаривать и тайно передавать любовные записки, то пусть себе сколько хотят идут на свою дурацкую экскурсию. Что скажешь, Патель?

Патель откинулся на спинку кресла.

— Сложно. Какой контакт считается контактом? — Он чуть заметно улыбнулся. — Дилемма, достойная президента США.