— Малик, дружище, — раздумчиво произнес мистер Гопес, доцеживая из бокала последние капли пива, — ты нас за кого держишь? Думаешь, мы поверим, что вы не только успели наудить — сколько там, Патель, шестьдесят два? — ага, шестьдесят два новых вида, но заодно победили бандитов?

— Да, — поддержал Хан. — Ты уверен, что не просто проколол шину на Угуру-роуд?

— Мистер Гопес, вы не доверяете слову члена «Асади-клуба»? — холодно поинтересовался Тигр.

— Вовсе нет, Тигр, ничего подобного. Я просто спросил.

— Хорошо.

Тут мистер Малик вдруг вспомнил.

— Есть еще один вопрос, который я хотел обсудить с комитетом. Прошу прощения, что не сделал этого раньше.

Он откашлялся.

— Я не объяснил, как получил назад свою машину. В то утро я разговаривал с миссис Мбиква по телефону. Это она сказала, где мой «мерседес».

Повисла короткая пауза.

— Эй! — воскликнул Гарри. — Никаких контактов, верно? А это точно контакт. Похоже, ты влип, Малик.

Тигр Сингх посмотрел на одного участника, на другого, достал из портфеля отпечатанные листки с правилами соревнования и начал читать:

— «Также обе стороны обещают, начиная с сего момента и до момента окончания Пари, не инициировать личных, телефонных, письменных, опосредованных, через третьих лиц, либо иных контактов с Дамой». Это тебя тревожит, Малик?

— Да, — подтвердил мистер Малик. — Это было ненамеренно, но сегодня утром я определенно вступил в телефонный контакт с миссис Мбиква.

— Но, дорогой друг, ты ведь уже сказал, что это она тебе позвонила. Следовательно, ты не инициировал контакт, и следовательно — я уверен, что мои ученые друзья со мной согласятся, — ни в чем не виноват.

Друзья покивали, выражая согласие. Гарри Хан нахмурился. Мистер Малик вздохнул с облегчением.

— Но меня, — продолжал Тигр, — волнует другой вопрос, посерьезнее. Мистер Хан, верно ли я вас понял? Вы действительно говорили о птичьей поилке?

— Ну да, в гостинице. Они ее там устроили рядом с верандой.

— Поилка — точно?

— Конечно. Такая, с водой. Птицы из нее пьют.

— В таком случае, джентльмены, я вынужден напомнить о пункте пять наших правил.

— Пункте пять? — переспросил Гарри Хан.

— Пункте пять? — повторил мистер Малик.

— Именно, джентльмены. Там ясно сказано: использование для привлечения птиц приманок, ловушек, силков или заранее сделанных магнитофонных записей строго запрещено. А поилка, с моей точки зрения, как раз приманка, самая что ни на есть.

В баре все смолкло.

— Ты прав, Тигр, вопрос серьезный, — проговорил мистер Патель.

Мистер Малик молчал. Да, возражение Тигра обоснованно, но его можно отнести не только к Гарри Хану.

— С позволения комитета, я вмешаюсь, — сказал он. — Если по правилам сегодняшних птиц Гарри принять нельзя, то и моих тогда тоже.

— Что? — изумился мистер Гопес. — С какой это стати?

Мистер Малик опять объяснил, что маленькая деревня Бенджамина — настоящий оазис среди выжженной пустыни.

— А почему? Из-за родника. Воду перекачивают в большой бак и по трубам разводят по домам и полям.

— Я их, конечно, поздравляю, но при чем тут поилка?

— При том, А. Б., что в одной из труб есть небольшая течь, как раз рядом с местом, где живут старики. Но ее никто не чинит, потому что там натекает лужа, а к луже прилетают птицы. И все только рады: надо же птицам где-то пить во время засухи.

— То есть ты имеешь в виду…

— Что это в точности как поилка в гостинице. Специально для птиц, но не приманка. Понимаете? Одно и то же.

Тигр посмотрел на своих товарищей по комитету.

— Джентльмены, следует ли нам дополнительно это обсудить?

— Не стоит, — ответил мистер Гопес.

— Если вы оба согласны, и Малик с Ханом тоже, — сказал мистер Патель, — я присоединяюсь.

— Итак, — провозгласил Тигр, — все возражения отклонены. Мистер Патель, прошу объявить счет.

— Хан: сто девяносто девять. Малик: сто девяносто восемь.

— Ух ты! — воскликнул Гарри. — Ноздря в ноздрю.

— Джентльмены, мне едва ли надо напоминать, что завтра — последний день соревнования. Ждем вас обоих в полдень для окончательного подведения итогов. А теперь, надеюсь, вы меня извините: мы с женой идем на ужин в адвокатской коллегии.

— Я, мужики, пожалуй, тоже отчалю, — сказал Гарри. — Завтра рано вставать.

— Прошу и меня извинить, — сказал мистер Малик. — День выдался трудный.

— До свидания, Тигр, спокойной ночи, Хан, — попрощался мистер Гопес и с любопытством повернулся к мистеру Малику: — Ну, старина, все ушли. Признайся: что все-таки случилось с твоей машиной?

— Казалось бы, в пятницу вечером, — Гарри Хан отмахнулся от комара, — можно найти занятие поинтересней.

— Если точнее, Гарри, в субботу утром, — отозвался Дэвид, лениво пришлепнув еще одно зудящее насекомое.

— Черт, Дейво, — проворчал Джордж, садясь рядом с ними на жесткую деревянную скамью, — пятница, суббота, какая разница?

С пинкнеи неподалеку раздался крик хагедаша. Цесарка издала свой странный, громкий вопль. Сквозь толстые железные прутья решетки лился розовый свет занимавшейся зари.

Всякому, кто активно интересуется африканской орнитологией, известно, что в Кении водится четыре вида цесарок. Голоса у них почти одинаковые, отличаются, да и то чуть-чуть, размеры и оперение. Наиболее распространена цесарка обыкновенная, темно-серая с белыми пятнами. Она хорошо узнаваема и небольшими стайками часто встречается в засушливых районах страны. Реже попадаются цесарка грифовая и цесарка хохлатая обыкновенная, но самый редкий вид — цесарка хохлатая кенийская. Сейчас она водится только в лесу Сококе к северу от Момбасы (если вам посчастливится ее лицезреть, вы узнаете эту птицу по синеватому отливу пятнышек и чуть более широкому красному ободку вокруг глаз). Рядовому Уильяму Хакаре, уроженцу Такаунги, последний вид был наиболее привычен, и он его очень любил — в печеном, вареном и жареном виде. Нет ничего лучше хорошей свежей цесарки, считал Уильям Хакара и с детства научился ловко ее добывать.

Кенийская хохлатая цесарка — птица пугливая и осторожная. В лесу она предпочитает не покидать границы своей территории, где знает каждую веточку и тропинку. Подобраться к ней, поймать или подстрелить практически невозможно. Однако эти цесарки невероятно любопытны, причем самый большой интерес вызывают у них вещи синего цвета. Я сам не видел, но мой друг Кеннеди рассказывал, как кенийская хохлатая цесарка чуть ли не полчаса зачарованно смотрела на пустую пачку из-под сигарет «Чистое небо». Для таких птиц лучшая приманка — не зерна или фрукты, а просто что-нибудь синее. В детстве Уильям Хакара брал лоскутки синей ткани и привязывал на палку, служившую подпоркой для простой ловушки: птица хватает тряпку, палка выпускает ветку, а ветка затягивает петлю, куда попадает птица. Часто Уильям, установив ловушку по дороге в школу, на обратном пути уже вынимал добычу.

Кончив школу, Уильям Хакара радостно пошел в армию, правда, несколько расстроился, когда после курса базового обучения его послали служить не домой на побережье (как он надеялся), а в Найроби, в штаб-квартиру Первого и Второго батальона кенийской стрелковой бригады. Можете представить себе его восторг, когда в первую же неделю вечером, охраняя территорию, он услышал в кустах по другую сторону ограды знакомое тихое кудахтанье. На следующий вечер он взял с собой в караул не только винтовку, но плоскогубцы, леску и лоскуток синей ткани. Никто не заметит в заднем заборе дырку на уровне земли, небольшую, но достаточную для любопытной цесарки. Если повезет, то не заметят и палки с тряпочкой, и согнутой ветки с петлей из лески. Ну а уж если повезет совсем, то еще через день он будет обсасывать косточки чудесной жареной цесарки.