Она сжала зубы, почувствовав уже знакомый ей прилив раздражения. Голова у нее шла кругом, ей необходимо было еще немного выпить. Мысли душили ее.

– Твой характер ничуть не улучшился! – лениво заметил он, видя ее взволнованные жесты, горькую гримасу.

– Из-за чего ему улучшаться? Пыльная буря, нечем дышать. Не удивлюсь, если сам дьявол поселится здесь.

Слова прозвучали несколько мелодраматично, но на самом деле они соответствовали атмосфере. Он задумчиво сузил глаза, разглядывая ее, затем улыбнулся.

– Остается только пожалеть его, если он это сделал. Хотя я хотел бы увидеть этого джентльмена, чтобы поверить, что он существует.

– В самом деле! – невольно рассмеялась она, задержав взгляд на его высокой, мускулистой фигуре и подумав, что он такой же высокомерный, как и тот – мифический? – джентльмен. Его близость была, пожалуй, пугающей. Она накрыла Пейдж волной, и девушка завороженно замолчала. Она готова была рассмеяться над своими фантазиями, но если сейчас она сделает выдох, то они рассыпятся вдребезги, как стекло. Словно ее настроение оказалось в плену у бури.

– Итак? – спросил он, поднимая бровь.

– Мы ужинаем внизу? – вырвался у нее совершенно глупый вопрос, хотя она превосходно знала, где находится ресторан.

Несколько секунд он рассматривал ее, возможно, думая, что Джоэл преувеличил ее умственные способности, затем улыбнулся.

– Именно поэтому я здесь, мэм. Дешевый, но вкусный ужин может помочь вам забыть обо всех страданиях.

Ее мягкие губы задрожали.

– Я не в состоянии с ними справиться, вы ведь знаете!

– Пожалуй, ты права! – Он и не попытался возражать, улыбался открытой беззаботной улыбкой, и она тут же почувствовала себя привлекательной, не такой глупой и эгоистичной.

– А я в самом деле голодна! – солгала Пейдж слащаво-вежливым голосом, словно маленькая девочка в гостях. Если он мог быть учтивым, то и она сможет!

– Да? – В его глазах блеснул смех, но он смолчал, чтобы не обидеть ее. Он подошел к двери и открыл ее, вытянув руку, чтобы она первой вышла из комнаты. В этом жесте чувствовалась одновременно небрежность и скрытая сила – такой антагонизм пребывал у этого человека под надежным контролем.

Около полудюжины вентиляторов в столовой месили поистине удушающий воздух. В комнате утомленная молодая женщина пыталась совладать с двумя раскрасневшимися и расшалившимися малышами – они швыряли соломинки для коктейля друг в друга, затем в свою мать, а потом досталось и официантке, когда та подошла к ним ближе. Еще в столовой находилась группа туристов-подростков, уже жалеющих о том, что они отправились в это самостоятельное путешествие. Их лица осветились при виде Тайрона Бенедикта и Пейдж, но он только пробормотал короткое и дружелюбное «Привет!» и увлек ее к самому выгодному месту в комнате, где воздух был неправдоподобно прохладным – результат умело поставленного блюда с кубиками льда.

Он безусловно неплохо владел техникой мелких знаков внимания. Ее усадили, и вскоре она с благодарностью потягивала замечательно охлажденный «Чинзано» со льдом и долькой лимона. Она услышала свой снисходительный голос, соглашающийся попробовать немного охлажденного грейпфрутового мараскина, за которым последует холодное филе цыпленка, пожалуй, с овощным салатом и еще, наверное, немного плова. Ей хотелось бы немного пива, жалобным голосом сказала она, он же твердо, но вежливо пояснил, что белое вино «Баросса» было выставлено на лед с момента их прихода.

Она с легким вздохом уступила, думая, что иногда властный мужчина – это не так уж плохо, и окинула взглядом комнату. При других обстоятельствах, с окнами, открытыми навстречу солнцу либо сияющим звездам, здесь было бы очень мило – провинциальный, но достаточно чистый ресторан. Блестящие, отполированные столы украшали оригинальные салфетки с контрастными узорами в стиле аборигенов. В центре вместо традиционных цветов, которые не вынесли бы иссушающего зноя, стояли черные деревянные чаши, наполненные блестящими красными яблоками.

Поток охлажденного воздуха обдавал ее затылок и запястья. Какое наслаждение! Обеими руками она приподняла и уронила свои шелковые волосы. Пока Тай Бенедикт разговаривал со слегка оробевшей официанткой, она дала волю своему взгляду, всматриваясь в красивое твердое лицо, лицо мужчины, полагающегося только на себя. Смуглый, высокий, широкоплечий, с узкими бедрами и очень мужественный. Ей раньше не нравились мужчины до такой степени смуглые, так явно относящиеся к своему полу. Она также не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь нравились зеленые глаза, что у кота, что у мужчины! Но сейчас она должна была признать: глаза у него действительно красивые, ясные, лучистые, с густыми ресницами.

Официантка неожиданно ушла – слишком неожиданно для Пейдж, потому что в этот момент он поймал ее изучающий взгляд. Она залилась краской, сожалея, что опять так глупо попалась.

– Вы, должно быть, устали? – Она отчаянно хваталась за любую соломинку.

– Я в порядке! – улыбнулся он. – Вообще-то я на многое готов ради женщины.

Она не могла отвести от него взгляда своих больших глаз.

– Пытаешься околдовать меня? – спросил он с легким сарказмом.

Пейдж беспомощно заморгала, заодно демонстрируя длинные ресницы.

– Простите. Я задумалась.

– Ничего, – примирительно сказал он, – я закаленный, мне уже приходилось испытывать на себе чары.

– Неужели? – Она приподняла тонкие брови, на ходу придумывая вариант оправдания. – Я думала о том, как прекрасно было бы…

– Ударить меня?

– Мне и мысль такая никогда не приходила! – энергично запротестовала она, в душе признавая, что он сказал правду.

– Надеюсь, что больше не придет! – сказал он ей в тон, с легкой иронией.

Подошла официантка, и он повернулся, чтобы взять у нее вино, предпочитая сам им заняться. Оно было охлаждено по его вкусу, и он наполнил два бокала.

– За птичку-радужку. Пусть ее путешествие станет легче.

– За это я безусловно выпью, – откликнулась она, предоставляя ему решать, что именно она имела в виду.

– Как угодно! – спокойно ответил он.

Вино было превосходное, с ароматом свежего цветочного букета. И пилось оно легко, оставляя во рту чистый, кисловатый вкус.

– Как насчет небольшого откровенного разговора? – вежливо предложил он, сузив глаза.

– Почему бы и нет? Они не так уж и часто случаются. – Она сказала это нарочито прохладным тоном, не будучи, впрочем, уверена, что обманула его.

Он улыбнулся белыми, очень ровными и правильными зубами.

– С определенными поправками должен согласиться со справедливостью данного замечания. Но, возможно, мне придется преодолеть свою врожденную сдержанность и задать неудобный вопрос. Ведь Джоэл мой брат.

– Сводный брат! – высокомерно уточнила она.

– Сводный брат, – принял он уточнение, и его глаза вдруг заблестели, как зеленое стекло. – Для Джоэла это имеет значение, но не для меня, – сухо заметил он. – Моя мать испустила дух, когда я родился. Я, можно сказать, украл у нее жизнь. Но у нас один отец. Я не обращаю внимания на эти тонкие различия в родстве. Моя семья это… моя семья. И никаких различий.

Что-то в его тоне укололо ее.

– Извините. Простите меня, – сказала она, быстро раскаявшись и чувствуя справедливость его упрека. – Я говорю необдуманные вещи. Иногда это приводит к неприятностям.

– В это мне легко поверить! – Его взгляд заставил ее чуть ли не подскочить на стуле. – Но я тебя прощаю, малышка, если это для тебя важно!

Ей это было важно. Она ожидала такого ответа, но не могла в него поверить.

– Я знаю, что Джоэл проявляет щепетильность в некоторых вопросах. Думаю, его легко понять! – И он откинулся на спинку стула.

– А вы бы не проявляли? – просто спросила она.

– В чем? – Его лицо напряглось. Он выглядел сейчас тем, кем был, – угрожающе сильным мужчиной, который всегда начеку. – Послушай, куколка, – резко проговорил он, – организация Бенедикта достаточно велика, чтобы удовлетворить нужды целой дюжины сыновей, если не больше. Работы на всех хватит, но и вознаграждение велико. Джоэл никогда ни в чем не испытывал нужды. Многие бы с завистью назвали его избалованным молодым человеком. Его мать обожает его, ни в чем ему не отказывает. Но работа скотовода не для него. Ему нравятся яркие огни, красивые девушки… он уже воображал, что влюблен, в прошлом. Так же, как и ты? – добавил он.