30 декабря 1926 г. С. И. Аралов был назначен представителем советского правительства при национальном правительстве Китая, однако там он пробыл очень короткое время и уже в 1927 г. был заведующим иностранным отделом ВСНХ СССР.[355]

В Китай для разведработы засылались не только граждане СССР, но и других стран. Так, с февраля 1926 г. по начало 1929 г. в Пекине и в Шанхае от ГРУ (четвертое управление) помощником нелегального резидента работал болгарский разведчик Иван Ц. Винаров[356] (1896–1969) вместе со своей шифровальщицей — русской женой Галиной Лебедевой. Они вместе с Х. И. Салнынем[357] по линии военной разведки помогали китайской армии, где работали совесткие военные советники. После переворота Чан Кайши группа Салныня перешла на нелегальное положение и обсоновалась в Пекине и Шанхае в качестве бизнесменов. Они в больших количествах перевозили в Китаей оружие из Европы и с дальнего Востока для нужд военных структур КПК. Это оружие закупалось Салнынем и Винаровым в Европе, после сбыта там экзотических китайских товаров, пользовавшихся большой популярностью на Западе, и отбиралось на складах в Хабаровске и Владивостоке. В 1929 г. Салнынь и его группа отбыли в СССР.[358]

В 1969 г. в Софии Винаров выпустил книгу «Бойцы тихого фронта. Воспоминания разведчика». Когда они прибыли в Китай и встретились в В. К. Блюхером, ему была поставлена задача «в оказании помощи в создании военной разведки в китайской национальной революционной армии».[359]

Как представительница Разведупра в Китае в конце 20-х годов работала Р. С. Беннет.[360]

В ночь на 6 апреля 1927 г. банда чжанцзолиневских солдат и полицейских при содействии полицейской охраны посольских кварталов и с ведома послов США, Британии, Японии, Франции, Голландии, Испании и Португалии[361] учинила погром в советском посольстве в Пекине. Незадолго до этого помощник совесткого военного атташе, по данным П.Балакшина, попался при попытке проникнуть в британское посольство.[362] Видимо у китайской полиции была информация, что в совестком посольстве скрываются некоторые китайские коммунисты, замешанные в восстаниях против национального правительства и маршала Чжан Цзолиня. Во время налета на посольство было захвачено 463 отдельных папок с делами, общим числом в три с лишним тысячи документов, которые не успели сжечь посольские сотрудники.[363] Полицейские арестовали одного из основателей КПК, профессора Пекинского университета Ли Дачжао и 20 китайцев, проживавших на территории посольства, а также советских граждан — сотрудников аппарата военного атташе — И. Д. Тонких и Лященко. Тонких, их забайкальских казаков, бывший генерал царской армии, участник Первой мировой войны и гражданской войны в России, был военным советником бюро военного атташе в Пекине. После ареста был посажен в тюрьму, где содержался на особо строгом режиме больше года.[364]

Советское правительство немедленно выступило с самым громким и решительным протестом, признав налет «неслыханным нарушением элементарных международных норм», а захваченные документы — ловкой подделкой чжанцзолиневской полиции. В ответ на такие заявления Чжан Цзолинь дал приказ в прессе опубликовать некоторые фотографии захваченных документов.[365]

В 1927–1928 гг. и.о. консула СССР в Пекине работал И. И. Спильванек.[366]

В те же годы в Китае работал окончивший в 1925 г. Военную академию резидент Наум Исаакович Эйтингон.[367]

С 1925 по 1927 г. главным резидентом под крышей сотрудника дипломатического представительства в Пекине, а затем генерального консульства в Ханькоу под фамилией Ведерников работал С. Г. Вележев.[368]

После Октября 1917 г. и крушения белого движения в России Маньчжурия выдвинулась как плацдарм для создания новой возможности борьбы против советской власти в России. Полоса отчуждения, как назывался коридор вдоль Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), была своеобразным государством в государстве, в котором существовали российские законы, суд, администрация, полиция, железнодорожная охрана, огромный штат русских служащих, начиная с управляющего дорогой генерала Д. Л. Хорвата, и кончая последним стрелочником.

Начатая в 1898 г. постройка КВЖД была закончена в 1903 г. Концессия с китайским правительством на право экстерриториальности Полосы отчуждения была заключена формально от имени Русско-Азиатского банка для Общества КВЖД, акционерного предприятия, пакет которого в одну тысячу акций находился в руках российского правительства. Имущество КВЖД в 1903 г. оценивалось в 375 млн золотых рублей. Кроме дороги общество владело 20 пароходами, пристанями и другим речным имуществом; ее тихоокеанская флотилия оценивалась в 11,5 млн рублей. У КВЖД были свой телеграф, угольные и лесные концессии, школы, больницы, библиотеки, железнодорожные собрания. После строительства железной дороги улучшилось и ускорилось сообщение между двумя странами. «С постройкой Великой Сибирской железной дороги и Маньчжурской ветки, — писал в предисловии к книге Лян Цичао о Ли Хунчжане известный китайский писатель Чжан Чжигун, — Россия приблизилась к нам больше чем вдвое, сравнительно с остальными западными державами, и надо твердо надеяться, что с этих пор взаимные отношения двух великих народов станут еще лучше.

Россия — наш старый сосед. В истории можно найти немало доказательств взаимной дружбы; официальных же доказательств вражды не нашлось».[369]

Однако позднее, уже в 60–80 годы ХХ века, характеризуя причины строительства в Маньчжурии русской железной дороги и ее эксплуатацию в дореволюционный период, некоторые китайские историки делали однозначный вывод об агрессивных целях царизма в Маньчжурии, его стремлении с помощью КВЖД создать базу своей империалистической политики в Китае. Это обстоятельство, по их мнению, представляло угрозу национальным интересам Китая, что предопределило борьбу китайского народа за восстановление своего суверенитета в зоне КВЖД.

Уже в 1903 г. одним из самых авторитетных в стране «железнодорожников» С.Ю. Витте (в 1905–1906 гг. — председатель совета министров Российской империи) генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват был назначен управляющим КВЖД.

В 1917 г. Временное российское правительство, продублировав старое решение, вновь назначило генерал-лейтенанта Д. Л. Хорвата комиссаром Полосы отчуждения КВЖД.

Харбин, находящийся на территории КВЖД, был торгово-экономическим и политическим центром тогдашней Маньчжурии, ее столицей и одновременно «центром контрабандистской и шпионской деятельности» на Дальнем Востоке. Северная Маньчжурия, район КВЖД являлись после 1917 г. ближайшей к России базой белогвардейщины всех мастей. Здесь формировались вооруженные отряды, отсюда шло их снабжение после вступления на русскую территорию, сюда они спасались после разгромов их Красной Армией.

«Харбин был черным рынком, где открыто торговали валютой, наркотиками, оружием, людьми, — вспоминал маршал Советского Союза В. И. Чуйков, которому в 1926 г. удалось побывать в Харбине в качестве дипкурьера. — Здесь все считалось товаром. Нет в наличии — доставят из любого уголка земного шара».[370]