Броня танков, еще в ночной росе, была гулкой.
- Все люки и щели - на герметизацию! - Исполнено, комарад. Форсаж?
- Да. Полный... полный газ, Франц!
Танки-амфибии (которыми Гитлер так долго пугал Англию) с полного разбега погружались в вязкую тину реки и, перевертывая на дне коряги, выкатывались на советский берег, сразу громя все живое. Брест, подобный огнедышащему вулкану, остался далеко позади. В мембраны - голос генерала Гота:
- Теперь забудьте о флангах, которыми займется пехота. Захват пространства - главное! Не бойтесь отрываться от полевых частей, берите переправы... марш, панцер, марш!
- Мост, - доложил водитель танка.
- Берем, - отвечал фельдфебель.
- Коровы... полно коров с телятами.
- Прямо, - указал фельдфебель, - на мост.
Солнце еще всходило, из деревень гнали первое стадо. Меланхоличные буренки, позванивая бубенцами, мелко рысили за пегими важными быками. Впереди шел босой старик-пастух, его внучек играл на дудочке. Их глаза, застывшие в ужасе, только на краткое мгновение мелькнули в узком триплексе танка, людской вопль не проник через броню.
- Давлю! - ликующе сообщил водитель...
Танк системы T-IV (образцовый танк вермахта) покатил через мост, прыгая по раздавленным тушам, которые расползались под ним в мычании коров, буксовал в мешанине сала и крови. Весь красный и жирный, с ошметками мяса на броне, танк переползал на другой берег. Доложили Готу:
- Мост взят. Переправа обеспечена.
- Удерживайте до подхода мотопехоты.
Откинули люк, вылезли. Переговаривались:
- Не думал я побывать в России.
- Кому курить? У меня пачка белградских.
- Дерьмо! У меня лучше.
- Кницлер, чего ты там возишься?
- Тут между траками застряли бычьи рога.
- Так выдерни их. Вместе с черепом.
- Этим и занимаюсь, комарад,
- Русские! - закричал водитель. - Вон они, вон...
Вдоль лесной опушки перебегали красноармейцы с винтовками, сумки противогазов прыгали за их спинами.
- Всем вниз. Люк! Пулемет. Быстро...
Пулемет, проглатывая обойму, отбрасывал в парусиновый мешок опустошенные гильзы. Русские скрылись в лесу, и лес принял их в себя и растворил их в себе. Стало тихо.
- А где же их танки? - вдруг спросил фельдфебель.
Танков, увы, не было. Народ был потрясен, и, чтобы успокоить людей, Москва намекала в печати, что передовой рабочий класс Германии возмущен нашествием на первое в мире социалистическое государство и скоро, мол, пролетариат ответит Гитлеру революцией. Политруки перед боем по-прежнему твердили о классовой солидарности трудящихся всего мира, и на фронте не однажды бывали случаи, когда боец вставал из окопа, крича дружески:
- Эй, геноссе... я - арбайтер... не стреляй! Ответом была длинная очередь из черного шмайссера.
Такова сила и мощь великой "пролетарской солидарности", о которой так много у нас болтали... Вот и доболтались!
Ровно в 11 часов дня 22 июня Гальдер записал в Дневнике:
"Паулюс сообщил мне о заявлении статс-секретаря Вейцзеккера. Англия, узнав о нашем нападении на Россию, сначала почувствует облегчение и будет радоваться распылению наших сил. Однако при быстром продвижении германской армии ее настроение быстро омрачится, так как в случае разгрома России наши позиции в Европе крайне усилятся".
Он отложил перо:
- Итак, кости брошены на стол, начинаем игру.
- Большую игру, - подчеркнул Паулюс.
- Да, какой еще никогда не вела Германия, но еще никогда Германия и не была сильна так, как сейчас...
Упругие танковые колонны (Манштейна, Гудериана, Клейста, Гота и Шернера) железными "метелками" гусениц расчищали дорогу армиям Лееба, Бока и Рундштедта. Против этой быстро несущейся лавины Москва определила три главных направления обороны, которые доверила прославленным маршалам Ворошилову (против Лееба), Тимошенко (против Бока) и Буденному (против Рундштедта). В ставке Гитлера понимали, что Сталин желает использовать высокий авторитет героев гражданской войны...
В состоянии эйфории Гитлер объявил, что теперь Красная Армия - это чья-то нелепая шутка!
- Сталин, очевидно, решил, что ему предстоит новая "оборона Царицына", как в девятнадцатом году, поэтому он и пугает меня своими кавалеристами... Но где же их танки?
Кейтель с Йодлем - неразлучны. Но Кейтель побаивался авторитета Йодля, уже готовя ему всякие пакости, хотя внешне они казались большими друзьями, и оба с одинаковым неудовольствием видели, что их иногда опережает Хойзингер.
Вот и сейчас он торопливо выступил с готовым ответом:
- Мой фюрер, наши T-IV протыкают русские танки снарядами насквозь, словно это коробки для обуви. Их броня всего пятнадцать миллиметров; они ходят на легковом бензине, и потому от первого попадания вспыхивают - как шведские спички.
(Хойзингер имел в виду наши старые БТ-7, Т-26 и Т-28, известные по парадам на Красной площади.) Гитлер спросил:
- А где же их новейшие на тяжелом топливе? Не меня ли вы пугали танками заводов Сталинграда и Челябинска?
- Кёстринг, сидя в Москве, что-то напутал.
- Гальдер, дайте ему как следует по мозгам.
- С удовольствием это сделаю, - обещал Гальдер, не простивший Кёстрингу "контору по скупке мебели"...
Прощай, милый Цоссен, где по вечерам так сладко пахло резедой и левкоями! В канун войны ОКБ отыскало глухое урочище в дремучем прусском лесу. Сюда согнали пленных офицеров-поляков, началось строительство ставки Гитлера, которую он пожелал назвать "Вольфшанце" (что значит "Убежище волка"). Бетон и колючая проволока, минные заграждения и сигнализация обеспечили Гитлеру непроницаемость тайны, в которой он собирался выиграть войну. Поляки закончили работу, их отвели в лес и уничтожили, чтобы сохранить тайну. Над личным бункером Гитлера была уложена такая броневая плита, которую не расколет никакая сатанинская сила. На поверхности земли в "Вольфшанце" остались блоки штабов и казино, казармы охраны и служебные постройки, крыши которых маскировали кусты и даже деревья. Все остальное упряталось в глубину. Подземные помещения напоминали железнодорожные вагоны класса "люкс", с коридорами и дверями, ведущими в отдельные кабинеты-купе. Всюду сверкали кафель и никель, каждому генеральштеблеру - ванна с душем и собственным унитазом. Паулюс теперь общался с Берлином по телефону, жена порадовала его благополучной беременностью дочери.
- Поцелуй за меня нашу баронессу Кутченбах! - отвечал Паулюс; перед Гальдером он уже не скрывал своей тоски и тревоги. - Когда же выберемся из этого бурелома?
- После седьмого ноября, когда доставим удовольствие Сталину, устроив парад вермахта на его Красной площади...
Успех вермахта обозначился сразу и очень решительно. На шестой день войны немцы уже вошли в Минск, одиннадцать советских дивизий оказались в тылу противника, сражаясь с "перевернутым" фронтом. В наружном блоке No 18, где царствовали Кейтель с Йодлем (и где фюрер с Геббельсом спасались от духоты подземного бункера), Паулюс обратил внимание Гитлера на все возрастающее сопротивление Красной Армии, а широкоротый Геббельс откровенно смеялся:
- Что вы, Паулюс? Они же бегут...
- Да. Но, отступая, они дерутся не за свои жизни, а лишь за выигрыш времени. Наконец, есть такие участки фронта, где наши войска топчутся на месте, их продвижение начинается лишь тогда, когда русские сами оставляют позиции...
Гитлер выслушал молча. Подумал и ответил:
- Ах, Паулюс! Что в этом удивительного? Бродячий и ободранный кот, который питается на помойках, всегда более стоек в жизни, нежели благовоспитанная овчарка. Но разве же кот может быть ценнее породистой собаки?
Свои требования к генералам вермахта Гитлер уже оформил тезисом: "Для нас более важно уничтожить живую силу противника, нежели продвинуться на восток". Исходя из этого, он и рассуждал, как всегда, напористо:
- Я все время пытаюсь поставить себя на место этих русских дикарей, попавших под жидовское ярмо марксизма. О чем они там думают? Практически они войну проиграли, а я выиграл ее - за четырнадцать дней. Вот Прибалтика - острый шип, который Сталин вогнал в мое сердце. Она уже почти вся моя, и острие шипа направлено против Сталина. Но одно лишь фронтальное отталкивание русских к востоку ничего нам не даст, кроме неприятностей в будущем. Внезапность нападения обеспечила нам оперативный результат, и сейчас русские готовы бежать хоть до Урала, а потом, оправясь от шока, они снова полезут в Европу, как тараканы на радиатор парового отопления... Таким образом, только полное уничтожение примитивных масс противника может принести нам окончательный и решительный успех. Не отталкивайте русских уничтожайте!