- А морфия нет, - предупредил врач.

- Коньяк? - с надеждой вопросил вояка.

- Тоже нет. Выпили. Терпите.

- Сколько можно? - кричал ефрейтор. - Если вы человек гуманной профессии, так пристрелите меня до операции.

- Санитары, держите его. Крепче.

- А-а-а-а-а-а-а...

- Воткните ему в рот сигару, - приказал врач.

Шестая армия Паулюса снабжалась бразильскими сигарами! Паулюс удачно выбрался из "Барвенковского кризиса", его смущала лишь потеря станции Лозовая. Вильгельм Адам писал о нем:

"Его острый, как клинок, ум, его непобедимая логика снискали ему уважение всех сотрудников. Я не помню такого случая, когда бы он недооценил противника или переоценил бы собственные силы и возможности. Решение его созревало после длительного и трезвого обсуждения".

Да, можно согласиться, что Паулюс - не импульсивный Клейст и не порывистый Гот. Характеру его, скорее, импонировал педантичный нрав барона Фердинанда Вейхса, который вскоре и навестил его в помещении сельской школы, где Паулюс разместил свой штаб. Пахло лизоформом, даже креозотом, наконец, просто дерьмом, кучи которого валялись по углам школьных классов и которое растаптывалось и разносилось на сапогах солдат по коридорам и лестницам.

- Что у вас за свинарник? - сказал Вейхс, здороваясь.

- В этой школе раньше стоял двести восьмой пехотный полк, который и загадил все, что можно. Я не стал ругаться, барон, ибо этот полк при выдвижении к Изюму в одну ночь потерял семьсот солдат убитыми и обмороженными...

В углу штабной комнаты кучей валялись красочные солдатские журналы с видами пляжей Нормандии с изображением солдат вермахта, загорающих в шезлонгах на берегах Ливии, они уплетали сливки в харчевнях древнего Брюгге, - такие фотографии украшались призывными надписями: "Бесплатное путешествие в рядах германского вермахта".

Вейхс, конечно же, завел речь о Барвенковском выступе:

- Скажите, Паулюс, вас не пугает этот болезненный аппендикс, в который маршал Тимошенко запихнул свою армию?

- Нисколько, - последовал ответ. - Я с Геймом уже обсудил ситуацию, сочтя ее выгодной для нас и очень опасной для того же маршала Тимошенко. Потому и решили не выдавливать русских из этого, как вы удачно выразились, "аппендикса".

Гейм услужливо раскатал карту, Паулюс указал Вейхсу на Балаклею:

- Если моя шестая армия ударит с севера, а танки Клейста, - палец Паулюса резко передвинулся к городу Славянску, - ударят с юга, то весь этот оперативный мешок окажется прочно завязанным.

- Однако, - заметил Вейхс, - Тимошенко все-таки получил от нас в подарок хороший плацдарм для выдвижения к Харькову.

Паулюс отвечал ему без промедления:

- Будь я на месте Тимошенко, я бы никогда не начинал наступление, выбираясь на стратегический простор из узкого оперативного мешка: это слишком рискованно.

- Что бы вы сделали, будь вы на месте маршала Тимошенко?

- Вопрос трудный, - поежился Паулюс. - Но я постараюсь ответить. Будь я на месте Тимошенко, я бы плюнул на все и отвел бы свои войска назад обратно с этого выступа.

- Но вы понимаете, - засмеялся Вейхс, - что ни Сталин, ни Тимошенко на это никогда не пойдут. Отвести свои войска после того, как эти войска оросили Барвенковский выступ своей же кровью? Нет, сейчас они думают о другом: чтобы с этого выступа и начать свое наступление на Харьков и Донбасс.

Прощаясь, барон Вейхс - под большим секретом - сообщил Паулюсу нечто серьезное, выуженное из глубин "Вольфшанце":

- Догадываетесь ли вы, почему фюрер поставил вас во главе шестой армии?

Паулюс сказал, что не догадывается.

- Он решил поднять ваш престиж на этом посту, чтобы потом вы, как фронтовой генерал, заменили Йодля, которым Гитлер недоволен.

- Но фюрер сейчас всеми генералами недоволен.

- Это правда, - сказал Вейхс. - Но Йодль стал его раздражать, настаивая на окончательном штурме Ленинграда, а не забираться на Кавказ, куда так стремятся наш фюрер, привлеченный ароматом майкопской и бакинской нефти... Впрочем, я пойду. А то у вас здесь в этой школе, дышать невозможно от вонищи. Сколько, вы сказали, положили в пехотном полку?

- Семьсот. Госпитали забиты. Вывозить не успевают.

- Всего доброго, Паулюс. Я поехал.

В морозном небе слышалось тарахтение - это кружил над школой русский самолет устаревшей конструкции По-2, который в вермахте называли "кофейной мельницей" или "швейной машинкой".

- Когда же кончатся эти морозы? - сказал Паулюс...

* * *

Вспоминаю. Когда бы ни зашла речь о войне, обязательно кто-нибудь из собеседников в удивлении воскликнет?

- А все-таки хотелось бы узнать, как могло случиться, что немецкие войска оказались на берегах Волги?

Однозначным ответ быть не может. Силы нашего народа были колоссальны. Мы не знаем, сколько людей выставила наша страна на передовую линию огня, и, пожалуй, это останется неизвестно. Но зато известно, что за годы войны мать-Россия пошила около 40 миллионов шинелей, 20 миллионов ватников, 70 миллионов гимнастерок и дала фронту 11 миллионов пар валенок. По этим цифрам можно прикинуть, каковы были наши резервы.

- А как же немцы оказались на Волге? В самом деле - как?

Знаю, что мое мнение историки, наверное, станут оспаривать, и все же я его скрывать от читателя не стану.

- Много, - скажу я вам, - было допущено ошибок в этой войне. Но будущая трагедия Сталинграда, мне кажется, начиналась именно с Барвенково, откуда Сталин и Тимошенко хотели бы развить мощное наступление, и от этого же Барвенково перед танками Паулюса скоро откроется стратегической простор, выкатывающий немецкие танки к берегам нашей матушки-Волги...

10. В ожидании

Войну в Ливии сами же англичане прозвали "африканскими качелями", и эти качели работали исправно - Роммель вперед - Окинлек назад, Роммель вправо - Окинлек налево.

Португальский историк Ф. Микше писал:

"Самой замечательной способностью Роммеля была его способность с молниеносной быстротой сосредоточивать свои войска в нужном направлении... благодаря той быстроте, с какой им это делалось, у противника создавалось впечатление, что такое же превосходство у него имеете и на всех других направлениях".

И чем хуже становились дела итало-немецкого корпуса в Ливии, тем изощреннее действовал Роммель. А сейчас дела складывались неважно.

Гитлер еще не мог оправиться после поражения под Москвой, а Муссолини задерживал доставку горючего, ибо его танкерный флот бомбили английские пилоты с аэродромов Мальты. Кстати, дуче не раз трезвонил, что возьмет Мальту с моря, и по этому случаю итальянцы придумали такой анекдот.

- Дуче, почему ты не можешь взять Мальту?

На этот вопрос фюрера Муссолини с язвой ответил:

- Потому что Мальта, как и Англия, тоже остров...

Намек, как говорят русские, не в бровь, а прямо в глаз!

Лишь в январе Муссолини отправил для Роммеля "нефтяные лоханки", которые на этот раз тащились под конвоем линкоров (!). Именно в те дни, когда маршал Тимошенко устремлял свою армию на Барвенково, Роммель (еще не маршал) опять начал раскачивать "африканские качели", с которых давно уже пора сорваться кому-либо из двух - или ему, Роммелю, или Окинлеку.

Фантазия у Эрвина Роммеля работала превосходно.

- Я никогда в жизни не красил заборов, - сказал он своему штабу, - но сейчас, кажется, предстоит побыть в роли хорошего маляра... А что, если нам закамуфлировать танки под грузовики, а грузовики сделать издали похожими на танки?

Этим примитивным камуфляжем он задурил разведку Окинлека, неожиданным маневром расчленив англичан на части, затем снова вошел в Бенгази, где и захватил склады снабжения, топлива, оружия и, естественно, пленных. Самая лучшая бронедивизия Окинлека драпала от него столь усердно, что оставила Роммелю - даже без боя! - сотню новеньких танков.

- Я не знал, - сказал Роммель, - что малярные работы так хорошо оплачиваются. Всегда выгодно иметь вторую профессию!..