— А я вас в этом и не обвинял.

— Слава богу, до этого не дошло.

— Может быть, мы наконец представимся друг другу… — предложил Фокси и тут же услышал хриплый кашель, доносящийся с той стороны, где стояла Луиза Малькольм.

Значит, она здесь… Неужели он наконец-то увидит эту загадочную Агнесс Корнуэлл? Фокси покрутил головой по сторонам, но никаких новых лиц не обнаружил. Луиза Малькольм уже захлебывалась кашлем, а Фокси напряженно разглядывал гостей. Да где же она, в конце концов?!

— Вы кого-то потеряли? — полюбопытствовала брюнетка.

Фокси понял, что ведет себя бестактно. А что ему делать, если Луиза Малькольм сейчас надорвет себе горло, а он не может разглядеть женщину, ради которой сюда пришел?

— Да, кое-кого… — признался он. — Пустяки. Думаю, я еще встречусь с этим кое-кем… Будем знакомиться? Меня зовут Фокси Данкан, я журналист. «Дувервилль уик» прислала меня написать статью о «Маргаритке Дувервилля», здоровенном бронзовом цветке, который бог знает зачем водрузили на главной площади города. Теперь ваша очередь, — предложил брюнетке Фокси.

— Агнесс Корнуэлл. Владелица «Мэджик Пати», — представилась брюнетка, насмешливо наблюдая за тем, как меняется выражение лица Фокси Данкана.

Ну вот и познакомились, выдохнул про себя Фокси и подумал, что все-таки здесь не обошлось без руки самого провидения…

Агнесс Корнуэлл, похоже, очень любила красный цвет, потому что на праздник в честь открытия памятника она снова пришла в красном: на ней было ярко-алое платье из струящейся материй. На шее — изящное золотое колье в виде небольших кленовых листочков, на пальцах — золотые кольца, на запястье — роскошный браслет с золотистым топазом. От нее, как и в прошлый раз, исходил какой-то пьянящий сладковатый аромат, только духи были другие.

В ней есть что-то восточное, подумал Фокси. Он никогда не видел изображений Клеопатры, но представлял ее себе именно такой: стройной женщиной с красивой большой грудью и раскосыми глазами в пол-лица.

— Нравлюсь? — без тени кокетства в голосе поинтересовалась Агнесс.

— Вряд ли найдется мужчина, которому вы не нравитесь, — ответил Фокси.

— А вы тоже, как я погляжу, не промах по женской части.

— Вы о Юджин? Бросьте, мы болтали о пустяках.

— С этого все и начинается…

— Не для меня.

— Предпочитаете серьезных женщин?

Фокси расслышал в ее голосе нотки ехидства.

Уж не думает ли она, что я подбиваю к ней клинья? Гадская плесень, но я именно это и делаю… — вспомнил Фокси. Рядом с этой женщиной весь его профессионализм куда-то испарился. Впрочем, Фокси и не имел такого опыта: клеить женщин, подозреваемых в убийстве…

— Предпочитаю умных женщин, — поправил он Агнесс и заглянул ей в глаза, чтобы проверить, поверила ли она ему.

Ее темные глаза цвета спелой черешни тоже внимательно наблюдали за Фокси. Это напоминало поединок. Поединок взглядов.

— Это хорошо, — спокойно заметила она и отвела глаза.

— Что хорошо? — спросил себя Фокси.

— Вам нравится ваша работа? — ни с того ни с сего спросила она.

— Да, — ответил Фокси и подумал, что в жизни не смог бы работать журналистом: рыться в чужом белье — еще полбеды, он и сам это делает, но вытряхивать его перед всей общественностью — увольте. — Я знаю, вы не любите журналистов, — добавил он, чтобы перевести тему с себя на Агнесс.

— Кто вам сказал такую глупость? — удивилась она. — Я просто не люблю, когда меня фотографируют.

— И еще не любите говорить о себе…

— Чужим людям, — уточнила Агнесс. — Да, я не болтушка. Не знала, что это порок. Близкие люди знают обо мне все…

— Вы имеете в виду друзей?

— Какая разница, кого я имею в виду. — Агнесс начала злиться, и Фокси понял, что «профессиональные» расспросы лучше отложить на потом. — Я же сказала — «близкие люди». Этого недостаточно?

— Извините, я слишком любопытный. Это профессиональное, — улыбнулся Фокси и посмотрел на Агнесс взглядом, исполненным голубиной невинности. — Можно, я налью вам шампанского?

— Хотите меня напоить? — шутливо улыбнулась Агнесс. — Не выйдет. Я пью виски. Крепкий. И много.

Когда Агнесс сказала, что пьет виски, Фокси с трудом поверил. Когда Агнесс сказала, что пьет много, у Фокси возникло подозрение, что она сильно преувеличивает. Но когда Агнесс Корнуэлл в течение вечера уговорила целую бутылку — причем выглядело это вовсе не вульгарно, напротив, пила она красиво, можно сказать, изящно — Фокси понял, что эта женщина верна своему слову, как никакая другая.

Больше всего Фокси бесило, что за ними постоянно наблюдает Луиза Малькольм. Ее маленькие бесцветные глазенки то и дело зыркали в сторону Фокси. Старая карга скоро свернет себе шею, утешил себя Фокси, но раздражение не прошло. Чтобы скрыться от этого навязчивого внимания, он увел Агнесс за деревья, где они, сидя на деревянных качелях, проговорили до самого окончания вечера.

Увы, ничего нового Фокси вызнать не удалось. Агнесс умела отвечать полуответами и делала это с такой же легкостью, как и улыбалась своей загадочной полуулыбкой. Еще Агнесс умела поворачивать вопросы Фокси в его же сторону. Наверное, Агнесс Корнуэлл умела много чего еще, но Фокси этого не узнал. Во всяком случае, тем вечером.

Агнесс позволила ему посадить себя в такси и была настолько любезна, что дала Фокси свою визитку.

— Звоните, если понадоблюсь. До свидания, Фокси Данкан, журналист… И не давайте больше глупых советов молоденьким девочкам…

Фокси тряхнул головой, чтобы сбросить с себя сети, в которые за считанные часы этой женщине удалось его заманить. Самое смешное, она даже не старалась. Все давалось ей легко, как-то само собой. И это притягивало Фокси больше всего.

Луиза Малькольм не замедлила явиться с расспросами.

— Ну как?

— О, женщины, вам имя торопливость… — превозмогая раздражение, улыбнулся ей Фокси. — Вы хотите, чтобы за один вечер она влюбилась в меня и все выложила? Не гоните коней, Луиза. Спешка в таком деле только навредит. И не переживайте. Все будет в лучшем виде.

Луизе Мальком осталось только верить Фокси. Но детектив был прав — она действительно спешила. Ведь чем раньше она получит голову Агнесс Корнуэлл на серебряном блюде, тем лучше…

Чтобы раньше времени не растратить полученный аванс, Фокси встретился с миссис Туна и заплатил большую часть долга, клятвенно пообещав, что скоро погасит оставшийся.

Бонс, на которого Фокси уповал и надеялся, куда-то пропал, поэтому всю информацию детектив мог получить только из первых рук, то есть от самой Агнесс.

Перед Фокси Данканом стояло два вопроса. Первый: захочет ли Агнесс встретиться с ним? И второй: как заставить ее захотеть этого? Фокси привык к той породе женщин, которых не нужно было уговаривать. Они кружились вокруг него, постоянно звонили, предлагали встретиться, так что у Фокси складывалось ощущение, что он — центр их маленьких вселенных. Нельзя сказать, что это его радовало, нельзя сказать, чтобы огорчало. Он привык к женскому вниманию, сознавал, что красив, и частенько пользовался своим обаянием, чтобы, к примеру, отсрочить квартирную плату.

Агнесс Корнуэлл не подходила ни под один из женских типов, с которыми Фокси привык иметь дело. Она была взрослой, решительной, состоявшейся и уверенной в себе женщиной, которая четко знала, чего хочет, и всегда добивалась поставленной цели. Хотела ли она его? — на этот вопрос Фокси не мог ответить. Если бы речь шла об обыкновенной женщине, Фокси уже с точностью до одной целой пяти десятых процента смог бы сказать, что его пытаются соблазнить.

Но с Агнесс Корнуэлл дело обстояло иначе. Во-первых, по ее глазам, темным, как спелая черешня, сложно было догадаться, о чем она думает. А во-вторых, от нее исходило чувство опасности, но не то, которое наполняло желудок Фокси ледяной газировкой, а то, что щекотало нервы и будоражило воображение.

В конце концов Фокси устал ломать себе голову над тем, как он будет объяснять Агнесс Корнуэлл причину своего звонка, и просто позвонил.