Мужчина, не ведавший моих мыслей, равнодушно пожал плечами и пояснил, — Будете, никуда не денетесь. Вы же хотите помочь своим друзьям и благополучно выбраться из этого мира? А я могу Вам в этом пригодиться.

Тоже мне благодетель выискался!

Не верю я в бесплатный сыр, и поэтому сразу осведомилась, — И что я должна за это сделать? Великого эльфийского князя травануть? Или их солнце похитить? Или ночью ворота столицы открыть перед вашими бесами?

— Хорошая идея, — снова криво улыбнулся незнакомец, — Особенно на счет Велесира, но мне это не требуется. Даже ворота и те не интересуют, зато нужна одна вещь, которая находится у князя. Она принадлежит мне.

— «Мне» бывают разные, — буркнула я, оттащила свободное кресло подальше от мужчины и уселась, а то действительно, чего это я как партизанка на допросе перед этим хмырем навытяжку стою.

Человек устало вздохнул, словно пять минут общения со мной его уже смертельно утомили, и произнес, — Простите за невежливость. Я слишком обрадовался, что колдовство удалось. Меня зовут Михаил.

Просто, Михаил? И все? И никаких сложностей? А кто он собственно такой, этот — просто Михаил.

И словно в ответ на мои мысли, мужчина снова сказал, — Я почти обычный человек, если не считать магического дара, тоже попал в Нижний мир совершенно случайно, но в отличие от Вас он меня вполне устраивает. Я нашел здесь таких учителей, которых никогда бы не повстречал наверху. И я действительно могу вывести вас на поверхность, но…. За подобную услугу, особенно если учесть, что она может стоить жизни, я хочу получить достойную плату.

Врет? А может, все-таки нет? Блин…. Как бы узнать?

— Чем докажете? — наконец брякнула сакраментальное.

Михаил молча встал, подошел к столу для «лабораторных», взял в руки и помахал завядшим букетиком полевых ромашек, — А это по Вашему, здесь выросло?

После чего снова вернулся на прежнее место, бросив мне на колени засохшие цветы. Я растерла одну из ромашек пальцами и принюхалась. По комнате разнесся аромат, сразу навеявший образы желтого отвара, коим меня пичкали в глубоком детстве при простуде. Листочки были даже не совсем просохшими, не крошились в мелкую труху, словно растение сорвали совсем недавно.

— А как же черта, за которую вам нельзя ступать, иначе сгорите? — в недоумении похлопала я глазами.

Колдун сцепил на животе пальцы в замок, откинулся на спинку кресла и насмешливо протянул, — Так я же не демон. И не нежить. Я человек. Кстати, Вы действительно верите своим ушастым дружкам, что они уже несколько тысячелетий безвылазно сидят под землей? Вы так наивны?

Я почувствовала, что щеки начинают наливаться краснотой. Достал этот волшебник хренов меня своими насмешками. Да, я наивная, и абсолютно не могу заниматься интригами, и верю людям. И нелюдям, как выяснилось тоже верю. Только пока мне это по жизни больше помогало, чем мешало.

Между тем мой собеседник никак не мог успокоиться, — Альвы тоже могут выходить наружу. И вас давно могли бы вывести. Как думаете, почему они это не делают?

— Откуда я знаю, — теперь пришлось огрызаться, в попытке сохранить лицо, — Вы такой умный, вот и разъяснили бы.

Надо будет спросить и Итивеля, почему они не выводят меня на поверхность, если действительно сами туда шастают.

Колдун вздохнул и покачал головой, — Им нужна наша энергия не меньше, чем человеческая кровь демонам и нежити. Только в отличие от последних, которые ее изредка получают через жертвоприношения поклоняющихся, про альвов мало кто помнит.

Вот тут начала уже я ехидно усмехаться. Отстал от жизни в своих казематах человек. Видно давно в людском обществе не тусовался. Да эльфы сейчас живее всех живых! И книги о них пишут, и фильмы снимают, и по лесам толпы людей с самодельными мечами и луками бегают, опять таки их изображая. К тому же, при желании, они легко могли бы получить в свое распоряжение хоть сотню девиц, чего им на одной зацикливаться?

Ох, крутит что-то этот товарищ…. Лжет и не морщится.

Ладно, попробуем в дурочку поиграть.

Я жалобно подняла вверх бровки, часто заморгала, словно справляясь со слезами, всхлипнула, — А что же теперь делать?

Михаил поднялся, подошел ко мне, отечески погладил по голове, утешая, и добродушно сказал, — Ничего, все будет хорошо. Только слушайся меня. Тебя как звать то?

Этот переход на «ты», этот торжествующий взгляд, заставили торопливо прикрыть ладонями лицо, чтобы колдун не увидел мое притворство.

— Настя, — тихо прошептала я и шмыгнула носом.

— Бедная девочка, — посочувствовал колдун и спросил, — Ну что, согласна мне помочь?

— Согласна, — я слабо, как будто против воли кивнула головой, — Что делать надо?

Такая покладистость привела Михаила в хорошее настроение. Он придвинул вплотную кресло, взял мои руки в свои ладони, приблизил голову, так, что его горячее дыхание, стало ощущаться на щеке, и зашептал, — Во-первых, к своим друзьям сама больше не ходи. Поймают. Дорас тебя уже унюхал, давно собирается засаду в камере устроить, только пока придумать не может, как это сделать, чтобы не вызвать подозрение у хозяина пленников. Он тоже не рвется наружу, и предпочел бы получить тебя в свое распоряжение без его ведома.

— Зачем? — спросила я и попробовала отодвинуться. Неуютно мне было от этого обжигающего взгляда, от этой близости.

Михаил не позволил отстраниться, — Сиди спокойно. Меня, в отличие от этого маразматика, твое тело не интересует, да и душа тоже. Я и наверху могу себе найти женщину. Так проще удерживать контур безмолвия. Мой учитель хитрее чем кажется, все помещения прослушивает регулярно. И не отвлекай глупыми вопросами, сама не маленькая, догадаешься «зачем». Итак, больше никаких визитов к пленникам. Поняла?

— Да они там умрут от голода! — моему возмущению не было предела. Сделка сделкой, но еще надо как-то дожить до счастливого мига свободы.

— Не умрут! Я сам буду им еду носить. Найду повод. Объясню Ятудху, чем грозит его рабам воздержание. Этот демон на дармовщину падкий, не откажется. А я скажу, что мне интересны их рассказы о верхнем мире.

Твердый уверенный голос, который, кажется, больше привык отдавать приказания, чем подчиняться, никак не соответствовал ученику той тощей сволочи. Ученики обычно существа забитые и послушные чужой воле, особенно у таких «педагогов».

— Во-вторых, — продолжил диктовать мне требования новый компаньон, — У альвов тоже стараешься вести себя тихо и незаметно. Во всем их слушаешься. Со всеми дружишь. Особенно с Велесиром.

Недовольство, отразившееся на моем лице при звуке этого имени, заставило мужчину усмехнуться, — Вижу, что тебе он не нравится. Разделяю твои чувства, но повторяю: особенно с ним. Моя вещь, скорее всего, находится именно у него во дворце. Не будешь же ты там рыскать без его позволения.

Ну почему же не буду…. Очень даже буду. Охраны там никакой. Можно дождаться его отсутствия и устроить себе трехчасовую экскурсию, не думаю, что мне откажут в такой малости. А потом вернуться одной.

— Так что же мы ищем? — поторопила я рассказчика.

— Мелочь…. Пустячок…. Маленькую чашу, — Михаил достал из кармана клочок бумаги, на котором был нарисован кубок на короткой ножке.

— Пустячок? — эхом повторила я за колуном, и рассмеялась, — Ради «пустячка» Вы не стали бы напрашиваться на неприятности. Что он дает?

— Тебе ничего, кроме свободы, — отрезал мужчина, — А мне возможность, наконец, избавиться от надоедливого наставника. Я хочу быть себе господином. Можешь не переживать, твоим альвам от потери этой вещицы хуже не станет, и людям тоже.

Может быть…. Может быть…. Надо будет, как то проверить эти заверения. Ладно, это потом.

— Еще что-то? — поинтересовалась я.

— Да, — кивнул головой Михаил, — Ты должна знать, что я действительно хочу помочь вам. Я все-таки человек и уже, поэтому на твоей стороне. Просто у меня нет другой возможности проникнуть к альвам.

— Да? — я позволила себе изобразить сомнение, — А как же тогда твоя рюмка попала к Князю? На прогулке из кармана выпала?