Кто мог так раскрасить море? Планктон.

В иную пору какой-либо крошки водоросли разведётся такое множество, что она окрашивает воду, и вода изменяет свой цвет. Море, как говорят моряки, «цветёт».

Но не в этом сила планктона. От блуждающей мути, от ничтожно малых морских бродяг зависит жизнь всех обитателей океана.

Если начать рассказывать так: «Пошёл бык пастись на пастбище. Пошёл, да пастбища не нашёл. Оно убежало. Бык — за пастбищем, пастбище — от него. Он за пастбищем, оно — от него… «- такому рассказу никто не поверит.

Но то, что для суши сказка, для моря — обычное дело.

Планктон — плавучее пастбище усатых китов. Я говорю — усатых, потому что бывают киты усатые и бывают киты зубатые. Например, кашалот. Во рту у него полсотни зубов. Зубов много, но жевать ими нельзя. И зубатый кит тоже глотает свою крупную добычу не разжёвывая.

У голубого усатого кита пасть ещё больше. Такая, что поместятся в ней две школьные парты. Но питаются эти киты самой мелкой пищей: маленькими рыбёшками, а главное — планктоном. Усатый кит совершенно беззуб. Вместо зубов у него частые роговые пластинки. Пропуская воду между этими пластинками, кит отцеживает планктон.

Сколько же нужно голубому киту нацедить планктона, чтобы наесться досыта? Несколько тонн. Ведь желудок кита под стать его хозяину — огромный, три метра длиной. И вся жизнь кита проходит в погоне за пастбищем, которое, как тебе уже известно, на месте не стоит, а само бороздит море вдоль и поперёк.

Даже ночь не приносит покоя бродягам моря. Днём, скрываясь от слишком яркого солнца, планктон опускается вглубь. Ночью восходящие токи воды подымают планктон к поверхности.

Больше всего планктона в таких морях, где зимой холодно, а летом тепло. Весной и летом в нашем Беринговом море пасутся киты. Любимое блюдо кита, как говорят поморы, капшак — маленькие рачки. Если их очень много, вода становится розовой.

Приходит осень, за нею зима. Жизнь в Беринговом море замирает. Кит уходит пастись на юг, в тропики.

Пришла весна, и опять начинает маячить в северных водах «мельчайшая мелочь» — планктон. И киты возвращаются сюда, на плавучие пастбища, розовые от капшака.

У китов Южного полушария другие маршруты. Летний сезон они проводят в Антарктике, в зимнюю пору пасутся в тропиках.

Но в обоих полушариях маршрутами китов управляют крохотные бродяги моря — планктон. Лилипуты ведут за собой великанов.

Планктон — это не только плавучее пастбище китов, но и всеокеанская кормушка. Не веришь? Давай мы с тобой проследим, кто кого ест.

Малютки водоросли питаются солями моря. Малюток водорослей поедают планктонные рачки, планктонных рачков — мелкие рыбы, мелких рыб — крупные хищники моря.

Ты словно перебираешь звенья цепочки, и первое её начальное звено растительный планктон. Ведь только растения способны превращать неорганические вещества — соли, газы, углекислоту — в вещества растительные, органические, которые служат пищей животным.

Случись невероятное — погибни весь океанский планктон, — тогда бы в море и рыбы перевелись, и хищники умерли б с голоду.

Чем больше в море планктона, тем больше и рыб, тем богаче уловы. Не зря морские учёные-гидробиологи с таким вниманием изучают «мельчайшую мелочь» планктон.

Задумал агроном выяснить урожайность почвы. Он берёт пробу: горстку земли. А гидробиолог свою пробу вылавливает из моря шёлковым сачком. О плодородии моря ему расскажет планктон.

Не всегда в море собирают урожай, который не сеяли. Бывает и в море посев. Наши советские рыбоводы выпускают в море выращенных ими рыбьих мальков. Но, прежде чем выпустить мальков, надо проверить, будет ли им сытно на новоселье. Кого же об этом спросить, как не всеокеанскую кормушку планктон.

Эта кормушка к тому ж всеокеанская фабрика витаминов.

Почему так богат витаминами жир трески? И это можно узнать, перебирая звенья цепочки: кто кого ест. Треска поедает мелкую рыбу мойву, мойва планктонных рачков, рачки — крошки водоросли с плавучего пастбища, а в водорослях много витаминов. Загадка разгадана. Планктон дал точную справку.

Капитанам, которые водят в Арктике корабли, очень важно знать, когда путь бывает свободен, когда в каком районе моря вскрываются льды. И об этом можно навести справки у планктона, у крохотных морских бродяг.

Жизнь крохотного морского бродяги сама по себе очень коротка. Треть растений плавучего пастбища отмирает в течение суток. Отмершая «мельчайшая мелочь» отправляется в свой последний путь — на дно.

В тёмных глубинах океана идёт непрерывный дождь: отмершие растения и животные, большие и малые, медленно опускаются на дно.

Там они будут гнить, распадаться. То, что растения и животные взяли у океана при жизни, после их смерти в виде солей и газов вновь возвращается в океан.

Этими солями будут питаться новые малютки водоросли, водорослями рачки, рачками — рыбы. Опять тот же круговорот.

В океан возвращается только то, что, распавшись, растворилось в воде. Твёрдые раковины и скелеты остаются лежать на дне. Даже такая мелочь, как раковинка крохотного морского животного глобигерины, не растворяется в воде. Из этих известковых раковинок и скелетиков на дне океана нарастает глобигериновый ил.

Он нарастает очень медленно — один миллиметр за тысячу лет.

Изменился облик Земли, поднялось дно моря, и залежи глобигерина стали теми белыми горами, откуда мы добываем нужный нам мел.

Вот о чём говорилось у нас в тот вечер, когда Алёша принёс из школы кусочек мела. Это был мой последний вечер в Ленинграде. На другой день я уезжала в Москву.

Близнецы, Алёша и Коля провожали меня до трамвая. Коля всё хотел подарить мне золотую рыбку на память. Я с трудом убедила его, что буду помнить о нём и так.

— Скорей возвращайтесь, — сказал Алёша. — Ещё в какую-нибудь морскую игру поиграем. А знаете, что вас провожает пятый?

Я оглянулась. Поблизости никого из знакомых не было.

— Да вы его не увидите. Ветер провожает. Наш ветер — с моря.

Дела мои сложились так, что на зимние школьные каникулы я снова приехала в Ленинград. Но своих маленьких друзей на этот раз не застала.

Алёша гостил у родственников за городом. Родители Олега и Игоря переменили квартиру, и близнецы жили теперь в другом районе, где-то на Петроградской стороне. Моих приятелей — морских болельщиков — не было. И всё же я опять стала часто думать о море. Может, потому, что море и Ленинград нераздельны.

Однажды зимним вечером, возвращаясь домой, я проходила по небольшому скверу. Что-то зашуршало у меня под ногами, покатилось по снежной дорожке. Я нагнулась и подняла свёрток — скрученную в трубку толстую тетрадку.

Шёл снег. С неба падали мохнатые звёзды. Я вся побелела от снега, но всё стояла, ждала: может, потерявший вернётся. Но никто не пришёл.

Дома, чтоб просушить промокший от снега свёрток, я развернула тетрадь и увидела на обложке надпись:

«Путевой журнал подводной лодки «М-5а». Вёл журнал Юрий Казанцев».

Значит, он всё-таки существует, этот таинственный корабль! Что-то теперь скажет Виктор! Но сперва я решила прочесть журнал сама.

Вот он — перед вами.