К 18 годам шофер грузовика Элвис Пресли уже почти созрел для новой роли. История встречи с человеком, сыгравшим роль катализатора в его судьбе, могла бы показаться выдумкой рекламной машины, если бы не была чистой правдой.

Элвис хотел записать на пластинку две песни и подарить ее матери на день рождения. С этой целью он пришел в маленькую студию в Мемфисе. Поборов робость, он толкнул дверь и оказался лицом к лицу с Марион Кайскер, секретаршей. Она позвонила шефу, и через несколько минут Элвис Пресли и Сэм Филлипс стояли рядом в студии записи — в первый, но далеко не последний раз.

Элвис спел «My Happines» («Мое Счастье») из репертуара группы Ink Spots и «That`s When Your Heartaches Begin» («Вот Когда Сердце Начинает Ныть»). Филлипсу показалось, что в этом голосе что-то есть — ничего такого особенного, просто некоторое своеобразие. Да еще с негритянскими обертонами.

Ничего сверхъестественного пока не произошло. Элвис был еще там, а Сэм Филлипс все думал о том звуке, который ему никак не удавалось перенести на пленку. Он пробовал Пресли на песнях самого разного стиля, и старательный парень, будучи хорошим подражателем, прекрасно справлялся с любым стилем.

Открытие уникального «звука Пресли» произошло в точности так, как это изображено в его многочисленных низкопробных фильмах. Разум подсказывает: не верь — однако столько людей подтвердило правдивость этой истории, что приходится верить.

Филлипс продолжал испытывать Пресли и наконец решил попробовать его на блюзе. Он выбрал песню Артура «Биг Боя» Крадапа (Arthur «Big Boy» Crudup) «That`s All Right (Mama)» («Все В Порядке (Мама)»). Они работали долго, но так и не смогли добиться того, чего хотелось Филлипсу. Объявили перерыв, отключили микрофоны. Теперь Пресли и его музыканты Мур и Билл Блэк могли передохнуть, однако Пресли не стал отдыхать, он был на взводе: взял гитару и, не стесняемый никакой аппаратурой, начал петь «That`s All Right». Голос его звучал легко и свободно, а тело двигалось в такт музыке. Мур и Блэк подхватили припев и все трое, как говорится, завелись. В этот момент вернулся Филлипс и, пораженный, застыл на месте. «Что это, черт подери?» -воскликнул он. Мур: «Не знаем». Филлипс: «Ну-ка, давайте все сначала. И не теряйте этот звук! Мы запишем его».

Итак, Филлипс, наконец, поймал искомый саунд. Отчего же ему и Пресли понадобилось столько времени, чтоб прийти к блюзу — ведь Филлипс знал, что Элвис любит блюз и таких артистов, как Крадап? Ответ содержится в одном из интервью Элвиса, которое он дал несколько лет спустя. «Меня осуждали за любовь к блюзу, — сказал он, — а в Мемфисе блюз считался духовной музыкой. Впрочем, меня это никогда не беспокоило».

На расистском Юге было не принято, чтобы белый парень пел блюз. Зная об этом, Филлипс в тот вечер заставил Пресли записать еще, на всякий случай, вполне приемлемый номер «Blue Moon Of Kentucky» («Голубая Луна Кентукки»).

Сделав запись, Филлипс понес ее на местные радиостанции. Реакция была забавной: когда он принес блюзовую песню на негритянскую станцию, там спросили: «Кто этот кантри-бой?» А когда он принес «Голубую Луну» на радиостанцию кантри, там не могли понять, зачем черный парень берется за их песни!

Так или иначе, «That`s All Right» зазвучала в эфире. Ее стали покупать, и вскоре фирма Phillips» Sun Records заимела солидный местный хит. Имя Пресли стало известно на Юге. Самое престижное кантри радиошоу «Grand Ole Opry» пригласило его на пробное прослушивание... и отвергло: возможно, из-за тех самых негритянских обертонов. Однако, другое известное шоу «Louisiana Hayride» сочло его вполне подходящим и заключило с ним годовой контракт. Помимо того, он разъезжал в это время по всему Югу и выступал на концертах под псевдонимом Hillbilly Cat (Деревенский Кот). Его первое крупное выступление состоялось в августе 1954, в зале Overton Park Shell Auditorium в Мемфисе. «Я делал быструю вещь из первой пластинки, — вспоминал он, — в зале стоял шум, гам, визг... Я вышел за кулисы и там кто-то сказал мне, что публика орет оттого, что я вихляю бедрами».

Вскоре он понял, что уровень шума в зале находится в прямой зависимости от интенсивности его вихляний. Чем больше он вихлял бедрами, тем пронзительнее были крики. И он завихлял вовсю.

Все это происходило в провинции и так бы там и осталось, если бы Пресли не нашел толкового, энергичного менеджера. У Сэма Филлипса просто не было средств, чтобы вывести Пресли на общенациональный уровень. Впрочем, он, кажется, и не очень стремился к этому.

Здесь надобно сказать пару слов о Сэме Филлипсе. Это примечательная личность, обладавшая поразительным чутьем на таланты. Наряду с Фридом, он был повивальной бабкой рок-н-ролла. Кроме Пресли, он открыл также Джерри Ли Льюиса, Джонни Кэша, Карла Перкинса и Роя Орбисона. Никто из них не остался с ним, хотя все они продолжали развиваться и добились широчайшей известности. Его это, видимо, не особенно расстраивало. Он продавал своих потенциальных звезд людям, которые делали из них суперзвезд, и спокойно возвращался к своим заботам. Он никогда не стремился попасть в «первую лигу». До Пресли он занимался черными артистами и именно ему мы обязаны ранними записями таких музыкантов, как Howlin Wolf, B.B.King и Ike Turner. Он уступил их более крупным компаниям, предоставив им идти на риск и пожинать плоды. Филлипс мог бы сколотить миллионы на талантах, прошедших через его студию, но он просто не думал о таких вещах. Джерри Ли Льюис однажды сказал о нем: «Сэм ненормальный... Ему бы побольше здравого смысла».

Итак, Элвису был нужен менеджер, который бы вытащил его из провинциальной глуши. Им стал полковник Том Паркер. За несколько месяцев он превратил Элвиса из местной знаменитости в суперзвезду национального масштаба. Паркер, несомненно, был хорошим бизнесменом и, кроме того, он был необычайно привязан к своему подопечному. Конечно, он творил чудеса, но, по собственному его признанию, он «продавал превосходный продукт».

Сэм Голдвин, наиболее колоритная фигура среди продюсеров Голливуда, однажды заметил: «Продюсеры не делают звезд. Их творит Бог, а потом публика признает то, что он сотворил». В случае с Пресли все обстояло именно так. К 55-му году, когда Паркер стал его менеджером, Элвис уже нашел свой стиль, создал свой имедж, и полковнику оставалось лишь заключать выгодные контракты и показывать своего протеже как можно большему числу зрителей — остальное сделала sex chemistry (сексуальная химия).

До крупных Нью-Йоркских компаний уже дошли слухи о замечательных талантах Пресли. Стив Шульц из фирмы RCA, услышав «That`s All Right (Mama)», запомнил имя исполнителя и стал следить за дальнейшим ходом событий. А события были таковы, что ряд фирм начал проявлять интерес к контракту Пресли с San, но никто не знал, сколько он стоит. Переговоры вел Паркер. В конце концов, RCA купила у San контракт с Пресли за $40000. Сегодня эта сумма кажется мизерной, но для того времени она была беспрецедентной. Еще не было случая, чтобы так высоко оценили молодого певца, не имевшего ни одного общенационального хита. И Стива Шульца терзали сомнения, не совершил ли он ошибку.

Ошибки не было. Как заметил один комментатор, «одежда Элвиса, клок волос, намазанный бриолином, его баки, будуарные глаза, ухмылки и вихляния — все это неотразимо действовало на девочек». Никто никогда дотоле не оказывал на публику такого взрывного воздействия. Синатра вызывал визги и обмороки, Джонни Рэй получил свою долю шумного поклонения, но Пресли превзошел всех: на его концертах публика просто бесновалась.

Как-то раз, в самом начале карьеры Элвиса, на одном концерте с ним выступал Пат Бун — в то время крупная звезда, исполнявшая стерилизованный рок-н-ролл. Спустя 20 лет, в интервью журналу Rolling Stone он поделился воспоминаниями об эффекте Пресли: «Мы впервые встретились на концерте в Кливленде. Я был гвоздем программы, то есть выступал после Элвиса. С тех пор мне никогда не хотелось петь после него. Хорошо еще, что у меня тогда был крупный хит, это меня и спасло. Иначе я бы совсем пропал».